исках олёкминских, там контроль малой был, так нет-нет да удавалось в карман себе положить, а тут… Но там и заработков толковых не было, а последний год край бедный, нужда к воровству притягивала, руки сами к золоту тянулись». Несколько человек в своих головах и по-другому прикидывали: «Пугать вздумал, да где ж усмотреть за каждым при таком количестве народу, а завезут ещё вербованных, так при большем скопище момент улучить завсегда будет… Всё одно людей не остановишь, интерес-то есть у любого, хоронясь друг от друга, тянуть золотой песок будут…»
На следующий день после завтрака, оставив людей в рабочем посёлке, пятеро: Миронов, Тихомиров, Перваков, Садовников и Шишкин — направились на речку Хомолхо. Народ же занимался обустройством своих жилищ, суетились с размещением вещей.
Миронов с Тихомировым решили пройти речку, определить, с какого места начать горные работы, каким образом лучше установить промывочные бутары, как рациональнее подвести к ним воду. Речка встретила их задорным бегом, журчала, играя солнечными блёстками на волнах и в брызгах, весёлым плеском, перекатываясь через камни, словно радовалась прибывшим гостям.
Севастьян, прошагавший многократно речку вдоль и поперёк, рассказывал, каким образом проводили пробы песков, показывал места установленных границ — столбов с затёсами и надписями на них. Миронов и Тихомиров сличали со своими планами-картами местности, делали заострённым графитовым стержнем пометки.
Ещё вчера вечером инженеры увидели изготовленные бутары и отметили должное их качество, выразили своё восхищение, что сделано толково, со знанием дела. У бутар лежали и необычные из тёса изделия, словно плоские широкие корыта.
— А это, полагаю, породу к бутарам подтаскивать? — спросил Миронов.
— Можно и породу, а вообще-то глину доставлять, далековато она отсюда. Печи-то набивать нужно в избах, как земля отойдёт, тут глины и навезём, добрая по качеству найдена, на печи в самый раз, — пояснил Шишкин. — А волокуш таких ещё сделаем, пески больше гоже лошадьми до бутар подтаскивать, нежели вручную, напряг меньше.
— Похвально, молодцы мужики, основательно для промывки подготовились, — похвалил Тихомиров.
— Это ещё не всё, — продолжал Шишкин, — пару тачек соорудили для откатки песков, посмотрим, как они покажут себя. Из разных по твёрдости древесных пород сделаны, колёса дёгтем смазаны, если в работе выдержат, так ещё наделаем, всё сподручней. Были б железные катки, так крепче б были, да где их взять?
— Ну и умельцы народные, это ж надо механизацию выдумать! — восхищался Миронов. — А железные колёсики мы закажем, завезут, тачки подспорье доброе в горном деле. Не ожидал, что народ в глухой тайге продвинутый, истинно Кулибины на Руси не переведутся!
— Жизнь и нужда всему научат, — ответил Прохор и подмигнул Севастьяну.
— Прохор Шишкин у нас человек бывалый, на все руки мастер, — похвалил селянина Севастьян.
Шишкин спросил:
— Кто ж таковы Кулибины будут?
Миронов улыбнулся:
— Что значит глушь сибирская, не дошла слава о Кулибине до мест дремучих, — сделавшись серьёзным, пояснил: — Был такой Иван Петрович Кулибин — русский изобретатель, шибко в механике разбирался, много всяческих вещей навыдумывал. Самодвижущуюся повозку на педальном приводе, судно с толкающим действием для плавания по водоёмам, чертежи деревянного моста рисовал, чтоб два берега реки Невы соединить, уникальные часы собрал, да чего там, множество разных штучек с необычными устройствами навыдумывал, истинно человек-самородок, а сам из мещан будет.
— Вона как, стало быть, есть на Руси головы светлые…
— Есть умные головы и не только по механической части, и в других науках преуспевающие. А здесь в тайге у вас свои знающие дело люди. А раз так, быть тебе, Прохор, одним из бригадиров старателей. — Миронов рукой хлопнул по плечу Шишкина, Прохор лишь довольно ухмыльнулся, то ли от похвалы, то ли от состоявшегося назначения — ну как же, так быстро, и уже уважение заслужил, а оправдать его, за тем заминки не станет.
Все вместе, преодолев и облазив всего лишь часть границы застолблённого участка под прииск, немного притомились. Шагать приходилось по каменистым берегам, обходить скальные выходы и заросли делом было не простым, непривычным особо для Миронова. Но он не показывал виду перед своими спутниками. Пора закругляться — места первых работ определены, и нужно возвращаться в посёлок.
— Вообще речка будто заранее позаботилась об удобстве установки бутар, уклон и береговые извилины нам непременно в помощь, — заключил Миронов.
— Да, Хомолхо — своеобразное русло, вроде ни чем не отличается от остальных таёжных речек, но вот надо же, золота в себе таит несметно, кто ж знал все годы об этом. — Тихомиров взором охватывал долину.
— Севастьян и Егор, вернёмся в посёлок, озадачьте людей подготовкой инструментов, пусть насаживают черенки на лопаты, кайлы, готовят грубые шкуры для бутар и сами бутары и водоподводящие лотки к вывозке на речку. С утра и начнём установку, будем мыть двумя участками, а там глянем, с прибытием завербованных расширим фронт работ. — И обратился к своему заместителю: — Как вы считаете, Николай Егорович, начнём мытьё завтра?
— Думаю, раз всё готово, людей понапрасну и без дела держать не следует, разворачивать нужно промывку, да и погода способствует.
Вернулись в посёлок далеко за полдень. Севастьян с Антоном распорядились готовить инструменты и бутары с лотками, к чему рабочие приступили немедля. Сами проверили промывочные лотки, их привезли с собой с дюжину штук, выдолблены они были из добротного сухого кедра одним олёкминским умельцем Иваном Кубышкиным. Севастьян включил его в свой отряд из соображений: к чему руки Иван прикладывал, а особо в столярном деле, с завидным умением изделия выстругивал. Будучи человеком средних лет, проживал Кубышкин с женой, но детей по каким-то причинам не имели, о чём сокрушался в душе: «Кто ж мою кровушку продолжать будет?.. Что ж так не как у людей?..» Жена Софья тоже переживала, но меж собой ругани по этому поводу не было — что поделаешь, коли Бог не даёт. Вот и решил уйти в старатели, чтоб себя мыслями о наследниках не донимать, на прииске не до того будет.
Несмотря на то что день близился к закату, рабочий посёлок гудел работой, каждый был занят делом. Севастьян приметил усердие и Лаптева с Никитиным и подумал: «Надо же, и впрямь слово держат — занимаются, ни от кого не отстают». Эх, если б мог он заглянуть им в души, что б прочёл там? Мы же с читателем только можем догадываться.
Хазар и Айта то убегали в лес, то возвращались и с недоумением наблюдали за людьми. Их удивляло всеобщее оживление, неугомонный человеческий говор, чего-то перетаскивание с одного места в другое, где слышался смех, где покрикивания, и такой общий шум для них был необычным, несвойственным и для тайги, который разбудил её своим появлением.
Глава 34
Раннее утро следующего дня. Забрезжил рассвет, но люди уже не спали, готовились плотно поесть пред началом трудового дня. Небо чистое, на западной его части кое-где одиноко мерцают потухающие звёзды. Ветра нет, день обещает быть безоблачным и тёплым. Умиротворённость окружает посёлок, прекратилась вчерашняя суета, все люди разместились в построенных избах, кто-то пожелал поселиться в чумах, захотелось испытать на себе быт тунгусов.
Одну избушку для жилья выбрали Миронов и Тихомиров, в ней устроили и контору, разложили там карты местности, планы, какие-то бумаги, тетради и журналы, здесь же будет и временное хранилище добываемого золота. Попросили Шишкина оборудовать входную дверь этой избы надёжными железными затворами, чтобы закрывалась она на массивный амбарный замок. Кто впервые увидел металлический замок, подходили и разглядывали как диковину, мотали головами и дивились изобретательству. Конечно, любой замок может открыть опытный злоумышленник без ключа, но, во-первых, таких умельцев в селе не было, а во-вторых, все знали — трогать его не моги! Если кем будет вскрыт или, того хуже, взломан, считай, пропали — все здесь на виду.
Полицейские облюбовали самую маленькую по размеру хату, с ними же были расселены и несколько человек из числа рабочих. Это потому, что постоянно проживать они здесь не собирались, а предстоит жить на два фронта — необходимо посещать и пребывать также на подконтрольном им соседнем прииске Вознесенском, к тому же планировали основным местом проживания избрать именно этот прииск.
Севастьян и Антон пожелали жить в одной избе, она была больше других изб. С ними поселились Шишкин, Сохин, Сушков, Малявин, Горобец, Половников и Кубышкин. Мест для размещения всем хватало — двухъярусные нары, стол у окошка, лавки, полки под продукты, примитивные вешалки и вешала для размещения и сушки одежды, оставлена малая площадка и для печки с дымоходом. Получилось так, в одной «берлоге»: двое доверенных лиц и три бригадира — Шишкин, Сохин и Сушков. Дмитрия Сохина и Павла Сушкова Севастьян предложил Миронову, аргументированно объяснил, почему тот не колеблясь дал согласие, поддержал и Тихомиров.
Остальной народ уплотнялся, как мог, но никто на улице не остался. Помимо трёх на первое время образовавшихся бригад старателей, часть рабочих озадачили заготовкой леса и строительством дополнительных изб для приезжих из других губерний вольнонаёмных. Нашлись и двое мастеров по устройству печек, у них было особое поручение — заготовить в достатке камень, песок и глину для сооружения в каждой избушке фундаментов и глиняных печек — работа ответственная и непростая. Одного человека назначили следить за животными — лошадьми и оленями, чтобы были сытыми и не растерялись, благо кормов в округе хватало — ягель, травы, молодая сочная поросль. В помощь каюру Севастьян дал собак, и те, поняв, что от них требуется, между охотничьим промыслом с рвением взялись за службу — если кто из копытных удалялся на почтительное расстояние, они забегали и лаем возвращали к стаду. Олени, больше привык