После мыса Горн экспедиция вышла на просторы Тихого океана. Сам Кук неоднократно с тревогой отмечал, что всюду на Тихом океане, куда ступил белый человек, он оставляет о себе память: рано или поздно и совершенно неминуемо приходят туда грабежи и опустошения. Определенно одно: после 24 января 176^ г. тихоокеанские территории уже никогда не стали такими, какими были прежде.
И до Кука, конечно, в этих водах бывали европейские мореплаватели, такие, как Дрейк и Кирос, но их пребывание прошло бесследно.
Бесстрашный, стремительный Бугенвиль, французский моряк — искатель приключений, проскользнувший сквозь английскую блокаду побережья Канады как раз в то время, когда Кук там служил, зашел ненадолго на Таити и двинулся дальше своей дорогой. Тех вод коснулось и днище корабля Тасмана, но он дошел только до западного берега Австралии (тогда Новой Голландии). Командор Байрон, вечный неудачник, проплыл весь Тихий океан, не встретив ни одной живой души, или, может быть, ни одна живая душа не встретила его. Уоллис тоже побывал на Таити, но больше нигде не был.
И вот теперь, впервые, в воды Тихого океана вошел человек, который, куда бы он ни направил свое судно, всякий раз умел точно проложить его курс; человек, всегда определенно знавший, где он находится.
Это был человек, который — так обычно говорят циники — собирался открыть Тихий океан для нужд и на потребу современной западной цивилизации. Написаны даже книги, безоговорочно осуждающие Кука за те бесконечные беды, которые он навлек на тихоокеанские народы.
13 апреля 1769 г., через восемь месяцев после отплытия из Англии, “Индевр” достиг острова Таити. К моменту завершения первого этапа путешествия в списке больных не значилось ни одного человека, за все восемь месяцев не было ни одного случая цинги — явление для того времени необычайное. Сказалась настойчивость, с какой Кук требовал соблюдения установленного им рациона питания. Кислая капуста была выдвинута на первую линию обороны. Вначале — Кук отмечает это в судовом журнале — матросов и солдат невозможно было заставить употреблять в пищу чужестранный продукт, однако вскоре проблема была решена. Кук приказал офицерам есть капусту на глазах своих подчиненных, всячески смакуя и расхваливая ее. В результате наиболее любопытные матросы захотели тоже попробовать деликатес, а за ними капусту стали есть все, причем в большом количестве, так что пришлось даже ограничивать порции.
Белые и островитяне свободно и охотно общались. Почти каждый вечер Кук и его офицеры ужинали в компании местных вождей и старейшин либо в их хижинах, либо у себя, на борту судна.
Налаживание отношений с местным населением, главным образом с оживленно-любезными таитянскими девушками, взяли на себя матросы и солдаты.
Кук не только прекрасно знал обо всем, но даже, когда видел, что с наступлением темноты местные девушки карабкаются к нему на корабль, ничуть не препятствовал им в этом и не пытался сделать вид, будто ничего не замечает.
Прошло почти шесть недель, прежде чем “Индевр” покинул Таити. За это время Кук обошел остров со всех сторон и самым тщательным образом вычертил его береговую линию. Затем предстояло провести очистку днища корабля, отремонтировать баркас и демонтировать форт.
Перед самым уходом в дальнейшее плавание на судне Кука произошло событие, о котором стоит сказать, поскольку оно имело продолжение.
Солдаты морской пехоты Уэбб и Гибсон дезертировали с корабля и вместе с двумя таитянскими девушками спрятались в горах, послав Куку письмо, извещавшее об их намерении остаться на острове. Кук расценивал случившееся как весьма серьезное происшествие, подрывавшее дисциплину и его собственный авторитет; к тому же каждый человек у него был на счету. Он не имел права разрешить им остаться еще и потому, что не хотел создавать прецедент: их пример побудил бы других поступить так же и не многие на “Индевре” тогда отнеслись бы к попытке навсегда поселиться на Таити как к тяжкому преступлению.
Кук отреагировал на побег подчиненных в типичной для него манере, быстро и энергично. Он арестовал полдюжины местных вождей и запер их на судне в качестве заложников.
Вождей, естественно, такое обращение удивило и оскорбило, так как они не были причастны к дезертирству солдат. Кук и не пытался возложить на них вину; он коротко и ясно заявил, что вожди будут освобождены лишь после того, как солдаты вернутся на корабль. Поскольку же Кук обладал замечательной способностью убеждать людей в том, что каждое его слово имеет цену, результаты не замедлили сказаться.Местные проводники вывели поисковую группу к убежищу дезертиров, и в самом коротком времени Уэбб и Гибсон были водворены на корабль.
Происшествие с беглецами знаменательно в одном отношении. Кук в этом случае применил тактику, к которой он прибегнет снова и снова в ходе обследования Океании.
Всякий раз, когда обнаруживалась значительная пропажа, в которой был повинен кто-нибудь из местных жителей, или совершалось другое серьезное преступление, Кук незамедлительно брал заложниками несколько местных вождей и держал их до тех пор, пока не получал украденную вещь либо самого злодея. Практика эта была в равной мере проста и эффективна, она действовала безотказно, словно заклинание, вплоть до последнего случая, когда она в конце концов отказала, и тогда Кук поплатился за нее жизнью.
От Адмиралтейства Кук получил секретный приказ искать Южный континент, продвигаясь до сорокового градуса южной широты. К различным идеям и гипотезам Кук обычно относился без предвзятости, полагая в принципе, что его дело не строить предположения, а активно искать ответы на поставленные вопросы, однако в этом случае он с самого начала сомневался в существовании мифического континента. Кук прошел на юг почти тысячу пятьсот миль, пока не достиг 40° южной широты, предела, поставленного ему Адмиралтейством, однако никаких признаков большой земли так и не обнаружил. Теория Дальримпля получила, таким образом, первый ощутимый удар. Кук не собирался продолжать поиски. Погода стояла преотвратная, океан не успокаивался ни на один день, паруса и снасти требовали постоянной починки, да и люди уже работали из последних сил. Короче, “ревущие сороковые” оправдывали свое название. И Кук изменил курс.
7 октября юнга Николас Юнг, сидевший на мачте, увидел “землю. На корабле мальчишку звали “малыш Ник”. Поэтому мыс, который он разглядел, Кук назвал в его честь мысом малыша Ника. Малыш Ник был первым европейцем, увидевшим восточный берег Новой Зеландии.
Кук знал, что перед ним Новая Зеландия.
Было известно, что эти острова существуют, но этим и заканчивались сведения о них. За сто двадцать шесть лет до Кука западное побережье Новой Зеландии посетил Тасман, единственный среди исследователей Тихого океана, который мог сравниться с Куком своими мореходными способностями. Тасман ушел в свое эпохальное плавание из Батавии, бывшей тогда столицей Голландской Ост-Индии, открыл Тасманию, которую считал частью Австралии, затем Новую Зеландию и, наконец, обошел всю Австралию, но при этом сделал огромный круг по Тихому океану, так что к восточному побережью континента даже не подходил.
Таким образом, Новая Зеландия была обнаружена, но и не более того. После Тасмана никто из европейских мореплавателей ее не видел, да и сам Тасман ничего определенного о ней не сообщил.
Кук был более прилежным исследователем.
Открытие новых земель редко сопровождалось столь неблагоприятными обстоятельствами, как на этот раз. Попытка высадиться на берег не удалась. Ибо на берегу стояли воины маори и вид у них был откровенно воинственный. После нескольких стычек с ними английские морские пехотинцы бросили эту затею.
Кук прекратил бессмысленную бойню и двинулся на юг в надежде найти подходящую бухту и мирных маори.
Здесь стоит заметить, что все решения, касающиеся плавания, принимались Куком, и только им одним. На нем лежало все бремя ответственности, и, хотя по временам офицеры роптали, недовольные его манерой держать свои намерения в секрете, тем не менее они доверяли ему полностью. Иногда, правда, он устраивал внешне демократические совещания, но делалось это только ради того, чтобы Кук мог сообщить своим подчиненным решения, принятые им единолично. Подлинно известен только один случай — это произошло во время его путешествия на “Резолюшне”, когда Кук действительно захотел узнать мнение команды. По истечении заранее обусловленного срока плавания, когда кораблю предстояло вернуться в Англию, он предложил своим людям провести еще один год в Тихом океане и в Антарктике! И они согласились.
Далее, курсируя вдоль берегов Новой Зеландии, Кук тщательно картографировал их, теперь уже навсегда “привязывая” огромные острова к земному шару, исследуя при этом их топографию.
Кук бродил по окрестным возвышенностям. Он обладал необыкновенной способностью, столь сверхъестественной, что казался ясновидящим — мог точно сказать, что скрывается за холмом.
Если он считал, что путешественники должны в скором времени увидеть землю, впереди оказывалась земля. Так он предсказал существование пролива между Северным и Южным островами Новой Зеландии, а затем и открыл этот пролив, вполне заслуженно названный его именем.
17 февраля увидели землю, которую Кук принял за большой остров и в знак признательности Бенксу за предложение назвать пролив именем Кука назвал его островом Бенкса. Это была одна из двух существенных ошибок, которые Кук допустил в период плавания вокруг Новой Зеландии. В действительности перед ним лежал полуостров, однако перемычка, соединяющая его с основной территорией Южного острова, настолько незначительно поднимается над водой, что заметить ее было нелегко.
26 марта экспедиция снова оказалась в заливе Королевы Шарлоты (открытом еще в феврале), завершив плавание вокруг Южного острова и окончательно разрушив тем самым многие мифы и неверные представления об этой стране. Теперь Кук окончательно установил, что она состоит из двух отдельных островов и что никакого континентального массива поблизости нет. Можно понять реакцию членов Королевского общества, когда Кук привез эту неприятную для них новость.