орческая деятельность.
Одним из основных путей применения психологических знаний в физиологических исследованиях является разработка тестов, которые организуют исследуемую деятельность и которые адекватны используемому методу регистрации физиологических данных.
Однако проблема заключается в том, что приспособление большинства экспериментальных парадигм психологии для исследования творчества с использованием физиологических методов является достаточно проблематичным.
Хотя в классической психологии разработан большой спектр методик, изучающих различные психические проявления, их прямое использование в физиологических исследованиях, проводимых с помощью ПЭТ, фМРТ и ЭЭГ, не всегда возможно, поскольку при попытке просто адаптировать большинство творческих задач к средствам нейровизуализации всплывают различные теоретические и методологические проблемы. И они имеют значительные последствия для развития нашего понимания мозговых коррелятов творчества, хотя не всегда признаются и открыто обсуждаются исследователями.
Во-первых, это проблема любой посторонней двигательной активности субъекта во время исследования при использовании любого метода (и ЭЭГ, и ПЭТ, и фМРТ). Поскольку, как уже говорилось, такая двигательная активность искажает получаемый нами сигнал (вносит артефакты), ряд психологических моделей творческой активности сразу отпадает.
Например, мы не можем регистрировать мозговую активность во время рисования, или игры на каком-либо музыкальном инструменте, или во время сочинения вслух стихов. Вернее, регистрировать-то мы можем, но это будут артефакты. Поэтому такие модели предполагают только умозрительную умственную активность – то есть человек вынужден представлять, например, как он рисует или танцует, что также вносит свои сложности, но уже в интерпретацию получаемых данных.
Во-вторых, это проблема соответствия и адекватности психологических тестовых заданий временны́м и пространственным разрешениям физиологических методов. Например, для метода вызванных потенциалов необходимы короткие задания с четко определенным моментом начала и конца деятельности.
Совершенно другие требования к заданиям предъявляет метод ПЭТ. Это, во-первых, ограничения во временно́м разрешении ПЭТ. Время сканирования составляет шестьдесят секунд, и при этом получается только одно изображение, как бы интегрированное по времени сканирования. Поэтому необходимо, чтобы изучаемая деятельность осуществлялась в этот период и была бы на его протяжении стационарна (однородна). То есть она должна начинаться до начала регистрации, быть неизменной в процессе сбора информации и заканчиваться после конца регистрации. То же самое условие, на самом деле, касается и ЭЭГ, и фМРТ.
Дело в том, что основная роль теста в физиологических исследованиях состоит, прежде всего, в организации выполнения испытуемым определенной деятельности во время регистрации данных. Исследователь-психофизиолог должен быть уверен, что выполняется именно эта деятельность и именно в то время, когда происходит регистрация физиологических данных.
Вообще тест в психофизиологии выполняет абсолютно не те функции, что тест в классической психологии. В психологии задача любого теста – это дать количественную оценку какой-либо функции, при этом что происходит во время выполнения этого теста, каким образом человек выполняет его – это психолога не интересует, важен только количественный результат.
В психофизиологии же важно именно организовать задания таким образом, чтобы испытуемый выполнял именно эту деятельность, а не какую-либо другую, а результат ее выполнения не так важен.
Тест в психофизиологии – это всегда набор, как минимум, из двух заданий: основного и контрольного.
Основное задание – это то, в котором мы моделируем для испытуемого нужную нам для исследования деятельность, в нашем случае – творческую.
А контрольные задания должны быть сконструированы таким образом, чтобы в них, по возможности, содержались те же виды деятельности, что и в основном, за исключением исследуемой (творческой) деятельности. Тогда при сравнении результатов обработки сигналов, полученных в этих двух заданиях, выделятся особенности, связанные с мозговым обеспечением именно исследуемой деятельности, в нашем случае – творческой.
Поэтому всегда, когда мы далее будем говорить об активации или изменениях мощности ЭЭГ при какой-либо деятельности, в нашем случае – творческой, мы всегда будем иметь в виду, что это результат именно сравнения с соответствующими контрольными заданиями, в нашем случае – с нетворческими.
И тут перед нами встает проблема соотношения сложности контрольных и творческих заданий в тесте. Большинство нейровизуализационных исследований по изучению творчества сравнивает выявленную мозговую активацию во время творческого мышления с контрольными заданиями, требующими меньшей мыслительной нагрузки, или с неспецифическими состояниями, такими как rest (отдых).
Состояние rest предполагает, что наш доброволец в момент сбора нейрофизиологических данных находится в спокойном состоянии некоего «безмыслия».
Однако у разных людей в этом состоянии могут быть абсолютно разные мысли: кто-то действительно будет лежать и стараться ни о чем не думать, кто-то начнет вспоминать какие-то приятные или неприятные события, а кто-то вообще начнет мечтать или, наоборот, планировать завтрашний день.
В результате у всех этих людей в контрольном состоянии будет разная функциональная активность мозга, а значит, однородного контрольного состояния не получится, что сразу же отразится и на получаемых результатах, и на их интерпретациях.
Даже если мы попросим добровольцев ни о чем не думать, это маловыполнимое требование, так как непроизвольно, если человек не занят какой-либо определенной конкретной деятельностью, ни о чем не думать у него не получится – вспомним призыв «не думать о белой обезьяне».
Контрольные задания с малой познавательной нагрузкой (иначе говоря, легкие) также не являются достаточно адекватными для использования в качестве сравнения с творческими заданиями, так как при таких обстоятельствах не совсем корректно сопоставлять активность мозга при выполнении заданий с разной сложностью. Здесь я имею в виду, что наблюдаемая активация может быть результатом не специфически творческой деятельности, а просто большей сложности тестового творческого задания.
Также исследователи мозговой организации творчества сталкиваются с особыми проблемами в реализации испытуемым ответа на предъявленное задание.
Исходя из ограничений физиологических методов, которые мы используем, у нас редко есть возможность зафиксировать ответ испытуемого в сам момент возникновения творческого ответа.
Как правило, участникам подается стимульный сигнал, служащий началом периода решения поставленного творческого задания. В конце они обычно сами подают сигнал, после чего могут озвучить свое решение, либо этот сигнал ставится перед ними экспериментаторами. Понятно, что этот метод изоляции реагирования служит для минимизации проблем, связанных с двигательными артефактами, и применяется для того, чтобы избежать их влияния на результаты. Однако поскольку такие стратегии изоляции ответа не являются абсолютно надежными, альтернативой им является стратегия сообщения о своих придуманных творческих решениях после эксперимента. Но здесь исследователь не может быть абсолютно уверен в том, что участники исследования действительно следуют инструкции во время эксперимента, а также в том, что найденные в ходе решения ответы не будут искажены забыванием.
И наконец, если ответы не регистрируются в режиме реального времени, то становится проблематичным определить, действительно ли исследование может быть классифицировано как творческое или нет, поскольку ответы, касающиеся уровня творчества, оцениваются постфактум. Более того, отсутствие регистрации ответов в режиме реального времени не позволяет определить, в какой именно момент творческое решение сформировалось и когда был произведен самый креативный ответ из всех представленных.
Существенным ограничением является и то, что в отсутствие поведенческого маркера мы не знаем начальную точку создания творческой идеи, а анализ реакции мозга по отношению к фактической точке творческого озарения (например, инсайта), затруднителен без этой информации.
Также в рамках длительного периода, когда испытуемые должны придумывать творческие ответы, активация мозга отражает смешение вовлеченных в процесс активаций разных областей, фактически участвующих в генерации решения, а также тех, которые еще только развивают стратегии для успешного результата.
Сгенерированное решение бывает творческим и нетворческим, и в таких моделях ни один из этих факторов не может быть эффективно разграничен друг от друга. И хотя некоторые исследователи дают инструкцию испытуемым быть максимально творческими, это еще не гарантирует реальную актуализацию творческого потенциала участника испытаний и достижения им высокого уровня креативности.
Важно учитывать разницу в том, чтобы пытаться быть творческим, следуя инструкции, или творить по собственному внутреннему побуждению, и это тоже желательно учитывать при интерпретации данных.
Обозначенные проблемы указывают на необходимость разработки экспериментальных моделей для изучения творческого мышления, по возможности, учитывающих вышеперечисленные недостатки.
Поэтому, когда мы будем говорить о полученных на сегодняшний день данных о мозговой организации творческого мышления, мы должны принимать во внимание и учитывать эти непреодоленные проблемы нейрофизиологии творчества и те ограничения, которые были описаны выше.
Если систематическое научное изучение психологии творчества началось в 50-х годах XX века, то такое же систематическое изучение нейрофизиологии творчества началось на двадцать лет позже, в 70-х годах.
Все накопленные данные по нейрофизиологии креативности в настоящее время можно разделить на три большие группы: