ски был настроен только один человек — все тот же герр Людвиг, который утверждал, что Эриксон их обманывал. Но по роду службы Людвиг принадлежал к министерству иностранных дел, являвшемуся ведомством Риббентропа, которое находилось в постоянных раздорах с гестапо, а другими словами — с Гимлером. Как правило в этих стычках рейхсфюрер одерживал верх, так же произошло и в случае Людвига — Эриксона. Гестапо выразило последнему доверие, и у него появилась возможность встретиться с Гимлером.
Был октябрь 1944 года. Эриксон в очередной раз отправился на аэродром Бромма и сел в самолет, который через серые воды Балтики и мрачные равнины Северной Германии доставил его на аэродром Темпльхоф. Его поселили в одном из лучших отелей Берлина, еще не разрушенном авиацией союзников, а наутро у подъезда остановилась большая черная машина, и за ним в номер явились гестаповцы.
— Мы слышали о вас много хорошего от герра Финке,— тепло встретил Эриксона в своем кабинете Гиммлер.
Они подробно обсудили проект создания нового предприятия и необходимость ознакомления Эриксона, в качестве первого шага в их совместном деле, с работой германских заводов. После этого они стали беседовать на другие темы.
— Что произойдет,— неожиданно спросил рейхсфюрер,— если вермахт вторгнется в Швецию?
— Шведы будут драться как черти,— ответил его собеседник.
Эриксон решил, что для того, чтобы произвести впечатление на Гиммлера, не следовало быть подобострастным, и он был прав. Результатом их разговора стал уникальный документ, позволявший ему ездить повсюду и осматривать все, что было связано с нефтяной промышленностью. Кроме того, ему предоставили автомобиль и возможность свободной заправки бензином.
Эриксон исколесил всю Центральную Европу от Кельна до Праги, побывал на крупнейших предприятиях Лойны, Аннендорфа, Галле, и везде он разговаривал с руководителями, выясняя, как у них идут дела и каковы их планы на будущее. Как коммерсант, осваивающий новый рынок, он старался получить общую картину и, добившись своей цели, отправился обратно в Швецию.
Когда война закончилась, американская дипломатическая миссия в Стокгольме устроила в честь «Рыжего» Эриксона официальный обед, на который были приглашены все его прежние друзья. Там под бесчисленные тосты и поздравления миру была открыта правда об этом человеке.
Приглашенным было рассказано, как вскоре после начала войны его пригласил к себе представитель разведки союзников и как Эриксон дал свое согласие стать разведчиком, но отказался брать какие-либо деньги за свою деятельность; что по его собственному предложению он был занесен в черный список, а принц Карл Бернадотт, с которым он сотрудничал, тоже был агентом союзников. Присутствующие узнали, что нефть, которую он вывозил из Германии, потом передавалась «Вакуум Ойл» или «Бритиш Петролеум» и, в конечном счете, использовалась в войне с нацистами; что ему пришлось выдать фон Штюркеру и другим своим немецким партнерам бумаги за своей подписью, подтверждающие их тайное сотрудничество с союзниками, для предъявления после победы. Каждый такой документ становился новым дамокловым мечом над его головой, и можно представить, как ему спалось по ночам во время поездок в Германию в постоянном ожидании стука в дверь, означавшего приход гестапо и, соответственно, смерти.
Информация, которую добывал Эриксон и его партнеры по рискованному «бизнесу», активно использовалась союзниками. В месяцы, предшествовавшие битве за Рейн, удары по немецким нефтяным центрам достигли максимального размаха. Наши пилоты знали точное местонахождение всех нефтеочистных предприятий — и больших, и малых; им было известно расположение взлетных полос истребителей, зенитных батарей и установок дымовых завес, которые защищали каждый нефтеочистной завод. Разбомбив один из них, они точно знали, сколько времени будет длиться его восстановление, и в день, когда предприятие должно было возобновить выпуск продукта, они прилетали снова. Теперь горючее поступало в вермахт и люфтваффе очень тонкой струей, и когда началось наше последнее крупное наступление, много лишенных топлива немецких танков остались беспомощно стоять в полях, а самолетов — на аэродромах.
Союзники выполнили обещания, данные Эриксоном фон Штюркеру и другим, герр Людвиг же оказался в тюрьме, где получил достаточно времени для размышлений относительно обоснованности своих суждений об Эриксоне. Через несколько месяцев был арестован и Финке, скрывавшийся в Дании под чужим именем. Что же касается Эриксона, то он, завершив свою полную рискованных контрактов и вояжей «коммерческую» деятельность, зажил со своей женой спокойной жизнью в Стокгольме.
ПОБЕДА ЗА ЛИНИЕЙ ФРОНТА 1945
Ощущая все более жестко сдавливающее кольцо наступающих со всех сторон союзных армий, «тысячелетний рейх» Адольфа Гитлера отчаянно отбивался. Теснимые во Франции, его войска предприняли яростную контратаку, возглавляемую мнимыми «американскими» частями. В самой Германии спешно завершали секретную операцию по разорению Британской империи путем наводнения ее огромным количеством фальшивых денег и продолжали лихорадочную гонку по созданию секретного атомного оружия, в которой, как были уверены немецкие ученые, они далеко обогнали союзников.
Союзники также активно прибегали к «негласности» в своей борьбе с нацистами, неожиданно беспокоя и атакуя их повсюду — от морских глубин, где действовали пловцы-подводники из элитных подразделений американских военно-морских сил, до горных альпийских перевалов, на которых оперировали агенты из Управления стратегических служб.
Укрывшись в своем берлинском бункере, Гитлер отдавал приказы сражаться до последнего солдата. Но пришел день, и под грохот рушащейся столицы отправился на тот свет и сам фюрер, и война в Европе закончилась. После этого союзники смогли уделить все свое внимание тихоокеанскому региону, где их ждала перспектива долгих и очень кровопролитных военных действий, предшествовавших захвату японских островов.
Но тут из Потсдама был передан ультиматум народу Японии: капитуляция или «быстрое и полное уничтожение». Пока еще лишь немногие знали, что ученые союзников покорили атом. Реакции на ультиматум не последовало, и в ход было пущено самое грозное оружие этой войны, которое потрясло мир,— плод секретного труда 600 000 человек.
Несмотря на колоссальный урон, нанесенный японцам первой атомной бомбой, их военные лидеры все еще продолжали обсуждать вопрос о капитуляции, Вторая бомба заставила их поторопиться с решением.
— Величайшая трагедия завершилась,— заключил генерал Макартур, верховный главнокомандующий союзными силами.— Величайшая победа одержана. Небеса больше не будут орошать землю смертоносным дождем... На земле наступил мир.
Все секреты, все тайные планы второй мировой войны, наверное, никогда не станут известными. Так же как и все истории о шпионах и диверсантах не будут написаны. Однако то, что уже увидело свет, воссоздает по частям захватывающую картину тайных операций высочайшего мастерства и бесстрашия, которых в той войне было с избытком.
Эдвин МЮЛЛЕРЛЮДИ-ЛЯГУШКИ
Каждый день на тихоокеанском побережье у Коронадо в Южной Калифорнии можно было видеть группу загорелых мускулистых парней в плавках, которые, на первый взгляд, просто купались и резвились в свое удовольствие. Они ныряли в буруны прибоя, делали длинные заплывы под водой, качались на гребнях волн. Чем сильнее был прибой, тем, казалось, для них было лучше — все это выглядело как спорт. На самом деле эти молодые люди занимались особым сложным видом боевой подготовки. Все они состояли в UDT[32] — командах взрывников-подводников американских военно-морских сил — и были известны как «фрогмэны» — люди-лягушки.
Во время второй мировой войны фрогмэны составляли сверхсекретное подразделение, в их функции входило проведение предварительных работ по подготовке морского десанта — подбираться к побережью, разведывать его, планировать высадку, очищать берег и прибрежные воды от мин и заграждений.
Осознание необходимости создания подразделений UDT возникло в кошмаре кровопролитнейшей высадки на Тараву. На подходах к этому острову японцы установили ряды стальных ежей из рельсов, и наши десантные суда, устремившись к берегу, одно за другим стали натыкаться на них и тонуть. Толпившиеся на палубах морские пехотинцы оказались совершенно беспомощными перед косившим их с берега пулеметным огнем. В конце концов Тарава была захвачена, но добившимся победы солдатам пришлось переступить через мертвые тела сотен своих товарищей. Командование военно-морских сил решило, что впредь одерживать подобным образом победы оно позволить себе не может.
24 июня 1945 года к берегам Борнео приблизилось 8-е амфибийное соединение 7-го флота, доставившее десант для захвата острова. В 7.30 утра американцы начали бомбардировку, а в 8 часов семь небольших катеров с пловцами в ластах и подводных масках отделились от кораблей и на полной скорости понеслись к побережью. Три катера были повреждены огнем японской артиллерии, но строй не покинули.
В пятистах ярдах от берега катера повернули и пошли вдоль него. С каждого из них на воду опустили резиновый плот и потащили у скрытого от берега борта на привязи. По сигналу фрогмэны по двое перебирались на плот и через каждые 50 ярдов скатывались в воду и направлялись к побережью.
Пловцы преодолели небольшое расстояние до линии прибрежных препятствий: четырех рядов толстых, 10-дюймовых в диаметре, свай, воткнутых в коралловое дно, по верхам которых, едва выглядывающим из воды, тянулась колючая проволока.
Каждой двойке фрогмэнов была отведена зона в 50 ярдов, каждый из них имел плексигласовую пластину и карандаш, привязанные на шее. Глубоко ныряя, они оставались минуту под водой, потом всплывали, наносили рисунок заграждения на пластину и снова ныряли. В разгар работы японцы открыли минометный огонь, затем появились фонтанчики от пулеметных очередей, и, пережидая очередную смертоносную волну, пловцы оставались под водой так долго, как могли.