В. – последний из «славной пятерки». Недоучившийся гимназист, всю мировую войну промотавшийся по больничным койкам, все жаловался: то на грыжу, то на почки, то на сердечные колики… И в Гражданскую умудрился ускользнуть от призыва на действительную военную службу… Как уж это ему удавалось… Но не в этом суть.
В. был убит грабителем в конце 1920-х годов, когда возвращался вечером из роддома (брак, правда, зарегистрирован не был). Вдова В. до своей смерти (в начале 1970-х годов) не рискнула рассказать сыну и внукам о судьбе их отца и деда… Так же поступим и мы, не раскрыв ни имен, ни фамилий.
Наполеон, египтология, саркофаги, проклятие…
«Египетские зарисовки». Сатира на египетскую экспедицию Наполеона (Британская политическая карикатура). Бодлианская библиотека. 1799
«У истоков археологического открытия Египта стоят Наполеон I и Виван Денон – император и барон, полководец и человек искусства, – так считал немецкий историк и публицист К. Керам. – Часть пути они прошли вместе; они были хорошо знакомы, хотя были совершенно разными людьми. Оба они умели держать перо в руках, но из-под пера одного выходили приказы, декреты и своды законов, а другого – легкомысленные, безнравственные, даже порнографические новеллы и рисунки, которые принадлежат к числу “раритетов для любителей”; тот факт, что именно Денон принял участие как специалист-искусствовед в египетской экспедиции Наполеона, явился одной из тех счастливых случайностей, значение которых в полной мере выявляет лишь будущее».
17 октября 1797 года был подписан мир в Кампо-Формио[162]. Итальянский поход окончился, и Наполеон возвратился в Париж.
«Героические дни Наполеона позади!» – писал гораздо позднее Стендаль. Он ошибался. Героические дни еще только начинались. Но еще до того, как Наполеон, подобно комете, осветил, а потом опалил всю Европу, он отдался «безумному замыслу, порожденному больной фантазией. Беспокойно расхаживая из угла в угол в узкой комнатушке, пожираемый честолюбием, сравнивая себя с Великим Александром [Македонским. – В. Т.], отчаявшись в несвершенном, он писал: “Париж давит на меня так, словно на мне свинцовые одежды. Ваша Европа – это кротовая нора. Только на Востоке, где живут шестьсот миллионов человек, могут быть основаны великие империи и осуществлены великие революции”», – это мнение и оценки К. Керама.
Высокая оценка Египта как своеобразной двери на Восток значительно старше: Гёте предсказал, высказавшись о необходимости строительства канала между Средиземным и Красным морями, а еще ранее Лейбниц, в 1672 году, составил доклад французскому монарху Людовику XIV, в котором изложил значение территории и населения, прошлого, настоящего и будущего Египта в политике создания французской империи. Недоучел, правда, мощности другой империи – Британской.
19 мая 1798 года с флотом в 328 кораблей, имея на борту 38 тысяч солдат и офицеров (почти столько же, сколько было у Александра Македонского, когда он отправился на завоевание Индии), Наполеон вышел из Тулузы в открытое море.
Цель: через Мальту двинуться на Египет.
План Александра Македонского и иных завоевателей Востока!
Для Наполеона Египет тоже не был самоцелью: его взгляд проникал дальше, в Индию, настоящую жемчужину Британской империи. Поход за Средиземное море был попыткой нанести Англии, неуязвимой в своем центре – Европе, смертельный удар на периферии. Британский флотоводец Нельсон, командующий английским флотом, тщетно крейсировал целый месяц в Средиземном море: «дважды он был от Бонапарта чуть ли не на расстоянии пушечного выстрела и оба раза упускал его». Последнее утверждение, конечно, спорное, но что было, то было.
2 июля Наполеон спрыгнул со шлюпки на египетскую землю. «После изнурительного перехода по пустыне солдаты купались и Ниле, а затем перед ними возник Каир, словно видение из “Тысячи и одной ночи”, с тонкими башнями своих четырехсот минаретов, с куполом мечети Джали аль-Ашар. Но рядом с множеством изумительных по своему изяществу и филигранной орнаментике зданий, вырисовывавшихся в туманной дымке рассвета, рядом с великолепием этого утопающего в роскоши волшебного мира ислама были видны силуэты гигантских сооружений. Расположенные напротив серо-фиолетовой стены гор Маккатама, они вздымались прямо из желтой суши пустыни; это были пирамиды Гиза, холодные, огромные, отчужденные – окаменевшая геометрия, немая вечность, свидетели того мира, который был мертв уже тогда, когда ислам еще не родился», – какая война на фоне таких ласкающих взгляд пейзажей!
Но французам было не до восхищения и удивления: «перед ними лежало мертвое прошлое, Каир был волшебным будущим», им противостояло «воинственное настоящее» – армия мамелюков. А это несколько десятков тысяч великолепно подготовленных к боям в пустыне всадников, «танцующие от нетерпения кони, сверкающие ятаганы, и впереди – владыка Египта Мурад в окружении двадцати трех беев, на белоснежном коне, в зеленом тюрбане, усыпанном бриллиантами».
Бонапарт прекрасно понимал все стоящие перед его армией опасности. Но, указав на пирамиды, он воскликнул:
«Солдаты! Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид!»
Это было не только обращение «полководца к солдатам, психолога к массам – это был вызов человека Запада мировой истории». Не согласимся. Это был вызов человека, стремящегося к мировому господству, готового ради этой цели подмять все человечество.
…Бои в Египте были жестокими, и победил не фанатизм мусульман, а Наполеоновская выучка, французские штыки. Бои перешли в бойню мирного населения.
25 июля Бонапарт вошел в Каир.
Половина пути, таким образом, в Британскую Индию уже была пройдена. Однако 7 августа произошло морское сражение при Абукире. Нельсону удалось обнаружить французский флот, и «он обрушился на него, словно карающий ангел». Наполеон был разгромлен. Наполеона не спасли даже прибывшие из Франции резервы. Египетская авантюра была обречена, хотя и тянулась еще год; еще были победы: победа генерала Дезэ в Верхнем Египте, а в самом конце – победа Наполеона в битве у Абукира, у того самого Абукира, который оказался свидетелем разгрома и уничтожения его флота.
Но еще больше этот последний год боевых действий в Египте был ознаменован «нуждой, голодом, холерой, а многим он принес и слепоту – следствие египетской глазной болезни, которая превратилась в постоянного спутника всех походов».
19 августа 1799 года Бонапарт бежал, бросив свою армию. А 23 августа он стоял на борту фрегата «Муирон» и смотрел, как исчезали на горизонте «берега страны фараонов». Отвернувшись, он обратил свой взор к Европе, к России…
Но…
Последствием этого неудавшегося в военном отношении похода Наполеона было «политическое открытие современного Египта и научное открытие древнего».
На кораблях французского флота находились не только две тысячи пушек, но и сто семьдесят пять «ученых штатских», а кроме того, библиотека с едва ли не всеми, какие только возможно было отыскать во Франции, книгами об истории Египта и десятки ящиков с научной аппаратурой и измерительными приборами.
Весной 1798 года Наполеон впервые ознакомил ученых в большом зале заседаний Institut de France со своими планами. «Держа в руках двухтомное “Путешествие по Аравии” Нибура[163], твердо постукивая по кожаному переплету указательным пальцем в подтверждение своих слов, он говорил о задачах науки в Египте. Несколько дней спустя на борту его кораблей стояли астрономы и геометры, химики и минералоги, специалисты в области техники и ориенталисты, художники и писатели. Среди них – человек, рекомендованный Наполеону в качестве рисовальщика», – это вновь Керам.
Полное имя рисовальщика – Доминик Виван Денон (1747–1825). А еще он – писатель, египтолог-любитель, дипломат и музейный работник.
При Людовике XV он был хранителем коллекции древностей. Будучи секретарем французского посольства в Петербурге, он пользовался расположением Екатерины II.
Осталось интересное описание его жизни времен Великой французской революции и Наполеоновской эпохи: «Светский человек, ценитель прекрасного пола, дилетант во всех областях изящных искусств, всегда полный сарказма, насмешливый и остроумный, он умел быть в дружеских отношениях со всем светом. Находясь на дипломатической службе в Швейцарии, он частенько навещал Вольтера и написал знаменитый “Завтрак в Ферне”. Другой рисунок – “Молитва пастухов”, исполненный в манере Рембрандта, – помог ему даже стать членом Академии. Наконец, во Флоренции, в насыщенной искусством атмосфере тосканских салонов, его настигла весть о начале Великой французской революции. Он поспешил в Париж. Еще недавно посланник, gentilhomme ordinaire, богатый, независимый человек, он нашел свое имя в эмигрантском списке и узнал, что его поместья отобраны в казну, а состояние конфисковано.
Обедневший, одинокий, многими преданный, он влачил убогое существование, скитался по жалким углам, жил на деньги, вырученные от продажи того или иного рисунка, бродил возле рынка, видел, как на Гревской площади падали головы многих из его бывших друзей, и так до тех пор, пока не нашел неожиданного покровителя – Жака-Луи Давида, великого художника революции. Он получил возможность гравировать давидовские эскизы костюмов, те самые эскизы, которые должны были революционизировать и моду. Этим он завоевал расположение “Неподкупного” (Робеспьера); едва вступив на паркет после грязи Монмартра, по которой ему пришлось бродить, он, найдя применение своему дипломатическому таланту, получил от Робеспьера обратно свои имения, был вычеркнут из эмигрантского списка. Он познакомился с красавицей Жозефиной де Богарнэ, был представлен Наполеону, понравился ему и таким образом стал участником египетского похода».
Добавим от себя: самоотверженно, будучи уже немолодым человеком (51 год), во время боевых действий в Египте, под пулями и ядрами, Денон тщательно зарисовывал пирамиды и обелиски, снимал кальки с рельефов и росписей.