равил ее на свободу. Согласно устоявшейся молве, когда открыли мешок, Байрон был поражен, узнав одну из женщин, с которой у него был роман.
Несмотря на подобные забавы, он закончил две песни своего романа в стихах <Паломничество>. Используя разговорный язык в сложных рифмах, человек, которого многие считали легкомысленным бездельником, создал незабываемый литературный образ. Гарольд, эталон будущих романтических героев, одновременно страстен и склонен к размышлению, эгоцентрически горд и глубоко одинок, стремится к путешествиям и в то же время устал от мира. По сути дела, он представляет собой плоть от плоти своего создателя.
Прославленный и обласканный в Лондоне
В феврале 1812 года 24-летний лорд выступил со своей первой речью в парламенте. Речь была замечена немногими. Однако очень скоро, буквально в одну ночь, неопытный политик превратился в знаменитого поэта. Первое издание <Паломничества Чайльд-Гарольда> было распродано за три дня, и поэта завалили приглашениями в лучшие дома Лондона.
Байрон был готов играть свою роль до конца. Он всегда одевался в черное и делал вид, что существует только на хлебе и воде. У него всегда было наготове непристойное или двусмысленное замечание, шокировавшее хозяйку дома или ее гостей.
Вскоре его романы с красивыми замужними дамами и служанками стали притчей во языцех. Но на такой флирт представители высшего класса закрывали глаза. В 1813 году Байрон нарушил даже эти нестрогие правила приличия.
Августа, его сестра, дочь Безумного Джека от первого брака, была настолько похожа на брата внешне и по темпераменту, что он привык считать ее своим вторым <я>. Не находя удовлетворения в несчастливом браке, она завязала роман с Байроном. Они стали любовниками, и поэту казалось, что он достиг <великой цели> своей жизни, совершенного союза с другим человеком. Августа родила дочь, которая могла быть его ребенком.
То, что Байрон не пытался скрыть эту связь, положило конец терпению снисходительно относившегося к его романам общества, и тогда он попытался прикрыться традиционным браком с молодой, богатой и неопытной Аннабеллой Милбэнк. У них родилась дочь, но через год Аннабслла ушла от него, по-видимому раздраженная его дурным обращением и сексуальными притязаниями. По причинам, которые так и остались без объяснения, Байрон и Августа пошли вместе на прием, который устраивала леди Джерси. Дамы удалились из комнаты, а мужчины отказались пожать Байрону руку. Самый знаменитый в стране поэт стал изгоем.
Бегство в Европу
И снова Байрон отправился в поисках удовольствий за границу. Он выезжал 24 апреля 1816 года из порта Дувр на берегу Ла-Манша, и для того чтобы хоть одним глазком взглянуть на знаменитость, пользующуюся дурной славой, дамы из общества переоделись горничными. Презираемый у себя дома, за границей он стал достопримечательностью.
На время поэт остановился в Венеции, где с неослабевающей страстью завязывал все новые и новые романы. Крайне тщеславный, Байрон постоянно переживал по поводу редеющих волос и толстеющей талии. Кутежи сменялись жесточайшей диетой, что без сомнения наносило вред его здоровью. И в последний раз он глубоко и страстно влюбился. Молодая, прекрасная и замужняя графиня Тереза Гуиччоли не меньше Байрона была склонна к мелодраме, и местами их встреч были Грандканал и гостиницы на побережье.
За эти годы Байрон написал третью песнь <Паломничества>, <Манфреда> и другие известные поэмы, а также начало <Дон Жуана>, еще одной эпической поэмы, материалом для которой во многом послужили его собственные чувства и переживания. Байрона всегда привлекала тема смерти, но в то время в его жизни появились новые причины, делавшие для него эту тему болезненной. В 1822 году умерла от малярии пятилетняя Аллегра, его незаконная дочь от Клэр Клэрмонт. Вскоре после этого он узнал, что его хороший друг и частый спутник поэт Перси Биши Шелли утонул, переплывая на яхте в шторм залив Специя.
Потеря друга, возможно, усилила разочарование Байрона в жизни. Он погрузился в литературную деятельность, постоянно подогревая себя вином или разбавленным джином. Но и поэзия не могла дать ему утешения и избавить от ощущения пустоты.
Болезнь эпохи
Лорд Байрон получил известность как поэт и герой эпохи утраченных иллюзий. Первые события Великой французской революции пробудили надежды на то, что люди повсюду откликнутся на призыв <свобода, равенство, братство>. Вместо этого революция превратилась в безумную кровавую баню. Наполеон, получивший высшую власть во Франции в период хаоса, вновь пообещал дать свободу угнетенным. А сам, став императором, взялся за составление плана завоевания, погубившего миллионы жизней.
Но если большинство людей потеряли надежду найти подлинную свободу и возможность самовыражения, голос Байрона, казалось, служил доказательством того, что по крайней мере один человек твердо намеревался прожить жизнь как можно полнее несмотря на то, что он ощущал ту же меланхолию и усталость от жизни, которые преобладали в обществе. Его герой Гарольд мог переживать моменты отчаяния, но мог и воскликнуть: <Танцуйте же! Сон изгнан до рассвета, Настал любви и радости черед. Они ускорят времени полет>.
Попытка отыскать смысл жизни в погоне за наслаждениями, стремление жить мгновением могли вызвать у старшего поколения отвращение и ужас. Но его поколение волновали такие чувственные и потворствующие человеческим желаниям строки, как: <Давайте же пить вино и наслаждаться женщинами, веселиться и смеяться, проповеди же и содовую воду оставим на потом>.
Певец Греции
Отчасти в результате многолетних горячих призывов Байрона общественное мнение в Англии и других странах Западной Европы перешло на сторону боровшегося за свою свободу народа Греции. Была собрана определенная сумма денег, и когда Лондонский комитет помощи Греции обратился к Байрону с просьбой об активном участии, тот охотно согласился.
16 июля 1823 года Байрон вышел в море на зафрахтованном судне <Геркулес>, оснащенном двумя орудиями и груженном медикаментами, оружием и боеприпасами. В долгом путешествии из Италии в Грецию меланхолия Байрона испарилась.
Не раз Байрон с риском для жизни брал на себя принятие решений, предупреждал мятеж и устанавливал мир между соперниками в лагере повстанцев. Но то, чего не смогли сделать люди и пушки, сделала природа. Промокнув однажды под холодным дождем, Байрон подхватил затяжную лихорадку. Убеждая врачей не пускать ему кровь, что было общепринятым методом лечения того времени, он пошутил: <Ланцетом убито больше людей, чем пикой>. Однако его не послушались, и от так называемого лечения его состояние, естественно, ухудшилось. Его мучения продолжались несколько недель. Перед концом он прошептал врачу: <Так вы действительно думаете, что я опасаюсь за свою жизнь? Что мне ее жалеть? Разве я не получил от нее всех возможных и невозможных удовольствий?> Лорд Байрон умер 19 апреля 1824 года, в годовщину смерти Аллегры.
Гороскоп, полученный Альбрехтом фон Валленштейном от знаменитого астронома и математика, привел бы в смятение многих. Но безвестный молодой офицер увидел в нем предсказание будущего военного триумфа и могущества.
В 1608 году 25-летний офицер, состоявший на службе у короля Богемии, заказал свой гороскоп Иоганну Кеплеру. Как большинство его современников, молодой человек верил в то, что положение планет и звезд во время рождения человека определяет его характер и что знаки зодиака содержат ключ к судьбе. Поскольку, обращаясь к знаменитому астроному и математику, офицер воспользовался услугами посредника, Кеплер не знал, чей именно характер его просят проанализировать. А если бы и знал, это имя ничего бы ему не сказало. Слава и богатство были у Альбрехта фон Валленштейна еще впереди.
Валленштейн родился 24 сентября 1583 года в 16.36, и его знаком зодиака были Весы. По гороскопу, составленному Кеплером с учетом этих данных, человек, обратившийся к нему, был <живым, быстрым, горячим и беспокойным, проявляющим любопытство ко всяческим новшествам, не принимающим общепринятых норм и стандартов поведения, а стремящимся ко всему новому, неизведанному или необычному>. Этому неразговорчивому человеку, не высказывающему вслух все, что он думает или ощущает, была присуща некоторая меланхолия или, как назвал это астролог, <склонность к алхимии, магии и колдовству, способность общения с духами, презрение и равнодушие к человеческим установлениям, условностям и ко всем религиям, потому что все, что предлагает Бог или человек, он подвергает сомнению и презирает>. Кроме того, Кеплер предсказал, что этот человек будет <безжалостным, лишенным способности к братской или супружеской любви, никого не любящим, преданным только себе и своим желаниям, суровым по отношению к своим подчиненным, скупым, алчным, вероломным, несправедливым в поступках, обычно молчаливым, часто импульсивным, а также воинственным и бесстрашным>.
Это был не слишком привлекательный портрет. Тем не менее Кеплер оставил неизвестному объекту своего предсказания некоторую надежду: <Большинство этих пороков исчезнет с наступлением зрелости; такая необычная натура будет способна на большие дела>.
Гороскоп Кеплера произвел на молодого Валленштейна огромное впечатление, и он постоянно носил его с собой, сравнивая важнейшие события своей жизни с предсказаниями. Валленштейн родился в протестантской семье, но в возрасте 23 лет по соображениям карьеры обратился в католичество. На самом деле у него не было серьезных религиозных убеждений - он верил в звезды. На протяжении всей своей жизни он часто обращался за советом к астрологам, принимая важные решения только после того, как узнавал от них о том, что говорят звезды.
Создание имени
Через три года после того, как Валленштейн стал католиком, его исповедник-иезуит устроил ему женитьбу на немолодой вдове-чешке, владевшей огромными поместьями в Моравии. Ее <удобная> смерть несколько лет спустя позволила молодому офицеру не только жить в достатке, но и стать полезным королю Богемии Фердинанду II. Когда в 1617 году, воюя с Венецией, Фердинанд обратился за помощью. Валленштейн на свои средства собрал и обучил 260 кирасиров и мушкетеров. Возглавив кирасиров, Валленштейн прорвал вражескую цепь, окружавшую верную Фердинанду крепость, часть защитников которой погибала от голода, а часть готова была сдаться. Когда пехота расширила брешь, проделанную его кавалерией, Валленштейн разместил раненых и умирающих с голоду в фургона