Я пожала плечами:
– Прости, я не совсем тебя поняла.
Бронвен разглядывала корочку пиццы с видом заплечных дел мастера, который смотрит на свою очередную жертву. Казалось, она обдумывает, как лучше все выведать: медленно и с болью или быстро, используя преимущество внезапности?
– Мам, – рассудительно заявила она, все еще изучая корочку, – думаю, я стану вегетарианкой, как Джейд. Это более гуманно плюс наносит гораздо меньший урон планете. Можно?
Значит, это будет медленно и болезненно. Резко поставив тарелку на журнальный столик, я подобрала под себя ноги и повернулась лицом к Бронвен.
– Что ты имеешь в виду, говоря про тайное времяпрепровождение?
Ослепительная улыбка озарила ее лицо.
– Похоже на голос больной совести.
– Вообще-то это голос раздраженной матери, которая слишком устала, чтобы играть в игры.
– Как скажешь.
– Не крути, Брон, что ты нашла?
С ненужной медлительностью поставив тарелку, она пошарила под журнальным столиком и вытащила небольшую стопку учебников в комплекте с DVD-дисками.
У меня упало сердце, когда я узнала обложки книг, но в то же время от облегчения закружилась голова.
– А-а-а, это.
– Похоже, я не единственная, кто учит язык жестов, – торжествующе заявила Бронвен, бросив диски на шезлонг, стоявший между нами, и оставив себе учебники, чтобы ознакомиться с названиями. – «Время для жеста», «Легкий способ научиться языку жестов»… И вот этот – «Упражнения для жестикуляции. Одиннадцать веселых детских песен». – Она внимательно посмотрела на меня, блестнув глазами. – Ну ты даешь, мам, детские песни?
– Я подумала, что лучше всего начать с чего-то простого, – натянуто проговорила я. – В любом случае не понимаю, что в этом такого, это же только…
Бронвен радостно защебетала:
– Ой, мама, значит, тебе все же нравится папа Джейд, да?
Я сердито отвернулась к экрану телевизора.
– Я лишь пытаюсь проявить вежливость, потому что он глухонемой. Кроме того, в субботу он приедет на пикник, и мне будет неприятно, если он почувствует себя выключенным из общества из-за плохого слуха. Кто-то же должен с ним говорить.
– Кто-то? Ты имеешь в виду, помимо меня, Джейд и тети Кори?
– Это простая вежливость, Брон. И потом, если вы четверо заведете беседу на языке жестов, как, по-твоему, я в ней поучаствую без знания этого языка?
– Значит, ты говоришь мне, что он тебе не нравится? Что ты идешь на все эти трудности по изучению языка жестов, только чтобы не чувствовать себя лишней?
Я взяла тарелку, откусила немного пиццы и сделала вид, что увлечена телепередачей. Ведущий Дэвид стоял, прислонившись к гигантскому термитнику, и давал оператору указание войти туда. Внезапно весь экран заполонили оживленные белые тельца, сбивающиеся в кучи и шевелящиеся, как… термиты.
– Ма-ам? Перестань меня игнорировать. От этого у тебя еще более виноватый вид.
Я вздохнула.
– Он красивый, довольна? Просто не мой типаж.
– Почему?
– Просто он кажется… не знаю, немного диким.
Бронвен фыркнула.
– Мам, ты смешная, мне так и хочется сказать…
– Не смей!
Она покачала головой:
– Позволь мне угадать, папа был для тебя единственным мужчиной?
– Что-то вроде этого.
– Понимаешь, мама, однажды я вырасту и покину дом, и ты останешься одна. Тебе будет одиноко, если ты не сможешь забыть папу и жить дальше.
Я смотрела на нее, поймав себя на том, что пытаюсь анализировать ее слова – нет ли в них намека на боль или тени невыплеснутой злости. Пытаюсь уловить в ее непринужденно прозвучавшем замечании скрытый крик о помощи. Лицо ее было спокойным, темно-голубые глаза – неподвижными, как вода.
– Жить дальше, может быть, – сказала я. – Но мы не должны забывать.
– Я не говорю, что я его забуду. Только то, что его должна забыть ты.
Отодвинув в сторону учебники по языку жестов, Бронвен взяла пульт. Чуть прибавив звук, она удобно уселась и возобновила медленное уничтожение пиццы.
Она была права. Я действительно кое-что скрывала. Только не романтическую интригу, тесно связанную с изучением языка жестов. По правде говоря, как я могла думать о каком-то мужчине, когда моя голова была забита Сэмюэлом и Айлиш?
Помыв посуду, я поспешила в свою студию в дальнем крыле дома. Длинная узкая комната была когда-то частью веранды, которую обшили деревянными панелями, оставив ряд высоких окон, и превратили в террасу на солнечной стороне. Вскоре после переезда я потратила несколько дней, отскребая пол, отмывая окна и освежая стены кремовой краской. Обставила я ее просто: ящики для проявки фотографий, алюминиевая лампа на треноге, заветный имзовский стул[9] и старинный письменный стол. Под окнами в противоположном конце комнаты я устроила громадный стол для рисования, использовав пару прочных козел, а для столешницы – дверь из дубовой древесины вторичной переработки. Я притащила даже свои старые кюветы для проявки и увеличитель. В цифровом мире они казались динозаврами, но я любила их присутствие рядом – они напоминали мне о тех головокружительных, пьянящих днях в начале моего романа с фотографией.
Включив ноутбук, я подсоединила модем и вышла в Интернет. Отправив запрос, я стала ждать, пока загрузится сайт Государственной библиотеки Квинсленда. По карточке Бронвен, разрешающей доступ в публичную библиотеку, я создала аккаунт, потом вышла по ссылке на сайт «Исторические газеты Австралии». Там нашлось всего несколько квинслендских газет, самой ранней из которых была «Мортон-Бэй курьер» от 1846 года. Я щелкнула на более позднюю «Курьер мейл», на даты между 1933-м и 1954 годами. Сайт загружался целую вечность. Когда страница открылась, я увидела, что пользы от нее никакой: или после 1939 года газета не существовала – что было маловероятно, – или ее еще не перевели в цифру и не поместили на сайт.
Вернувшись к «Историческим газетам Австралии», я набрала несколько ключевых слов: «Квинсленд» в сочетании с «1946», «Мэгпай-Крик», «процесс по делу об убийстве». Моя надежда слабела, пока я прочесывала по ссылкам девятнадцать страничек с возможными статьями – «Зверства японцев», «Военнопленных морили голодом и били», «Смерть бродяги», – но не нашла ничего, хотя бы отдаленно связанного с тем, что требовалось мне.
Уже собираясь сдаться, я предприняла последнюю отчаянную попытку и набрала: «Айлиш Лутц». Не прошло и нескольких секунд, как я всматривалась в лоскутное одеяло нечеткой газетной страницы. В центре, в обрамлении статей и рекламных объявлений, помещался один абзац выделенного текста. Сначала я удивилась – он был даже не из квинслендской газеты. Затем увеличила абзац и рассмотрела повнимательнее.
«Аргус» (Мельбурн, штат Виктория: 1848–1954)
Понедельник, 18 марта 1946 года. С. 1
МУЖЧИНА АРЕСТОВАН ЗА УБИЙСТВО
БРИСБЕН, понедельник. – После тридцатичасового полицейского расследования под руководством субинспектора Б. Макнэлли вечером в пятницу был арестован мужчина по обвинению в убийстве мисс Айлиш Лутц, двадцати двух лет, чье тело было обнаружено рано утром в четверг на поляне в буше в пятнадцати милях от Мэгпай-Крика, штат Квинсленд.
Полиция обнаружила следы яростной борьбы, а также несколько зубов человека и пятна крови там, где жертва пыталась уползти с места преступления. Вскрытие трупа, проведенное в пятницу, показало, что мисс Лутц умерла от ран, нанесенных ей ударами по голове и телу.
Вскрытие показало, что мисс Лутц били деревянным предметом – возможно, спицей колеса или битой.
Я вскочила с кресла и помчалась по коридору. Письмо Айлиш уже отпечаталось в моей памяти, но я хотела удостовериться. Ворвавшись в дальнюю комнату, я выхватила письмо из ящика прикроватного столика и развернула, подойдя к свету.
Айлиш написала это письмо в среду, 13 марта 1946 года, прося Сэмюэла встретиться с ней в их тайном месте. На следующее утро – в четверг – ее тело нашли на поляне в буше рядом с оврагом.
Вернувшись за письменный стол, я застучала по клавиатуре. Стукнула по клавише ввода и стала ждать, уверенная, что ничего не найдется. Сначала повезло, потом – пустышка, ведь так это и бывает?
Видимо, нет.
«Сидней морнинг геральд» (штат Новый Южный Уэльс: 1842–1954)
Среда, 20 марта 1946 года. С. 3
АРЕСТОВАН ГЕРОЙ ВОЙНЫ
БРИСБЕН, среда
Вернувшийся с войны герой доктор Сэмюэл Риордан предстал в среду перед полицейским судом Мэгпай-Крика, штат Квинсленд, по обвинению в убийстве мисс Айлиш Лутц, двадцати двух лет, цветной женщины, дочери лютеранского пастора, преподобного Якоба Лутца.
Мисс Лутц была найдена с проломленной головой в полумиле от поместья доктора.
Несколько свидетелей выступили с заявлением, что видели доктора Риордана и мисс Лутц, которые ссорились на главной улице утром в прошлую среду. Другой свидетель подтвердил, что он и доктор Риордан расстались поздно вечером в среду. Свидетель и доктор выпивали. Подозреваемый заявил о своей невиновности на предварительном слушании. Он останется под стражей до нового слушания в Верховном суде в Брисбене в июне.
Я откинулась на стуле, неровный газетный текст вспыхивал в моем мозгу. Ссора на улице. Выпивали. Убийственное поведение, даже без письма Айлиш, в котором она просит Сэмюэла о встрече в ту ночь, когда она умерла.
Надежда найти конкретное доказательство невиновности Сэмюэла быстро сходила на нет. Ее место занимало нарастающее ощущение опасности.
Уйдя со страницы, я щелкнула на еще одну ссылку.
«Сидней морнинг геральд» (штат Новый Южный Уэльс: 1842–1954)
Пятница, 14 июня 1946 года. С. 4
СУДЬЯ ВЫНОСИТ РЕШЕНИЕ О НЕДОСТАТОЧНОСТИ УЛИК В ДЕЛЕ ОБ УБИЙСТВЕ
БРИСБЕН, пятница
Обвиняемый, герой войны доктор Сэмюэл Риордан, тридцати лет, из Мэгпай-Крика, штат Квинсленд, был освобожден вчера в Верховном суде Брисбена, после того как судья решил, что против него нет достаточных улик.