– Кроме этого, про вчерашний бал больше ничего рассказать не хочешь? – тихо поинтересовался он, не отпуская со своих коленей.
Я отрицательно покачала головой.
– Уверена? – послышалась в его голосе легкая насмешка.
– Все, чего ты не видел лично, тебе наверняка уже доложили, – пожала я плечами. – Мне добавить нечего.
– И даже возмущаться из-за тайком приставленного к тебе соглядатая Матэмхейна не будешь? – удивился он.
– Не тот случай, чтобы возмущаться, – честно призналась я.
Прекрасно понимала, что одной Флорой и драгоценностями-артефактами дело моей безопасности не ограничилось бы, так что появление дополнительного охранника не особо удивило.
– Я просто восхищен и потрясен до глубины души твоей сознательностью, – со смехом в голосе заявил Дамиан, а я обиженно ткнула его кулаком в плечо.
– Хочешь поругаться? – слегка отстранившись, с упреком взглянула на него.
– Ни за что, – тут же исправился он.
Легко коснувшись моих губ ласковым мимолетным поцелуем, притянул обратно к своему плечу, крепче прижал к себе одной рукой, другую запустил глубже в мои волосы, легко поглаживая затылок. И я почувствовала, как растекаюсь от удовольствия от этих вроде бы совсем незначительных движений. Похоже, кое-кто обнаружил мое слабое место, о котором я и сама не подозревала. Никогда не думала, что чье-то легкое прикосновение может прервать все мои мыслительные процессы.
– Вы с Флорой нормально сошлись? – спросил Дамиан, кажется, не замечая моего состояния.
– Нормально, – протянула я неожиданно для себя томным, хрипловатым голосом, и хватка на моей талии слегка усилилась.
А у меня вдруг промелькнула мысль, что мы слегка заигрались. И я попыталась как-то прийти в себя и даже встать, пересесть обратно в кресло, но меня решительно не пустили.
– Не бойся, – мягко выдохнул он мне в ухо и вернулся к прерванному занятию. Мне только и оставалось, как послушно сидеть на его коленях и млеть. – Так что с Флорой? – повторил он свой вопрос.
– Сейчас мы с ней общаемся нормально, – вздохнула я, кладя голову ему на плечо. – Но меня не оставляет некая подозрительность, что уж слишком разительно ее нынешнее поведение отличается от того, что было в начале учебного года. Уж не знаю, какая она была до этого, мы не пересекались, но за этот учебный год Флора, на мой взгляд, изменилась слишком быстро.
– На нее, по-моему, сильно повлиял тот случай с вашей разборкой у ректора, – задумчиво произнес он. – Знаешь, она не самая примерная ученица в плане дисциплины, и ей нередко удавалось уходить от заслуженного наказания. Но в тот единственный раз, когда она была права… Ты ведь действительно ее обожгла?
Дамиан чуть отодвинулся, чтобы заглянуть мне в глаза. Я нехотя кивнула, признавая свое коварство.
– Так вот, получается, что ей досталось именно тогда, когда она виновата не была. И при этом с Вегерос была та, которую она считала лучшей подругой. Похоже, именно это и заставило ее слегка пересмотреть жизненные приоритеты, – предположил он.
– Если бы она тогда не попыталась скинуть меня с лестницы, ничего бы не случилось, – пробормотала я ему в плечо, чувствуя за собой некоторую вину за то, что Флора разочаровалась в близком человеке.
Рука в моих волосах внезапно замерла.
– Что ты сказала? – спросил Дамиан.
Я повторила, и он вдруг отстранился и серьезно посмотрел на меня.
– О чем ты?
– Я осенью в академии с лестницы свалилась, – слегка растерявшись, напомнила ему. – Ты же меня и поймал, а потом нашел отметину от огненной петли на лодыжке. Ну, когда ты мне документы о стажировке приносил подписывать…
– Это я помню, – прервал он мои объяснения. – Я спрашивал, с чего ты решила, что это была Флора?
Я опешила и неуверенно спросила:
– А кто же еще?..
– Ее там не было, – решительно заявил Дамиан. – На верху лестницы стояли несколько человек из твоей группы, но Вегерос среди них не было. Я сразу проверил, зная ваши напряженные отношения. Поэтому мне очень интересно, кто же снабдил тебя ложной информацией?
Я горько вздохнула, подняв на него взгляд, и призналась:
– Рина.
И сколько всего сразу сошлось. Значит, уже тогда она работала на неведомого высшего с целью развести нас Бриаром подальше. Ведь все тогда произошедшее – это не столько попытка очернить конкретно Флору, нас в то время практически ничего не связывало. Кроме Дамиана. Все это действо было затеяно, чтобы очернить его в моих глазах. В очередной раз напомнить, сколько проблем несет мне, привычной к тихой и спокойной жизни, его внимание, неважно какого свойства. Именно Рина пугала меня бесконечными слухами о своем несуществующем романе с преподавателем. И потом всеми силами пыталась убедить, что счастливо встречается с ним. И ведь я велась на все! Злилась, размышляя о сплетнях, бесилась из-за того, сколько неприятностей с Флорой принес мне магистр, и разрывала сердце на части, думая, что он так быстро забыл меня. Как давно Рина была во всем этом замешана? Сколько времени следила и «наставляла на путь истинный», упорно оберегая меня от сближения с Бриаром? Теперь мне кажется, что все было так задумано с самого начала. С того самого момента, когда я только подала заявление на поступление, ко мне уже решили приставить надсмотрщика. А я-то все думала, что же такого особенного веселая и общительная Рина нашла во мне? А она просто выполняла приказы злоумышленника.
Очевидно, не я одна пришла к таким выводам, потому что Дамиан тоже резко помрачнел.
– Рина исчезла вместе с тобой, – глухо сказал он. – В тот же вечер, когда ко мне пришла Флора, заявив, что ты, серьезная и решительная, ушла с оружием на какую-то разборку и до сих пор не вернулась, исчезла и твоя соседка. От нее тоже не осталось никаких вещей и следов. При проверке все документы Рины оказались поддельными. Кто она и откуда, мы так и не узнали. Сейчас она объявлена в розыск.
Дамиан сильнее прижал меня к себе и начал потихоньку укачивать, как ребенка. Думал, что я сейчас забьюсь в истерике? Напрасно. Ее предательство я уже пережила в те несколько часов, что провалялась практически без сознания на полу библиотеки сразу после того, как сбежала. Хотя факт того, что предательство Рины длилось гораздо дольше, чем я думала, меня, конечно, потряс.
– Я не понимаю… – пробормотала ему в шею.
– Почему она так поступила? – тихо уточнил он.
– Нет, – криво усмехнулась в ответ. – Причины ее поведения меня не волнуют. Ей заплатили, и, очевидно, немало, за такую долговременную игру, и она справилась с ролью. Хотя не исключаю, что Рина идейная и следила не ради денег, а по собственному желанию и разумению. Может, за что-то ненавидит мою семью? Не понимаю одного – если злодей-высший столько лет знал, где я находилась, ведь очевидно, что нашел он меня еще в приюте, почему я до сих пор жива? Почему все эти годы я относительно спокойно бродила на свободе? Зачем нужно было так старательно уничтожать мою семью и, узнав, что один представитель все же выжил, ничего не делать с ним? Я не вижу логики в таком поведении.
– У меня есть предположение, но, боюсь, оно тебе не очень понравится, – тихо проговорил Дамиан, продолжая крепко обнимать меня.
– Какое? – настороженно поинтересовалась я.
– Ты была ему не нужна, – ответил он, вызывая во мне волну возмущения и недоумения, но сказать что-то я не успела, он продолжил: – Видимо, к тому времени, как тебя нашли, высший уже осознал, что планомерное уничтожение рода лишь заблокирует библиотеку окончательно. Поэтому решил искать другие способы, оставив тебя про запас. Я бы даже сказал, пожалел тебя, раз не посадил под замок в какую-нибудь дальнюю башню, а лишь приставил своего человека. Видимо, на всякий случай, вдруг без крови наследницы было бы не обойтись. В таком случае ему несказанно повезло, что ты осталась жива.
Я слушала Дамиана вполуха. Меня затопила не просто злость, а ярость, такая, какой я не испытывала никогда в жизни. Сначала этот гад всех убил, всех, даже меня, а потом решил искать более гуманные пути и пожалел, оставив в живых и на свободе?! Жгучая ненависть черной волной прошлась по телу, заглушая окружающие звуки, голос разума, и заволокла зрение темной пеленой. Я ничего не чувствовала, кроме непреодолимого желания убить это чудовище. Первый раз в жизни мне хотелось, чтобы он не просто умер, а чтобы мучился. Чтобы я его мучила и наслаждалась каждым мгновением его боли, освобождаясь от своей. Я отторгала мысль о том, что жива я лишь по его милости. Может, еще и мое чудесное излечение его рук дело?
Ненавижу! Ненавижу! Не-на-ви-жу!
Меня плотным коконом окутала горькая, жгучая, беспросветная ярость. Сколько все это продолжалось, даже сказать не могу. Но постепенно темнота вокруг начала расступаться, гул в ушах сменился мягким, нежным шепотом. Потом пришло ощущение чьих-то прикосновений. Твердые руки, удерживающие меня в стоячем положении, горячие губы, нежно касающиеся лица и сцеловывающие слезы с моих щек.
– Тише, тише, девочка моя. Все хорошо. Не плачь, родная. Больше тебя никто не тронет. Давай, сделай вдох. Просто глубоко дыши, – уговаривал меня Дамиан.
И я сделала хриплый рваный вдох. И долгий судорожный выдох. И еще раз. И еще. И пару минут просто стояла в его руках, как будто учась дышать заново. Потом наконец остатки пелены с глаз спали, и я увидела, что творится вокруг нас.
На месте стола и кресла, на котором мы сидели, осталась труха из древесины вперемешку с мелкими клочками обивки, фарфоровой крошкой и бумажной пылью. Лишь серебряные поднос и кофейник уцелели, только погнулись и сильно потемнели.
– Что случилось? – прохрипела я, не узнавая свой голос.
– Неконтролируемый выброс, – ответил мне Дамиан, пристально заглядывая в глаза, проверяя, правда ли я пришла в себя.
– То есть… это все я натворила?..
– Ты, милая, – подтвердил он, усмехнувшись.
На первых порах у меня были выбросы силы, но не столь масштабные. Цветы увядали, например. Но чтобы мебель рассыпалась и прочный металл деформировался… А я ведь даже не подозревала, что можно разрушить что-то неживое.