ить будто бы для истребления французской армии и ее амуниции. Лодка, которая должна была быть подвешена к оному шару, но которая была сожжена днем прежде вступления французских войск в Москву. Оная лодка находилась около 100 шагов от помянутого строения, имела около 50 футов длины, в ней находилось много остатков винтов, гаек, гвоздей, крючей, пружин и множество прочих железных снарядов всякого рода. Большой отруб дерева, по виду шара, который, вероятно, имел служить для образца.
В двух горницах упомянутого строения находится еще 180 бутыль купоросу; сверх оного назади и спереди дому — 70 бочек и 8 новых чанов необыкновенного сложения. В самом доме есть столярная и слесарная мастерские и некоторые нужные к оному инструменты...»
Как только незадачливый механик приехал в Петербург, он обратился с письмом к царю — просил денег на продолжение строительства управляемого воздушного шара, «дабы изобретение, по всей справедливости летучею машиною называемое, для пользы вашего императорского величества и целого света наискорее могло быть употребляемо».
Как ни странно, Александр I распорядился отпустить необходимые средства. Надзирать за работой изобретателя, обосновавшегося близ Ораниенбаума, царь поставил своего любимца Аракчеева. В карман «сумасшедшего шарлатана», как из волшебного рога изобилия, снова потекло золото. Леппих сообщает в своем письме царю:
«...воспользовавшись первым благоприятным случаем совершенного наполнения баллона, не теряя ни малейшего времени, я прилечу в Санкт-Петербург, где и постараюсь опуститься в саду Таврического дворца».
Но ни в ноябре, ни позже никуда Леппих не полетел. Через год Аракчеев по распоряжению царя передал вопрос об аэростате Леппиха на рассмотрение ученого артиллерийского комитета. Сохранилось донесение генерал-майора Вындомского, направленного в Ораниенбаум для ознакомления с ходом работ.
«Опыты над управлением противу ветра воздушных шаров, по сие время предполагаемого им действия произвести (Леппих) не мог, хотя и делал несколько раз опыты и поднимался в шару на привязах не свыше 5—6 саженей (10—12 метров) от земли... Лететь противу ветра не мог... Главное его средство, состоящее из тафтяных крыльев, оказалось недостаточным... Прожект его — летать противу ветра с их помощью, — был неудачен».
Израсходовав 185 тысяч рублей на свою затею и ничего, кроме обещаний, не дав, Леппих в 1814 году выехал из пределов России.
Впоследствии Ростопчин пытался оправдать свое рьяное участие в неудавшемся предприятии:
«Вот повесть об этом шаре, не взлетевшем на воздух, и об его презренном творце — Леппихе. Он полагал, что открыл способ по произволу управлять воздушными шарами; действительно приготовлял такой шар и, как шарлатан, требовал, чтобы его работа сохранялась в тайне. Мне говорили, что когда Леппих возвратился в Германию, то обманул нескольких купцов, пообещав им быстро перевозить товары по воздуху с помощью своего воздушного шара...»
Б. ШАВРОВ
«Хроника адской машины» полностью основана на документальных источниках. Казалось бы, Леппиха на законном основании можно объявить шарлатаном. Так обычно и делали историки воздухоплавания на протяжении последних полутора столетий.
Однако попробуем разобраться без предвзятости в этом достаточно спорном деле.
Уже через год после первых полетов братьев Монгольфье появился первый проект дирижабля Менье (1784 год). В нем были все основные конструктивные части мягкого дирижабля, в том числе и воздушные винты. Не было только двигателя, в то время совершенно неизвестного. В том же году братья Робер построили и испытали аэростат с продолговатым баллоном и крыльчатыми веслами. Увы, крыльчатые весла оказались беспомощными перед стихией ветра.
После этого на протяжении четверти века сооружали только воздушные шары, иногда привязные, иногда с крыльчатыми веслами, с парусами, рулями, винтами. К тому же периоду относятся первые, хотя и безрезультатные, попытки строить мускулолеты с машущими крыльями.
Проект Леппиха был по времени вторым или третьим, но в нем содержался весьма существенный элемент новизны — нижняя ферма жесткости, примыкавшая к баллону. Это своеобразный прототип дирижабля полужесткого типа, применяемого и сейчас. Естественно, что в качестве движущих устройств оставались те же крыльчатые весла, управляемые мускульной силой людей. Хоть они себя и не оправдывали, но надежда на них еще не была потеряна.
Напряженная военная обстановка 1812 года вызвала к жизни «социальный заказ» на дирижабль как на средство увеличить военную мощь России каким угодно способом. Желаемое всеми принималось за реальное. Удивительно ли, что преувеличенные ожидания породили и преувеличенные обещания Леппиха. У кого ж не закружилась бы голова при столь мощной поддержке?
Трудностей никто себе не представлял, о них просто не хотели и думать. Никто не понимал, что путь от идеи до готовой работающей конструкции очень долог и труден. Разумеется, постройка даже одного опытного дирижабля была нелегкой задачей, а пуск целой их эскадры в считанные месяцы — предприятие невыполнимое. Но Леппих обещал, и ему поверили, поскольку хотели поверить.
Леппих был способным увлекающимся изобретателем, а не шарлатаном. Нельзя сказать, что он относился к делу несерьезно. Он строил дирижабль как мог в тех условиях, производил опыты с малыми шарами для пробы. Один лишь размах начатого дела сам по себе вызывает уважение. Недаром же тянулись потом в Ораниенбаум 130 тяжело груженных подвод.
Конечно, не обошлось и без ошибок. Судя по тому, что ферма дирижабля (деревянная конструкция с металлическими деталями) была длиной всего 50 футов (15 метров), объем его не превосходил 800 кубометров. Действительно, больше двух человек такой дирижабль не поднял бы. Но если бы Леппих назвал эту малую цифру, ему не было бы царской поддержки. А какой изобретатель откажется от возможности реализовать свою мечту? Да и те, кто поддерживал проект, не выглядят тут близорукими и невежественными. Идея была новая, заманчивая, и воплощение ее в жизнь сулило выгоды неоценимые. Отсюда и затраты на финансирование проекта. Кстати, они не столь уж грандиозны. Если бы в наши дни строить такой дирижабль, пришлось бы организовать конструкторское бюро и производственную базу с соответствующими штатами и финансовыми расходами.
В донесении генерала Вындомского говорится, что «шар» (а иначе его и не называли) поднимался в воздух «на привязах», но его «крылья» оказались недостаточными для полета «противу ветра». Значит, дирижабль все-таки был построен и испытывался в воздухе! И если при тогдашнем состоянии техники он не мог показать лучших результатов, в этом изобретатель неповинен.
Вот и выходит, что волею обстоятельств в России впервые в мире сооружался дирижабль полужесткого типа.
И поэтому вряд ли стоит относиться иронически к «неудачливому шарлатану», как это делали до сих пор. К Леппиху надо отнестись справедливее и вывод сделать более лестный для нашего Отечества.
М. БАРИНОВ, журналистЗАГАДКА СЕМЛЕВСКОГО ОЗЕРА
Обоз остановился в лесу. Смолкли скрип колес и чавканье копыт по грязной снежной каше. Уланы конвоя сразу задремали в седлах. Солдаты-обозники поплотнее закутались в пеструю смесь всевозможных одежд. Остановка длилась недолго. Короткий приказ — и снова одна за другой тронулись вперед повозки, фуры, телеги, кареты. Переваливаясь через придорожную канаву, заваленную ветками и тонкими стволами осин, они въезжали в узкую просеку.
Просека выводит к маленькому лесному озеру.
Прямо от кромки леса начинается сплавина — плотно связанный из стеблей и корней плавучий берег. Он колышется под ногами солдат, и на черной поверхности озера возникают едва заметные волны.
Стучат топоры. Солдаты гатят сплавину. Саперы собирают плоты. Два плота уже плавают по поверхности озера. Идет промер глубины. На берегу — группа старших офицеров. Впереди высокий смуглый генерал в черном плаще.
— Мой генерал! — Перед генералом стоял молодой офицер, который только что спрыгнул на берег с плота. — Глубина озера на середине пятьдесят футов, у берега — тридцать пять футов. На дне, по-видимому, толстый слой ила, толщина двадцать футов...
Вдруг лес наполнился сдержанным гулом многих голосов. На просеке послышались возгласы возниц и скрип колес. Ближайшие к берегу повозки подались в сторону, и на опушку выехала кучка всадников во главе с Наполеоном.
Смуглый генерал, высоко поднимая длинные ноги в ботфортах, подошел к императору.
— Все сделано, сир.
— Что сделано? — почти выкрикнул император.
— Все готово. Глубина озера пятьдесят футов, и на дне много ила.
— Начинайте.
Наполеон круто повернул коня и в сопровождении свиты ускакал.
Простуженным голосом генерал выкрикнул команду. Солдаты, толпившиеся вокруг плотов, потащили их к воде, проваливаясь и оступаясь. Началась погрузка. Артиллерийские запряжки въезжают с гати прямо на огромный плот. Солдаты сбрасывают в воду тяжелые тюки в грубой холстине.
Через час все было кончено. Поверхность озера успокоилась...
Нужны ли поиски?
...Итак, может ли Семлевское озеро хранить в своих глубинах московские трофеи Наполеона?
19 октября 1812 года армия Наполеона покидала Москву. Значительно выгоревшая и покинутая большинством жителей Москва нанесла этой армии незримый и неожиданный удар. Без продовольствия, без регулярного снабжения, наполеоновская армада пьянствовала и мародерствовала. Выступившие из Москвы интервенты были обременены гигантским обозом, везли с собою много золотых и серебряных изделий, ценной посуды, тканей, мехов... «После полудня, — пишет в своих мемуарах сержант Бургонь, — мы двинулись в поход... Вскоре мы очутились среди множества повозок... Они шли в три-четыре ряда, и вереница тянулась на протяжении целой мили». Сержант пишет, что среди прочих ценностей, найденных в подвалах сгоревших московских зданий, он нес в своем ранце даже обломок обшивки креста с московской колокольни Ивана Великого