Через четверть часа после начала работы радиооператор из грузовика сообщил, что в здание вошел один из сотрудников Зиггли. Люди быстро собрали свои инструменты, и не прошло и десяти минут, как в офисе Зиггли не осталось никаких следов нашего пребывания. Мы укрылись в помещении через холл и снова установили радиосвязь с грузовиком.
Тем временем два наших человека из группы прикрытия задерживали пришедшего в соответствии с заранее разработанным сценарием. Один из них стал настаивать, чтобы он показался администратору, и пять минут названивал по пустым телефонам, «пытаясь» его найти, другой пустился в подробные технические объяснения проводимых в здании исследований.
— Вы помешаете важной работе,— настойчиво говорил он.— Неужели вы не можете подождать с вашей работой до завтра?
— Честно говоря,— признался сотрудник,— я не собираюсь работать. Дело в том, что я привел свою девушку в бар за углом, а у меня кончились деньги. Я хотел только взять бутылку виски из своего стола. Это займет не больше минуты.
В конце концов, его подняли на лифте на 12-й этаж и ждали там, пока он ходил в офис за своей бутылкой. После того как он вышел из здания, один из наших людей проследил за ним, пока'он не присоединился к своей девушке в баре. Мы продолжили свою работу.
«Невзламываемый» сейф Зиггли наш эксперт открыл за двадцать минут. Мой взгляд сразу упал на опечатанную упаковку с красным почтовым штампом и пометкой: «Получено в 17.10». Значившаяся дата указывала на предыдущий день. Очевидно, посылка пришла в самом конце рабочего дня, и Зиггли, зная содержимое, положил ее в сейф нераспечатанной. Я вручил ее специалисту по конвертам и печатям.
Обернув посылку целлофаном и прорезав в нем на месте сургучных печатей дырки, он замесил некоторое количество пасты, которой пользуются дантисты для установки пломб, и сделал с них слепки, после чего растопил печати вдоль края оберточной бумаги нагретым паяльником. В посылке находилась книга с кодами. Фотограф отснял все страницы и вернул книгу эксперту по печатям. Последний, размягчив паяльником сургуч, вновь опечатал упаковку с помощью сделанной из зубоврачебной пасты формы, и новые печати выглядели совершенно как прежние, никаких следов вскрытия не осталось.
А мы тем временем изучали в сейфе то, что выглядело как ловушка,— шнурок, лежавший зигзагообразно на покрытой пылью жестяной коробке, и нам понадобилось двадцать минут, чтобы пометить его положение и установить, что он никуда не тянется. После этого все содержимое сейфа было извлечено и исследовано «оценщиком», так же как и все бумаги и документы из столов и шкафов.
Все, что было признано заслуживающим внимания этим специалистом, который знал четыре языка и в ходе осмотра пользовался всеми, фотографировалось. Фотограф работал с невероятной скоростью — меньше чем за час он сделал две тысячи снимков писем, шифров, отчетов и разного другого материала.
После завершения осмотра мы собрались в вестибюле и там устроили для работавших в ночную смену людей целое шоу с упаковыванием наших измерительных приборов и проведением «сложных вычислений». Мы не погрузили еще и половины ящиков, когда в вестибюль вбежал Зиггли. Приходивший ранее его сотрудник, проведя в баре два часа и как следует «нагрузившись», позвонил ему и сообщил о толпе людей, бродивших по зданию с подозрительного вида приборами. Встревоженный Зиггли подбежал к лифту и потребовал, чтобы его немедленно подняли. Уверенные, что он не обнаружит никаких признаков нашего посещения, мы не стали этому препятствовать.
Через двадцать минут Зиггли появился довольный и веселый. Очевидно, он нашел все ловушки в порядке и ничего не заподозрил. Он проявил большой интерес к разбросанному по вестибюлю измерительному оборудованию и был явно обрадован, когда один из «инженеров» сказал ему, что здание стоит надежно. Наконец весело посвистывая, Зиггли удалился. Должно быть, так беспечно насвистывал он в последний раз, потому что через два дня в его офис тихо вошли двое в штатском и так же тихо его увели.
Мы пришли к окончательному заключению, что Зиггли руководил нацистской шпионской сетью из дюжины агентов, действовавших в шести крупных американских городах. Имена и адреса этих агентов мы нашли в бумагах в его сейфе вместе с инструкциями по использованию микропленок, симпатических чернил и тому подобным. В течение месяца все агенты Зиггли были арестованы, и его шпионская сеть прекратила свое существование. Но ни он сам, ни его подручные понятия не имели, почему это произошло.
К этому времени — в полную противоположность нашему первому неуклюжему проникновению в иностранное консульство — мы действовали четко по системе, которая не оставляла шансов для провала. Дело Баты, наверное, лучше всего иллюстрирует изменения и улучшения, которые претерпела наша техника.
Однажды был арестован некто Густав Йенсен, ответственный и пользовавшийся доверием работник одного из военных заводов на западе, после того как у него в пиджаке во время обычной проверки в целях соблюдения секретности были найдены чертежи нового секретного оружия. Йенсен, работавший инженером в отделе, где разрабатывалось это оружие, утверждал, что положил схемы в свой карман во время работы и просто забыл о них. Учитывая прежние заслуги и заметный вклад в военно-промышленные достижения компании, его, строго предупредив, отпустили. Однако начальник отдела безопасности завода не был удовлетворен объяснением Йенсена и установил за ним наблюдение.
Густав Йенсен был натурализовавшимся американцем, родившимся в стране, которая теперь оказалась оккупированной нацистами и имела в Лондоне правительство в изгнании. Он пользовался большим уважением среди знакомых и считался настроенным решительно проамерикански. Но его сосед, восторженно отзываясь о положительных качествах Йенсена, упомянул одно обстоятельство, которое значительно усилило подозрения шефа отдела безопасности.
— Густав очень умный человек,— сказал он.— Он не только толковый инженер, делающий большую работу на заводе,— он и для себя мастерит разные вещи. Совсем недавно он сам собрал фотостат и теперь держит его в подвале.
Фотостатический аппарат? Тут уже явно пахло шпионажем, и дело было передано в наши руки. Досье Йенсена показало, что в своем заявлении о приеме на работу он упомянул имя полковника Баты, важного должностного лица в нью-йоркском представительстве правительства в изгнании его прежней страны. Мы знали, что полковник Бата во время первой мировой войны занимался шпионской деятельностью, и казалось разумным теперь проверить его. Меня направили совершить предварительный осмотр офиса полковника в Нью-Йорке.
— Очень хорошо, что вы пришли,— такими словами встретил меня администратор здания.— Эти люди здорово беспокоят меня — они занимают весь десятый этаж и несколько помещений на одиннадцатом. К ним постоянно приходят визитеры, и они все время жгут бумагу в своих мусорных корзинах.
Мы просмотрели регистрационную книгу в вестибюле и решили, что лучше всего будет прийти в субботу ночью. В следующую же субботу мы пришли к администратору, который провел нас на 10-й этаж. Фотограф, используя инфракрасное оборудование, позволявшее вести съемку в темноте, сделал снимки всего этажа, а также помещений наверху.
Офис был очень большим. Только в одном помещении стояло 140 запертых шкафов с бумагами. Я переписал серийные номера замков всех шкафов и ящиков столов и тип и размер каждого сейфа. Серийные номера должны были помочь при изготовлении ключей, а предварительная информация о сейфах — помочь нашему эксперту освежить свою память о тех моделях, с которыми ему придется работать.
Было ясно, что предстоящая акция будет сложной и для проведения осмотра потребуются все наши люди и все имеющееся у нас снаряжение. Нам должны были понадобиться две фотокамеры, машина с рацией, портативные рации на обоих этажах и не меньше двадцати человек.
Люди из группы наблюдения и прикрытия, одевшись уборщиками и ремонтниками, несколько дней работали рядом с офисами на обоих этажах, пока не смогли узнавать с первого взгляда всех основных сотрудников. Чтобы убедиться, что имеющееся в здании электрическое оборудование не помешает связи, мы заранее проверили работу в нем раций.
Для прикрытия своего появления мы решили опять использовать «измерение колебаний здания». Мы прибавили к своему оборудованию еще несколько бесполезных, но впечатляющих приборов, чтобы создать у ночного персонала здания ощущение своей причастности к важному делу. Вооружившись подобным реквизитом, наша команда была готова к осуществлению масштабного вторжения.
Машину с рацией мы припарковали на другой стороне улицы, откуда люди из группы наблюдения могли следить за входом в здание. По договоренности с администратором были открыты железные ворота грузового подъезда, через которые въехали два наших автомобиля с радистами и фотографами. Ворота были немедленно закрыты, и люди стали носить к лифту и поднимать на десятый и одиннадцатый этажи свое оборудование.
Два других автомобиля с группой «инженеров» подъехали к центральному входу, где были встречены администратором. Промешкав достаточное время, чтобы все могли увидеть их специфические приборы и увериться в важности и необходимости их приезда, они тоже поднялись наверх.
Эксперт по сейфам приступил к своей работе. И шкафы, и столы были быстро открыты заранее изготовленными ключами, и «оценщик» начал просматривать кипы бумаг. Через десять минут были сделаны первые снимки.
Тут с улицы пришло предупреждение, что из одного окна пробивается свет. Мы поправили соответствующую штору и услышали переданное из машины через улицу «О.К.». Работа продвигалась быстро, и еще через десять минут был открыт сейф. Мы работали без разговоров, и тишина стояла полная. Пользоваться питьевыми фонтанчиками и туалетами было запрещено, чтобы шум воды в трубах не выдал нашего присутствия. Извлечение, изучение и оценка всевозможных бумаг и документов осуществлялись с максимальной быстротой. Фотографы сделали более 6000 снимков.