ивая крайне убогие урожаи.
Судя по всему, объектом поклонения комплекс Тиауанако стал уже после того, как был брошен хозяевами и пришел в запустение. Таким же образом люди впоследствии поклонялись Стоунхенджу и пирамидам, хотя имена их создателей давно канули в Лету.
В эпоху своего расцвета место ритуалов было обнесено глубоким рвом, из которого насыпали гигантский холм — Акапана. Это — самое внушительное сооружение Тиауанако. Он имеет 210 метров в своем основании и возвышается на 17 метров. Некоторые, особо «внимательные», исследователи пытаются убедить всех и себя в первую очередь, что холм имеет вид усеченной пирамиды. На самом же деле это — курган, причем неправильной формы, имеющий семь террас, а наверху у него — впадина значительных размеров. Зато любопытные находки сделали археологи, пробравшись сквозь толщу глины вглубь кургана. Оказывается, изнутри холм изрыт переплетением зигзагообразных водоводов, сделанных очень и очень искусно: они были выровнены по углам и стыковались с замечательной точностью — в полмиллиметра. Как предположил антрополог Алан Колата, проводивший в Тиауанако раскопки в 1933 году, система водопроводов была спроектирована очень разумно и сложно: дождевая вода собиралась во впадине на вершине холма, через террасы попадала внутрь и стекала таким образом в подземные туннели. Из магистральной трубы, проложенной вокруг основания Акапаны, вода текла на ближайшую нижнюю террасу (напомним, всего их было семь) и три метра шла по внешнему каменному желобу, потом опять попадала внутрь кургана. Перебираясь таким образом по внешним и внутренним каналам-трубам, вода уходила под землю на 3,3 метра и уже оттуда шла в реку Тиауанако, а дальше — в озеро Титикака. Схожие системы водопроводов были обнаружены и в других близлежащих местечках — в уже упомянутом Пума-Пунку и в Лукурмате (неподалеку от озера Титикака).
Во всем этом есть несколько крайне интересных моментов. Во-первых, столь явной функциональной необходимости, уверяют ученые, у жителей Тиауанако не было. То есть роль водопроводной системы только лишь в качестве дренажа совершенно не оправдана. Тот же Алан Колата считал, что «для отвода дождевой воды достаточно было куда менее сложной и маломощной системы каналов». Так что существует немалая вероятность того, что жители Тиауанако унаследовали ее у другой цивилизации, другого, если хотите, народа — более развитого и образованного. Во-вторых, водопроводная система, как удалось вычислить археологам, перестала работать в самый расцвет империи — ранее 600 года нашей эры. Они подтверждают свою версию тем, что в водопроводных каналах они нашли неповрежденные скелеты и людей, и животных, возраст которых говорит о времени, когда они умерли. Так вот, если бы система функционировала, вода смыла, разметала бы эти кости. А они остались нетронутыми. И починить, исправить систему никто не смог. А может, и не собирался? Трудно сказать точно, не хватало «пользователям» города знаний или же они попросту не пользовались этой водопроводной системой? Скорее всего, вероятен второй вариант. Она была излишня для них так же, как для египтян — пирамиды. В таком случае неплохо бы попытаться выяснить, кто же ее спроектировал и для каких нужд? Как вы, наверное, догадались, без ануннаков и здесь не обошлось. По крайней мере, некоторые их следы мы вполне можем рассмотреть.
Мы уже знаем, что ануннаки нуждались в сырье для своей экономики. Вероятно, транспортировать космическим путем необработанное сырье — чрезвычайно затратно с точки зрения экономии. В таком случае очевидно, что центры обрабатывающей и металлургической промышленности находились где-то на Земле.
Не может быть простой случайностью то, что Тиауанако расположен прямо на крупнейшем в мире месторождении касситерита — оловянного камня. Его протяженность составляет порядка полутора сотен километров. Рядом же в горах находятся обильные месторождения меди. Таким образом, медь и олово оказываются в непосредственной близости друг от друга. Очень удачное сочетание, больше нигде в мире так удачно не расположены месторождения металлов, необходимых для производства бронзы.
На это обстоятельство впервые обратил внимание Алан Элфорд, изыскания которого уже неоднократно служили нам основой для реконструирования древнейшей человеческой истории. По его мнению, это обстоятельство — на самом деле единственное, что могло бы заставить строителей воздвигнуть поселение в местности, столь труднодоступной и непригодной для жилья.
Судя по датировкам первых следов человеческой производственной деятельности в этой местности, добыча олова, меди и выплавка бронзы началась здесь примерно около 4000 года до нашей эры. Любопытно, что эта дата не совпадает с датой строительства Баальбека и пирамид. Очевидно, если ануннаки и ранее нуждались в бронзе, то получали ее из другого источника. Есть версии, что до того добыча велась в Антарктиде, где до 4000 года до нашей эры климат был значительно мягче и даже текли реки. Материк богат полезными ископаемыми и вполне мог бы использоваться в качестве центра добывающей промышленности. Однако прямых подтверждений или опровержений этой версии, к сожалению, пока нет, ибо современная археология еще не обладает средствами, необходимыми для проведения изысканий в области обледенения.
В 1926 году в Тиауанако была направлена Германская астрономическая комиссия, в составе доктора Ганса Людендорфа, доктора Арнольда Кольшуттера и доктора Рольфа Мюллера. Они сделали вывод, что Каласасайя была астрономической и календарной лабораторией. Результатом совместных усилий Мюллера и Познански стала датировка Тиауанако либо 10 050, либо 4050 годом до нашей эры.
Элфорд связывает возникновение Тиауанако с касситами (слово, также связанное с оловом) — народом, жившим в Эламе, в районе, где возник город Сузы. Это северо-восточнее шумера. Дело в том, что кроме многочисленных языковых параллелей, существуют также материальные следы, свидетельствующие, что и в том и в другом регионе проживали люди одного физического типа, а именно негроидного. По мнению Элфорда, центр по производству бронзы в Тиауанако создал сын Энлиля, ануннак Ишкур (Адад, Тешуб). Здесь он и был известен как Виракоча. Вероятно, один из основных центров производственной деятельности богов на протяжении нескольких сотен лет был именно здесь.
Любопытно, что подтверждения теории Элфорда уже найдены, причем весьма значительные, просто научное сообщество, как всегда, неспособно быстро преодолеть инерцию и оценить эти открытия по достоинству.
В некоторых камнях, найденных в Пума-Пунку, имеются непонятные выточки, со следами металлических скоб, при помощи которых камни скреплялись между собой. Несколько таких скоб было найдено, но где они сейчас — неизвестно. Они были изготовлены из… бронзы — металла, который, как считается, не был известен в то время ни одной из культур Южной Америки! Теперь становится понятна и система подачи воды, совершенно не нужная в качестве просто водовода для нужд поселения. Камни располагались с небольшим наклоном для того, чтобы обеспечить дренаж. Расплавленный металл для креплений заливался в формы, выбитые в каменных блоках. При тщательном анализе в металлических деталях были обнаружены медь и никель. А такой сплав, как известно, требует постоянной температуры литья.
В Пума-Пунку на одном из крупных каменных блоков имеется точно вырезанный желобок шириной в 6 мм. В нем по всей высоте высверлены на равных расстояниях небольшие отверстия. Очевидно, что такие операции с помощью только грубых молотков или мягких медных инструментов выполнить было не реально. Для того, чтобы произвести в камне отверстия с такой точностью, требовались, по меньшей мере, современные сверла.
Элфорд развивает и еще одну любопытную линию взаимосвязи, которая может объяснить некоторые феномены, над разгадкой которых исследователи бьются многие годы. Это касается статуй с острова Пасхи.
Дело в том, что в эпосе народов Южной Америки присутствует один повторяющийся эпизод о плачущем боге Виракоча. Дело в том, что, судя по всему, около 2200 года до нашей эры рабочие, занятые в Тиауанако на производстве бронзы, подняли мятеж. И не ограничившись просто забастовкой, малость покуражились, следствием их вольностей стали рисунки в пустыне Наска. Элфорд считает, что они существовали до того и были просто испорчены. Однако логичнее предположить, что они появились одномоментно. Вероятно, мятежники захватили какое-то воздушное средство, снабженное лучевым оружием, и с его помощью с высоты полета выжгли, испещрили поверхность пустыни Наска различными фигурами, которые с функциональной, да и с эстетической точки зрения не имеют никакой особой ценности. Впрочем, возможно, эти рисунки и имели некую функциональную ценность для ануннаков, но мы вряд ли можем восстановить, в чем она состояла.
Вероятно, Ишкур-Виракоча сильно расстроился, а потому подавил мятеж, а провинившихся сослал на остров Пасхи, где они, за неимением других занятий, пробавлялись изготовлением пресловутых статуй. Наверное, они не мыслили себя без работы, потому и занимались столь странным времяпрепровождением. У всех статуй — грустные лица. Видимо, без числа дублируя эту деланную скорбь, мятежники молили о пощаде и прощении. Возможно, это было бесполезно, но скорее всего принесло позитивные результаты, так как часть статуй была брошена недоделанной, на острове никогда не было найдено останков людей такого же, как изображен на статуях, антропологического типа, и в последующие эпохи изготовлением статуй островитяне не баловались. Да они и не утверждают, что самостоятельно сделали статуи. Так что ссыльные рабочие, видимо, имели достаточную ценность и квалификацию, и Ишкур сжалился над ними и забрал с острова.
О том, что намного раньше инков в этой местности была цивилизация, и причем «не слабая», свидетельствуют не только рисунки в пустыне Наска, водоводы в Тиауанако и статуи на острове Пасхи. Существуют другие, менее известные, но не менее любопытные свидетельства.
Доктор Кабрера, житель Перу, с начала 1960 годов собирает в окрестностях городка Ики, в 150 километрах от пустыни Наска, коллекцию овальных камней — от совсем небольших, размером с кулак, до стокилограммовых валунов. Вся поверхность этих находок испещрена неглубокими стилизованными рисунками людей и животных.