– Да. Но там, кроме писем и того кольца, ничего не было.
– А должно было быть. – Норд прав, я об этом даже не подумала. – Ведь в письмах ясно сказано: старуха сильно переживала из-за трюмо и секретера. И тут либо сама Лиза что-то сообразила и вытащила цацки, забрав их с собой, либо братец Михаил это дело осознал и нашел.
– Это если в трюмо нет еще одного тайника.
– Ну да. – Норд кивнул на секретер: – А это ты осмотрела?
– Да. Там ничего нет.
– Так ты нашла тайник?!
– Да, смотри. – Я отрываю и закрываю ящик, одновременно утопив корону, и, взявшись за кругляш, задаю движение механизму: один раз по часовой стрелке, два – против, и тайник открывается. – Пусто. Видимо, ты прав: либо сама Лиза, либо Михаил сообразили, что там спрятаны их фамильные ценности, особенно после того, как Полина сообщила о зашитых в подоле бриллиантах. Ну, вот и обнаружили.
– Жаль. – Норд вздохнул. – Ты пойми, Паола, не ради этих цацек, а просто ради интереса. Вот ты правильно сказала: мы прочитали несколько писем и уже прониклись симпатией к этим людям, которых давно в живых нет. А в письмах они – вот, руку протяни. Нет, я обязательно выясню все что можно об этой семье, особенно о братце.
– Да, интересно получится.
Лгать Норду мне мучительно, а только я не скажу ему о коробке – не потому, что такая жадная и не хочу делиться, а потому, что я не знаю, кому он это расскажет, особенно не по своей воле. Любого можно заставить, мне ли не знать.
– А не могла хозяйка квартиры найти ценности?
– Ты на этот клоповник посмотри и скажи, так ли живут люди, у которых в заначке килограмм бриллиантов.
– Это да. Интересно, откуда у нее эта мебель? Отсюда до флигеля в доме Грабовских расстояние изрядное, да и сам дом построен значительно позже, чем тот флигель и особняк. Так каким же образом мебель перекочевала сюда, кем была хозяйка квартиры? – Норд огляделся. – Остались фотографии, какие-то письма?
– Да, я видела нечто такое в коробке, возьми в шкафу.
– Я поизучаю. – Норд открыл шкаф. – Черт, не могу наклониться… Погоди, тебе тоже не надо, ты же…
– Что это вы тут затеяли?
Билли-Рей возник в дверях как статуя Командора. Вот у кого есть способность появляться неожиданно и именно там, где самый кипеш.
– Тут Паола нашла любопытную вещь. – Норд кивнул на трюмо: – Вот здесь обнаружился тайник, а в нем пачка старых писем, где было указание на некий клад. Ты понимаешь, я начал копать и уже обнаружил интересную информацию, и я сейчас хочу взять бумаги, оставшиеся от прежней хозяйки, и выяснить, кем она была и как к ней эта мебель попала, потому что…
В этом весь Норд. Он совершенно не способен хранить никаких тайн, его фонтан заткнуть невозможно. И это его неприятное свойство я обнаружила только вчера, когда он на Форуме выболтал, где он и с кем, и это стоило мне ужасного спуска с небоскреба и ушибленного тела. Не говоря уже о том, что нас обстреляли. То есть он в принципе не понимает, что можно что-то оставить при себе и не раскрывать свою варежку, выворачиваясь наизнанку и не задумываясь о последствиях своих поступков. Такая, знаете, детская непосредственность и незамутненность, которая граничит с инфантильностью, и меня это уже бесит. Хорошо, что Билли-Рей отобрал у него всю электронику, потому что, сдается мне, сейчас бы нас атаковали полчища убийц – а все благодаря хронической неспособности Норда держать язык за зубами.
И я понимаю, зачем он это делает. Он хочет признания, внимания, ощущения причастности и значимости. Ему этого отчего-то не хватает в жизни, вот он и лезет во все дыры, а потом болтает без умолку. На Форуме это не выглядело так неприятно, а в реале просто бесит, и хочется стукнуть его, чтоб он заткнулся. Но бить Норда я не могу по многим причинам. Я втянула его в неприятную и опасную историю, из-за чего он был ранен и, что еще хуже, отлучен от Форума и вообще от Интернета, и, как любого интернет-зависимого, его сейчас ломает. Откуда я знаю? Да потому, что меня саму тоже ломает.
– Тайник, значит. – Билли-Рей смотрит на меня с непередаваемой миной. Да, тебе я тоже солгала, все лгут. – И где сейчас кольцо?
– А вот с печаткой перстень. – Норд демонстрирует Билли-Рею кольцо. – Я хотел найти в Интернете, что это за кольцо, но ты же все забрал, а потому я покопаюсь в бумагах.
– И это лучшее, что ты можешь сделать. – Билли-Рей явно веселится, глядя на нас. – А тайник-то как открывается?
– Да вот же.
Норд покрутил корону, и секретер вывернул перед нами пустое брюхо.
– А как открывается трюмо, я не знаю. Паола, как?
Чтоб ты пропал, болтун! Хуже нет, чем когда мужик болтливый, а если он еще и дурак, то вообще беда. Норд вроде бы и не дурак, но по его поступкам этого не скажешь.
– Паола!
– Никак.
Я развернулась и вышла. Хотят – пусть открывают сами, два идиота, а я не стану им помогать.
– Что это с ней?
Голос у Норда озадаченный, и я позлорадствовала: сейчас Билли-Рей расскажет ему, что болтун – находка для шпиона.
– Ничего, кроме того, что она разозлилась на тебя за то, что ты за секунду выболтал мне тайну, которую она тебе доверила. – Голос Билли-Рея насмешливый, но не по-доброму насмешливый. – Нордиш, тебе никогда не приходило в голову, что не нужно болтать обо всем, что ты видишь или узнаешь?
– Но разве… что за тайна, если…
– А она позволила тебе вот это все мне рассказать?
– Но раз мы все вместе…
– Это не значит, что доверенное тебе Паолой ты тут же должен доносить до широкой общественности. – Билли-Рей явно намерен прочитать глупому Норду лекцию об этике. – Вчера ты выболтал на Форуме, что она у тебя в квартире, – это закончилось плачевно, а хуже всего то, что ты и сам не знаешь, зачем огласил на весь Форум, что Паола с тобой. Или знаешь? А ведь знаешь, Норд. Ты хотел, чтобы остальные юзеры пару страниц советовали тебе, что надо сделать, и это произошло, и ты отшучивался, но был очень доволен собой – еще бы, ты в центре внимания! Сейчас ты запросто выболтал то, что тебе доверила Паола, даже не спросив ее, готова ли она доверить это мне. Ты просто вывалил все с ходу, я даже не спрашивал особо. Ты подумай об этом, Норд. Потому что если ты такой по жизни, то в ситуации, которая сложилась, ты очень ненадежный попутчик, и твоя привычка выбалтывать все, что тебе известно, может стоить нам всем очень дорого. И вообще так взрослые люди себя не ведут.
– Но я… – Норд совсем увял, я слышу. – Черт побери, ты прав. У меня это есть: начну болтать – и все выложу первому встречному, и сам не знаю зачем.
– Пора взрослеть, Нордиш. А устанавливать причинно-следственные связи и отвечать за последствия своих поступков – это оно и есть, взросление. – Билли-Рей прошелся по комнате. – Погоди, подам тебе бумаги. Сиди, разбирай, если интересно, – и думай.
Есть люди, не способные осознавать свои ошибки, и я надеюсь, что Норд не один из них. А мне надо сейчас решить, что делать с коробкой, потому что под диваном ей не место. Слишком ненадежный тайник, как ни крути.
– Сама покажешь или мне спрашивать? – Билли-Рей сел рядом. – Одни крайности: Норд свой поток сознания не контролирует, а из тебя клещами все тянуть надо, и то на детекторе лжи перепроверять правдивость информации.
– Я не…
– Не лги мне, Паола. – Билли-Рей смотрит на меня в упор. – В тайнике не было пыли, а за столько лет она должна была там скопиться. – А это значит, что тайник был полон, и ты это забрала оттуда не раньше чем вчера. Повторяю вопрос: что ты там обнаружила? И постарайся не лгать.
Я ненавижу, когда на меня давят, а он давит на меня постоянно, и я думаю, что это уже превращается в тенденцию, что мне совершенно не нравится. Пусть этой своей командует, с которой у него «более-менее сложилось».
– Паола, твои моральные терзания ужасны, но вопрос мой никуда не делся, так что давай, расскажи мне.
Похоже, он и здесь не оставил мне выбора.
– В трюмо было только то кольцо, что тебе показал Норд, и письма. А в секретере – вот это.
Я достаю из-под дивана коробку и вытряхиваю содержимое на простыни. Пусть смотрит, что ж теперь, раз у Норда недержание речи.
– Да…
Билли-Рей рассматривает каждую вещь, взвешивает на ладони, через карманную лупу разглядывает камни. Конечно, зрелище завораживающее – солнце как раз светит в комнату, и камешки блестят гораздо ярче, нежели в ту ночь, когда я нашла их.
– И то кольцо, что я видел у тебя, тоже отсюда?
– Ты же забрал все мои деньги, и я думала сдать его в ломбард, потому взяла. Оно небольшое совсем, я решила, что внимания оно не привлечет, не то что остальное. А потом я нашла заначку Тамилы Афанасьевны, и вопрос с ломбардом отпал.
– Если бы ты попыталась его продать и тебе попался знающий ювелир, тебе бы за этот камень башку оторвали. – Билли-Рей сгребает драгоценности обратно на кусок парчи, заворачивает и прячет в коробку. – Это отнесем в банк, нельзя таскать с собой несколько миллионов долларов. Я, конечно, не эксперт по цацкам, но, судя по форме, количеству и чистоте камней, это нечто уникальное. Потом выясним, кому они принадлежали, и…
– А какая разница кому? Билли, я собираюсь оставить их себе, они красивые.
– Ты и оставишь их себе, просто мне любопытно. – Билли-Рей подмигнул мне: – На самом деле тебе тоже любопытно, просто ты вредничаешь.
Нет, ну если в ситуации «болит все» и «доверять некому» мое поведение называется «вредничаешь», то значит, теперь я знаю, что чувствую, когда вредничаю.
Звук из прихожей свидетельствует о том, что кто-то открывает замок, и Билли-Рей уже у двери.
Нужно бы предупредить Норда, чтоб он не вздумал высунуться или позвать кого-то из нас, обнаружив нечто, по его мнению, любопытное, но, учитывая вчерашних визитеров, эта квартира совершенно не конспиративная. Проходной двор какой-то.
16
– Мы следили за квартирой, свет не горел.
Ну конечно, я же еще в первый вечер завесила окна одеялами, чтобы никто не увидел свет в комнатах.