лка, он сам сказал.
– Так и сказал?
– Сказал, что в личной жизни у него все более-менее сложилось.
Я это отлично помню, прокручивала тот разговор в голове не раз. Именно так он и сказал.
– Так, может, он тебя имел в виду?
Фьяметта вышла, прикрыв дверь и оставив меня переваривать сказанное. Меня? Ну нет, это вряд ли. С другой стороны, он и раньше меня видел… Но предположить, что я могла его заинтересовать, просто идиотство!
– Паола, ты как?
– Нормально. Я в ванную.
Мне сейчас говорить с ним – худшее из зол, потому что я в смятении, а я не часто бываю в смятении. Вот пока на нас валились разные неприятности, меня это все как-то почти не волновало, но стоило оказаться более-менее в безопасности, как и дурные мысли тут как тут. Не хочу об этом думать.
И есть не хочу.
– Паола, вылезай, будем завтракать.
Билли-Рей превратился в назойливую муху, и мне снова неловко находиться рядом с ним. Хорошо Фьяметте, она эльф, хоть и перепроектированный, и у нее есть муж, и она не должна больше делать никаких мучительных выборов. Вот оно – то, что отличает брак от той жизни, что выбрала себе я. Люди, определившиеся с партнером, делают выбор только в магазине обоев. Остальное у них уже сложилось так, что больше выбор вроде бы и не нужен.
Да только все это ложь.
И я не думаю, что после многих лет в браке никто из супругов не хочет себе чего-то иного. И здесь как раз и кроется самая большая неприятность – предательство. Это когда живут люди, обои выбирают вместе, а потом один из них делает финт хвостом и ставит партнера перед фактом: дескать, я сделал другой выбор. Кто знает, как такое можно пережить, и дело здесь не столько в любви, а в осознании предательства.
И я себе такого не хочу, а потому не хочу даже начинать смотреть в сторону подобных вещей, которые приводят к предательству. А думать, что вот именно со мной такого не случится, – глупо, ничем особенным я от остальных граждан не отличаюсь.
– Паола, завтрак стынет.
Я выхожу, стараясь не смотреть на себя в зеркало, до того у меня бледный вид. Как и все блондинки, я без макияжа в зеркале исчезаю, как вампир. И даже наращенные ресницы особо дела не спасают, но я эту процедуру делаю не чаще пары раз в год и все остальное время без них, а это выглядит печально. И я теперь знаю, от кого у меня белесая, бесцветная вывеска – от милейшей Степаниды Федоровны, умершей где-то за границей от последствий «горячки». Хорошо, что она так и не узнала, кем стал ее сын. И я бы обошлась без знания того, что этот гражданин мой предок.
Фьяметта сегодня имеет особенно эльфийский вид, в своем зелененьком домашнем костюмчике. Вот на голову бы блестящую корону – и все, аналогия абсолютная. Билли-Рей тоже выглядит лучше: отек уходит просто на глазах, и уже видно, какой он симпатичный, и я чувствую себя абсолютной развалиной, особенно рядом с Фьяметтой. И сидеть мне тяжело.
– Слава богу, я уж думала, ты решила поселиться в ванной.
– Там тепло и вода приятная.
Фьяметта ухмыльнулась, пододвинула мне миску с каким-то салатом и приказала:
– Ешь. Это низкокалорийная штука. Ой, Лялька, я вчера не обратила внимания, а кольцо-то у тебя интересное какое!
У меня на руке кольцо, что дала Эмилия Марковна, я уж и забыла, до того оно удобно село на палец, даже в душе не снимаю.
– Это мне соседка подарила. Ну та, что психолог. Говорит, что оно еще ее бабушке принадлежало – старинное, типа, и счастье приносит. Мне очень камень нравится, необычный такой.
– Ну да. – Фьяметта протянула ладонь: – Дай посмотреть.
Я сняла кольцо и протянула ей. Пусть смотрит, мне не жалко. И правда, необычное украшение: ободок в виде легкого плетения и яркий камень с прекрасной огранкой, прозрачный и блестящий.
– Это корунд. – Фьяметта потянулась к буфету и достала небольшую лупу. – Странно…
– Что странного?
– Да камень этот. – Фьяметта растерянно посмотрела на нас. – Оправа явно старинная, это видно и по форме, и по цвету серебра. Но сам камень огранили относительно недавно. Дело в том, что корунды, по сути, камни искусственные, и такой цвет получается только при сильном нагревании, а такой огранки не было во времена, когда отливали само кольцо. Камень заменили зачем-то, может, для красоты?
– Дай-ка.
Билли-Рей забрал у Фьяметты из рук лупу и кольцо, а я принялась за салат. Ну вкусно, конечно, – это наш с Фьяметтой общий салат, я его придумала, а она усовершенствовала.
– Вот черт.
Билли-Рей взял из ящика топорик для рубки мяса. С другой стороны топорика – небольшой обушок, которым отбивают отбивные.
– Прикройте глаза, девочки.
– Что ты…
– Паола, просто отвернись.
Он с силой ударил по камню, оправа смялась, а оранжевые осколки полетели в разные стороны.
– Что ты сделал?!
– То, что должен был сделать давно. – Билли-Рей поднялся и выглянул в окно. – Кто-то постоянно отслеживал наши передвижения, Паола. Это кольцо – маячок.
– Эти отслеживали, которые тебя мучили?
– Нет, кто-то другой. Кто-то, кто просто наблюдал, не вмешиваясь. Пока не вмешиваясь.
Этого не может быть! Кольцо дала мне Эмилия Марковна, какой у нее мог быть маячок?
– Надо уходить. – Билли-Рей смотрит на Фьяметту: – Тебе есть к кому пойти, пожить пару дней?
– Да. Но зачем?
– Затем, что мы притащили в твой дом неприятности. – Билли-Рей с досадой тряхнул головой. – Мне это кольцо как-то сразу подозрительным показалось именно из-за цвета камня, но я не эксперт в камнях, а в полудрагоценных и вовсе профан, а тут присмотрелся… Собирайся, Паола. Яна, ты тоже собирайся.
Мы с Фьяметтой переглянулись – ну, блин, что за манера: постоянно командовать!
20
– Эмилия Марковна просто старушка. – Я едва иду, до того болит все тело. – Ты же сам ее видел.
– Я видел то, что мне показали. – Билли-Рей досадливо морщится. – Но тебе ли не знать, что не все является таким, каким выглядит?
Это он на мои ресницы наращенные намекает, наверное, негодяй.
Фьяметта нашла время уменьшить мои джинсы, они сидят как надо, и это удобно – не поддерживать их руками. И то, что впервые за несколько лет я могу не стесняться, когда на меня смотрят, радует меня настолько, что мне уже, в общем, плевать на каких-то уродов, охотящихся за нами.
Просто мысль о том, что милейшая Эмилия Марковна дала мне кольцо со встроенным в него маячком, кажется мне дикой. Это же Эмилия Марковна, а не генерал от «Моссад»! Ну смешно же, когнитивный диссонанс абсолютный.
– Билли, ей восемьдесят четыре года.
– И тем не менее это она вручила тебе кольцо. – Билли-Рей серьезен, как катафалк. – У тебя есть какое-то другое объяснение?
Нет у меня никаких объяснений. Мы даже в Интернете посмотрели – Фьяметта оказалась права, такие камни не делали в то время, когда была отлита оправа кольца. Я ее сохранила, кстати, она пострадала не сильно, если выживем – отдам починить, вставить кристалл, и снова будет кольцо.
– Билли, у нас есть план?
– У вас есть план, мистер Фикс? – Билли-Рей засмеялся. – Да, Паола, у меня есть небольшой план, но нам нужно добраться до одного места.
– Расскажи.
– Потом.
Фьяметту мы усадили в приехавшую за ней машину – она отбыла в гости к Гвен, и я рада за них обоих, они отлично потусят вместе, а мы тем временем утрясем наши дела. Вернее, Билли-Рей утрясет, а я рядом постою, потому что мое понимание происходящего закончилось вместе с терпением. И все эти флешки, убийства, непонятные догонялки – им конца не видно, а я хочу домой. Я ужасно хочу в свою квартиру, у меня созрела идея нового сказочного кукольного домика, и я собираюсь сделать куклу для Фьяметты в виде ее самой. И все происходящее кажется мне просто нереальным, а на улице снег и мороз, и если бы не Билли-Рей, крепко держащий меня за руку, мне было бы совсем ужасно.
А когда все закончится, он исчезнет. Уйдет к этой своей, с накладными ногтями и ногами от шеи. И вряд ли уже будут эсэмэски «думаю о тебе», потому что ничего не вышло. И не важно, что мы понимаем друг друга, как никто, «химии» у него не возникло, единственный раз, когда он проявил ко мне интерес, он уколол меня снотворным, чтоб я не путалась у него под ногами.
Ну и ладно, пусть катится на все четыре стороны!
– Билли, может, возьмем такси?
Мне тяжело идти, очень больно, а Билли-Рей словно забыл об этом. Он шагает через микрорайон размашистыми шагами и тащит меня за руку, как козу на веревочке. И мой рюкзак становится все тяжелее и тяжелее.
– Мы уже пришли. – Билли-Рей тащит меня в какой-то подъезд, мы спускаемся в подвал, оказавшийся чем-то вроде огромной галереи. – Иди сюда, Паола.
Он толкает стенку, та отходит, и я вижу ступеньки, ведущие вниз.
– Это бомбоубежище второго уровня. – Билли-Рей зажигает фонарик. – Их по городу всего три, и о них нет упоминаний в документах – эти помещения строили вне проекта, и строителей привлекали на ночные работы, а они потом давали подписку о неразглашении. Это в пятидесятом году было, чтоб ты понимала. Фактически бункеры, строили их для партийного руководства.
– Если их нет на картах, в документах – как же ты их нашел?
– Случайно познакомился с одним стариком, он как раз и был одним из тех, кто это строил. – Билли-Рей нажимает на кнопку, загорается свет. – Вот он мне и показал этот бункер, остальные я нашел по картам, которые остались внутри. Старик тот спускаться сюда отказался наотрез – настолько силен был страх перед наказанием. Рассказывал, что за те годы, что прошли с момента постройки бункеров, в живых никого не осталось: ни строителей, ни прорабов, ни даже тех, кто руководил работами. Он сам был подростком тогда – подсобным рабочим, его либо не учли, либо просто решили, что никто ему не поверит. Ну а дед этот так и жил всю жизнь в страхе, что за ним придут, а когда понял, что все не приходят, показал мне этот бункер. Входи, Паола, будь как дома.
Свет довольно яркий, и виден коридор, вдоль которого двери. Пол, как ни странно, паркетный, на полу зеленая ковровая дорожка с коричневыми полосами по бокам, двери самого официального вида, я открываю одну – за ней кабинет. Вот самый что ни на есть архаичный советский кабинет с полированным столом и лампой в стиле 50-х годов прошлого века, на полу ковер, вдоль стены – шкафы, два кресла с низкими спинками, обитые дерматином.