— Ну, они не боятся тяжелого рабочего дня, — неохотно подтвердил он.
Я прочистила горло. — Предполагая, что Анубис, бог подземного царства и хранитель гробниц, занят своими делами, мы можем с уверенностью сказать, что ваш посетитель был просто смертным человеком, разыгрывающим вас. Возможно, это была просто безобидная шутка, но она создала неразбериху на ваших раскопках сразу после того, как вы сделали важное открытие. Время это кажется мне интересным. Можете ли вы вспомнить кого-нибудь, кто мог бы получить выгоду от прерывания вашей экспедиции?
— Например, Джон де Морган? — предположил Стокер.
— Это была моя мысль, — быстро сказал сэр Лестер. — И его исчезновение только подтвердило это. Беда до мозга костей, вот кто он был.
— Возможно. — Я прищелкнула языком. — Но зачем беспокоиться о маскировке под Анубиса, если он планировал сбежать с диадемой? Какой цели это служило?
— Чтобы еще больше сбить нас с толку? — предложил сэр Лестер. Но в его голосе звучало сомнение, и Стокер покачал головой.
— Вряд ли, я должен думать. Интересно, у вас есть профессиональные враги? Люди, которые, возможно, ревновали к вашей находке и стремились отпугнуть вас от нее?
Сэр Лестер и леди Тивертон обменялись взглядами с Патриком Фэйрбротером.
— Есть один, — начал сэр Лестер.
Леди Тивертон снова дотронулась до своей брошки со скарабеем. — У нас нет доказательств, — пробормотала она.
— Мерзавец угрожал мне в вестибюле Шепарда! — смутился ее муж. — Гораций Стил, — коротко сказал он. — Вся эта история просто воняет им.
— Гораций Стил, американский миллионер? — спросилa я.
— Он самый, — подтвердила леди Тивертон. — Он и мой муж были партнерами по раскопкам в течение многих лет. Прошлогодний сезон был их последней совместной экспедицией.
— Что заставило вас расстаться? — спросил Стокер сэра Лестера.
Баронет заерзал. — Я не хотел бы говорить.
— Сэр Лестер, — сказала я самым соблазнительным голосом, — вы наверняка понимаете, что любая информация может помочь нам расследовать исчезновение Джона де Моргана и вернуть вашу диадему? Возможно, мистер Стил был замешан в этом.
Леди Тивертон издала легкий вздох беспокойства. — Вы предполагаете, что мистер Стил мог подкупить Джона де Моргана, чтобы украсть диадему? А потом заплатил ему, чтобы он исчез? Я не думаю. Достаточно ужасно представить, что мистер де Морган мог украсть драгоценность ради своей выгоды, я могла бы это понять. У него имеется жена, которую требуется содержать, и ограниченные перспективы. Возможно, соблазн оказался слишком велик. Но для него вступить в сговор с Горацием Стилом… — Она позволила своему голосу затихнуть, прижимая руку к губам.
— Что вы можете рассказать нам о мистере Стиле? — подтолкнула я.
Сэр Лестер обменялся взглядами с женой. — Как вы сказали, он американец и богат. Несомненно, вы слышали о его предприятиях — горном деле, железных дорогах, пароходах. К тридцати годам он дважды становился миллионером. Но свою деловую хватку он приобрел, если так можно выразиться, на улицах. После того, как ему исполнилось тридцать лет, он решил исправить недостатки в своем образовании и занялся изучением египтологии. Он уже создал себе имя в этой области, когда моя жена — моя первая жена, — сэр Лестер исправился, поспешно взглянув на нынешнюю леди Тивертон, — начала публиковать свои книги. Он был очень впечатлен ими, и они завели своего рода дружбу. Со временем мы сформировали партнерство и начали совместные экспедиции Тивертон-Стил.
Затем он замолчал, цвет его лица стал теплым, и леди Тивертон заговорила. — Мистер Стил в течение очень долгого времени был преданным другом Тивертонов. Мне жаль говорить, что он никогда полностью не приветствовал мое присутствие в семье.
Сэр Лестер накрыл ее узкую ладонь своей мясистой рукой. — Проклятый дурак, — пробормотал он.
Леди Тивертон одарила его нежной улыбкой.
Сэр Лестер продолжил. — Его имя Гораций, но благодаря его работе в египтологии моя первая жена дала ему прозвище Хорус в честь бога-царя. Это его позабавило.
Он покачал головой, выражение его лица внезапно изменилось. — Более десяти лет мы были на раскопках вместе. Но в конце прошлого сезона я сказал ему, что больше не буду с ним сотрудничать, и он воспринял это плохо. Он устроил сцену у Шепарда, угрожал мне пистолетом, — сказал он с оттенком негодования. — Американцы и их оружие, — пробормотал он.
— Вы рассказали ему о гробнице, которую обнаружили? — спросила ямягко.
Баронет глубоко покраснел. — Я не говорил. Хорус всегда высмеивал мою идею о том, что что-то ценное скрывается в wadi в этой части долины. Он думал, что тратить время на поиски там — пустая трата времени. Но я был прав, — упрямо добавил он. — Мы обсуждали, где копать в этом году, когда он начал язвить насчет моих идей. Ну, почему я должен говорить ему правду, когда он вечно цеплялся из-за нехватки моих фондов? Моих полетов фантазии? Я не хотел делиться с ним. Я хотел сам все это выкопать, а затем заставить его признать, что он был неправ. Поэтому я просто сказал ему, что отказался от продолжения партнерства. — Он неловко заерзал на стуле. — Я не стал объяснять ему причину, и это его разозлило больше всего.
— И он вернулся в долину копать в этом сезоне? — спросил Стокер.
— Вместо этого он решил вести раскопки в Амарне, — поправил мистер Фэйрбротер. — Довольно далеко от нашего местоположения в долине, но мистер Стил часто навещал других друзей в этом районе. Это сделало ситуацию довольно неловкой.
— Я могу представить. Но я видел фотографию мистера Стила в газетe, — возразил Стокер. — Он джентльмен преклонных лет. Я не могу представить, чтобы он надевал маску Анубиса и играл в азартные игры в пустыне.
— Вы видели фотографию его сына? — спросил Фэйрбротер. — Я бы поспорил, что Генри Стил может хорошo исполнить роль египетского бога.
Леди Тивертон покачала головой. — Это слишком ужасно. Они были нашими друзьями. Это невозможно.
Я предложила ей тонкую улыбку. — Что сказал Наполеон, моя леди? «Невозможное — это слово, которое можно найти только в словаре дураков».
— Аминь, — сказал Патрик Фэйрбротер, поднимая свою чашку с чаем в тосте.
•••
Мы покинули Тивертонов, выйдя из теплой элегантности лобби Садбери на темнеющую улицу. Осколки льда сияли в свете уличных фонарей, и Лондон вокруг нас торопился, суетясь в наступающих сумерках.
— Хорошо, — сказала я Стокеру, засовывая край перчатки под манжету. — Я чувствовала, что ты урчал, как вулкан там. Ты мастерски сдерживался, но теперь в этом нет необходимости. Можешь произнести свою речь.
Его челюсть стала жесткой. — Это тот позорный бизнес с мумией. Они хотят выставить ее на обозрение.
— Только ее саркофаг, — поправилa я.
— Этот саркофаг — футляр для мумии, внутренняя оболочка ее гроба, — возразил он. — Там должны быть, по крайней мере, еще два, окружающих его, и усыпальница, чтобы поддерживать все это вместе. Показывать саркофаг — все равно что пустить сброд в Виндзор, чтобы увидеть королеву в ее ночной рубашке.
Я проигнорировалa упоминание моей бабушки и попыталась понять его точку зрения. — Такие развлечения были модными на протяжении десятилетий, — отметила я.
— Развлечения? — Он повернулся ко мне лицом, свет от ближайшего уличного фонаря резко подчеркивал выражение обличенияна его лице. — Ради Бога, она была человеком! Она заслуживает того, чтобы ее оставили в покое, а не выставляли напоказ как ярмарочную забаву для людей с полушиллингом за вход.
— Пять гиней, — поправила я.
— Мне все равно, если они берут тысячу гиней и Кохинор впридачу.(знаменитый индийский бриллиант, история которого восходит к 14 веку. Он перешел в британское владение при аннексии Пенджаба в 1849 году и был установлен в короне королевства для коронации Георга VI (1937). Это неправильно.
— Ты ученый, — напомнила я ему. — Конечно, ты ценишь открытия, которые могут быть сделаны из исследований мумии принцессы.
— Исследования, да. Подготовленными учеными, при уважительных обстоятельствах. Это же не что иное, как карнавальное шоу, немного театральной чепухи, чтобы набить карманы сэра Лестера Тивертона. Этот человек ничем не лучше Барнума, торгующего своими уродцами по цене входного билета.
Продавец орехов раскрыл свой жаровню, поставив сковороду для жареных каштанов. Проходящий мимо мальчик слегка толкнул меня и пробормотал извинения, сорвав с головы твидовую кепку. Стокер положил руку мне под локоть и повел меня к тротуару. Я долго молчала, ожидая, что он снова заговорит.
— Когда-то она была человеком, — наконец сказал он. — Она гуляла, дышала, любила, и у нее было имя. Aнхесет. Оно начертано на скарабее, который кто-то положил на нее для защиты в загробной жизни. Это следует уважать, вместо того, чтобы позволить толпе глазеть на нее. Она заслуживает того, чтобы покоиться с миром.
Я подняла бровь. — Стокер, какой ты ужасный романтик.
Он открыл рот, но я подняла руку. — Я согласна с тобой. Есть что-то очень неприятное в идее о показе принцессы для развлечения прохожих. — Я улыбнулась. — Еще одна причина, чтобы найти Джона де Моргана и диадему принцессы. Возможно, если мы вернем драгоценность сэру Лестеру, он будет достаточно благодарен, чтобы выслушать небольшое убеждение по этому вопросу.
Стокер на секунду задумался, а потом вдруг взял меня за руку. — Давай. Есть кто-то, с кем ты должнa встретиться. — Он направил меня за угол ко входу персонала в отель. Вырвав листок из блокнота, он набросал поспешную записку и сунул ее в руки ожидающего мальчика-посыльного вместе с мелкой монетой. — Отнеси это месье д'Орланду, — проинструктировал он.
Мы подождали несколько минут, топая ногами от холода. Внезапно дверь открылась, и из нее прокатилась теплая волна воздуха, пропитанного корицей, дрожжами и жареным мясом. Появился мужчина в безукоризненно чистом двубортном белом халате. На его голове сидел ворсистый алый бархатный берет, и он носил тонкое золотое кольцо на своем мизинце.