— Да, сэр. Остаются два небольших туннеля, один из деревни до замка, а другой от замка до западного пляжа, того, что выходит на Сестер, — пояснил он.
Миссис Тренгроуз сняла свой собственный фонарь с колышка на стене.
— Я оставлю ворота незапертыми, чтобы вы могли вернуться сюда, когда закончите.
Мистер Пенгирд опять почесался.
— Я проведу вас к месту, где разветвляются туннели, и оттуда вы сможете найти дорогу. Прощайте, миссис Т!
Она попрощалась с ним, и ее бледное лицо казалось светящимся пятном в темноте удаляющегося погреба. Пенгирд провел нас через железные ворота в пещеру, которая почти сразу же уступила место узкому туннелю. Стокеру было достаточно места, чтобы встать прямо, но не более того, и я удивилась, как контрабандисты и моряки обходились веками.
Мистер Пенгирд, должно быть, интуитивно понял мои мысли.
— Вот почему мы берем маленькие бочки, чтобы принести вино. Больше ходок, но зато намного короче путь. Теперь берегите головы, земля на склонах осыпается.
К этому моменту туннель резко свернул, становясь крутым, перемежающимся местами с короткими ступенями, врезанными в живую скалу, и поручнями из веревок с узлами. В немногих местах пол туннеля был достаточно ровным, можно было легко идти. Между тем мы почти все время спускались, и я подумала, как чертовски тяжело для них таскать через туннели тяжелые грузы.
Еще раз мистер Пенгирд опередил мой вопрос.
— Последний хозяин порой включал гидравлический лифт, который он установил для доставки товаров с пляжа. Поднимал свою тещу. Леди была настолько толстая, что сама не могла взобраться, — добавил он с хриплым смехом. Внезапно туннель разделился, и он остановился.
— Тут я вас оставляю, — Он указал вправо. — Эта ветвь идет в деревню, прямо в кузницу. — Он указал на левую ветвь. — Вот ваш путь. Просто следуйте по нему прямо к пляжу, и вы не заблудитесь. Прилив закончился, так что вам нечего бояться, но учтите, вам надо вернуться поскорее. Прилив изменится через три часа, вряд ли вы захотите остаться на дне моря.
— Это опасно? — осведомилась я.
— Только если у вас нет ног, чтобы подняться наверх, — с улыбкой ответил Пенгирд. — Но пляж будет весь покрыт водой, и туннель затопят первые двадцать футов или около того. Дальше ничего нет кроме моря, пока не доберетесь до Первой Сестры. — Он коснулся кепки и пошел, взвалив на себя пустые бочонки и насвистывая веселую мелодию.
Стокер и я повернули к пляжному туннелю, высоко держа фонарь, чтобы освещать как можно дальше темный провал.
— Следи, куда ставишь ноги. Здесь скользко, — предупредил он. Стокер протянул руку, и я взяла ее, чувствуя тепло всего мира в этой руке. Воздух в туннеле был свежее, чем я ожидала, пахло водорослями и солью.
— Мы приближаемся, — известил он, когда я заметила просвет впереди. Туннель слегка изогнулся, и мы вышли на узкую каменистую гальку. В открытом море выступала вверх из воды самая маленькая из Сестер, ее бесплодная скала омывалась серыми волнами. Чайки летали над скалой, галдя и кидая на нас зловещие взгляды.
— Не очень привлекательный вид, не так ли? — кивнула я на них Стокеру. Но сам пляж был райским. Ненадолго взошло солнце, позолотив камни и согревая воздух. Я сняла с себя чулки и туфли, сев у кромки воды, и окунула пальцы ног в холодный прибой. Ноги покрылись гусиной кожей, и я вытащила их из воды.
Стокер не присоединился ко мне. Вместо этого он без слов снял одежду и шагнул в волны, бросаясь вперед сильными ударами пловца, пока не осталась видна только его темная голова. Он плавал некоторое время — вперед-назад, параллельно горизонту и течению, пока, наконец, не вышел из моря и взял штаны, натягивая их с намеренно провокационной медлительностью. Вода капала с черных кудрей, стекала по груди и плоскому животу. Я уставилась на горизонт, притворяясь, что не подсматриваю; повернувшись лицом к морю и наблюдая за чайками. Они махали крыльями, улетая с крошечного острова, кружились над головой и издавали печальные звуки, вероятно в поиске рыбы. На скале у края гальки промелькнула птица, без сомнения, подошла осмотреть голыши в поисках несчастных крабов.
Стокер спустился на пляж, натянул рубашку, но оставил ее открытой, позволяя мне увидеть дразнящий проблеск затвердевших мышц, легко двигающихся под кожей. Я принудительно напомнила себе, что мы только друзья, как было решено в результате разговора прошлой ночью. Никакой соблазн его мужского обаяния не должен отвлекать меня от этой резолюции.
— Ты докупаешься до смерти в такой холодной воде, — строго отчитала его я. — Получишь судороги и утонешь.
Крошечная улыбка заиграла на его губах.
— Как хорошо, что ты заботишься о моем здоровье. Но тебе не нужно бояться, я не собираюсь тонуть.
— Говорят, это мирная смерть.
Стокер вздрогнул.
— Это неправда. — Я ничего не сказала, и через мгновение он продолжил:
— Я видел сам. Дважды. Моряки, которых смывало за борт, один раз во время шторма, это было не так страшно. По крайней мере, быстро. Мы видели, как парень бился и боролся с волнами, когда они поднимались все выше и выше, но не могли прийти на помощь. Не было никакой возможности спасти его, и поверь мне, в этом не было ничего мирного.
— И другой?
Он покачал головой.
— Такелажник соскользнул с мачты. Пролетел мимо палубы на несколько дюймов и погрузился прямо в море. В тот день море было спокойно. Если бы он умел плавать, мог бы спастись. Но он так и не научился.
Я подняла брови, и он объяснил:
— Большинство моряков никогда не учатся плавать. Они думают, что быстрая смерть — утонуть или от акул — лучше, чем долго мучиться без надежды. Парень был одним из них, он не мог удержаться на плаву. Пока мы смогли прийти ему на помощь, он утонул. Но мы слышали его, булькающего, задыхающегося, кричащего о помощи. Потом не осталось ничего, кроме молчания, ужасного молчания, которое хуже любой мольбы.
Я вздрогнула, и Стокер крепко прижался ко мне плечом.
— Больше никаких страшных историй о смерти в открытом море, — пообещал он. — Не устроить ли нам себе приключение сегодня?
— Удивительно, что вы, мужчины, не собрались вместе пострелять. Я думала, джентльмены делают это для забавы, — бросила я легкомысленно.
Он засмеялся, и теплый мед его голоса наполнил меня до костей.
— Уверен, мы установили, что я не джентльмен. Кроме того, я больше не охочусь.
— Я тоже, — призналась я с грустной улыбкой. — Нежелание ловить живые образцы казалось мне неким отклонением от нормы, результатом затянувшегося пребывания в Лондоне. Тем не менее, не было успеха и на Мадейре. Я ограничилась тем, что собирала бабочек, которые умерли от естественных причин.
— Говоря о Мадейре, — начал он медленно.
Я вломилась, безжалостно отрубая его.
— Молодой Каспиан — просто дьявол. Забыла рассказать тебе, они с Малкольмом вчера поссорились. Что-то, связанное с Каспианом, пробивающем собственный путь в этом мире. Я не знаю, в чем именно заключалась проблема, по-моему, дело в деньгах.
Я затаила дыхание, ожидая, когда он опять заговорит о Мадейре, но Стокер оставил эту тему, пожав плечами.
— Скорее всего, Каспиан требовал субсидий, которые дядя Малкольм отказался предоставить, — догадался Стокер.
— Я так предполагаю.
Стокер задумчиво потер подбородок.
— Интересно, сколько денег Малкольм выделяет Хелен, и как она делится с Каспианом. Он мог превысить пособие по мелочам. Азартные игры? Женщины?
— Это наиболее вероятные расходы для молодого джентльмена, — согласилась я. — Хотелось бы, чтобы хоть раз мужчина погубил себя экстравагантными покупками драгоценностей или склонностью к дорогой обуви.
Стокер фыркнул.
— Я видел обувь Каспиана Ромилли. Он не задолжал своему сапожнику.
— Может быть, его мать, — рассуждала я. — Не долги сапожнику. Но она может быть источником неприятностей. Я видела доказательства того, что она пьет. Или возможно, у нее есть поклонник, с которым она проявила неосторожность.
— Она все еще красивая женщина, — задумчиво сказал Стокер.
— Красивее, чем ее невестка. — Слова выскользнули из моего рта, прежде чем я смогла остановить их.
Внезапный порыв ветра всколыхнул волосы Стокера, словно ленивой рукой.
— О, не знаю, — сказал он, не отводя от меня взгляда, на его губах играла полуулыбка. — У Мертензии есть свои прелести.
Это наблюдение меня ничуть не смутило, ибо я не склонна к таким мелким эмоциям, как ревность. Незначительное раздражение, которое я не могла подавить, сделало мой голос острее обычного.
— Как и у ее брата.
— Да, — голос Стокера внезапно охладел. — Замок имеет тенденцию улучшать привлекательность человека в геометрической прогрессии.
— Я нахожу привлекательным вовсе не замок, — парировала я с жесткой улыбкой.
Стокер выпрямился.
— Нам пора возвращаться. Внезапно похолодало.
Не дожидаясь, он подобрал свои ботинки и пошагал по гальке. Очень похолодало, подумала я.
Глава 9
Остальная часть дня прошла медленно. Каждый раз, когда я смотрела на часы, они, казалось, останавливались, минуты застывали холодной патокой, когда я пыталась примириться с чем-то, со всем. Я не хотела видеть Стокера. Теплое общение, которое он предлагал — товарищество, на котором я настаивала, напомнила я себе холодно — казалось маленькой и жалкой вещью при свете дня. За несколько месяцев на Мадейре я убедила себя, что должна быть рациональной и трезвой. Но теперь, в непосредственной близости от него и с тайной, которую требовалось разгадать, старые эмоции, некогда похороненные, снова вспыхнули. Настоящий ад угрожал поглотить меня. Нисколько не помогали ни легкий дух товарищества Стокера, ни его непринужденная нагота. Припомнилось, как небрежно он обнажился передо мной, точно я один из его приятелей-моряков. Он поверил мне на слово, согласившись, что для нас лучше оставаться друзьями и партнерами.