брать, но уже сложно контролировать. Сам из себя он представлял тщедушного лысого тоненького старичка с седой бородкой и маленькой, давно расплывшейся до состояния кляксы татуировкой над правой бровью. На вид я бы дал ему лет шестьдесят, из которых тридцать он просидел на этой самой табуретке и в этом же состоянии. Поэтому знать меня он не мог, даже в теории. Но, раз уж зверь сам бежит на ловца…
— И кто же я такой? — полюбопытствовал я.
— Ты… тот самый, из-за которого это… всё! — старик неловко обвёл рукой зал. — Кар… Картер, во! Знамени-и-итость местная! Слушай, угости старика, чтоб я мог тоже за тебя выпить! А я тебе… Историю расскажу!.. Свою историю!.. Ты никогда такой истории не слышал!
По ходу отпитые мозги деда стали дырявыми, как дешёвый радиационный фильтр, и он забыл о том, что вся выпивка сегодня бесплатна. А, может, и не знал вовсе. Я не удивлюсь, если он спал лицом на стойке, пока мы все кувыркались в невесомости внешнего модуля.
Я налил ещё один стакан из той же бутылки, из которой наливал себе, и поставил перед стариком. Он просиял, словно не готов был поверить в собственное счастье, двумя руками схватил стакан и разом ополовинил его.
— Так что за история, старый? — спросил я, не спеша отходить. — Про небывалых космических китов? Или, может, про легендарный хардспейс байку задвинешь?
— Не-е-ет! — старик скривился. — Это всё байки, ты правильно сказал! Я же хочу рассказать тебе, как я докатился до жизни такой.
Как ни странно, после глотка алкоголя его язык не завязался узлом, а очень даже наоборот — речь стала ещё более разборчивой и внятной. Это, конечно, ненадолго, но свою историю, думаю, он рассказать успеет.
— Видишь это? — старик указал на свою татуировку, на которой ничего невозможно было рассмотреть. — Это меня так пометили. Администрация пометила. Мне потом пришлось перебивать эту татуировку, чтобы они меня по ней не вычислили.
— А зачем ты им был нужен?
— А вот затем и нужен! — старик гордо вскинул подбородок. — Ты когда-нибудь слышал что-нибудь об отряде «Мёртвое эхо»?
Я сдержался. Едва успел подавить рефлекторное желание схватить этого сморчка за горло и утащить в туалет, где с пристрастием допросить на тему всего, что он знает про «Мёртвое эхо».
Очевидно же, что ничего не знает. Банально он слишком стар для того, чтобы иметь отношение к нашему отряду. Самым старшим у нас был Рел, но и он был всего-то на пять лет старше меня. А если бы этот старикан действительно состоял в отряде, то ему уже тогда было бы под пятьдесят, не меньше.
Так что это просто очередной пройдоха из тех, что буквально живут в барах и продают свои великолепные, красочные и совершенно нереалистичные истории за стакан-другой выпивки.
Из тех, да не из тех… Обычно-то ведь рассказывают про величественных космических китов, или легендарный хардспейс. Реже в историях фигурирует работа на Администрацию над особо секретными и очень важными проектами, и ещё реже темой становится то, как забулдыга стоял у истоков «Шестой луны» и теперь за ним охотятся.
Но «Мёртвое эхо»…
Нет, о таком я раньше не слышал. Эта тема была не то чтобы табу, но на неё предпочитали не говорить. Как минимум первые два года Администрация, даже не скрываясь, анализировала все голоса, до которых только могла дотянуться, и вычленяла из разговоров всё, что касалось отряда. И, говорят, кто-то после этого даже пропадал, причём с концами.
Неужели за то время, что я прозябал во врекерском буе всё изменилось?
— А кто ж не слышал про «Мёртвое эхо»? — я пожал плечами. — Из каждого фена о них говорили несколько лет назад! Насильники, убийцы, пираты, сколько жизней они загубили! Просто монстры какие-то, а не люди! Как вообще Администрация могла допустить, чтобы на её ресурсах выросли такие чудовища!
— Э, брат… — старик погрозил мне пальцем. — Вот отстал ты от жизни, сразу видно!
— Да? — я делано удивился. — И почему же?
— Потому что давно уже всё не так однозначно, — старик покачал головой. — Администрация действительно старалась смешать отряд с грязью, и делала это изо всех сил, и у них почти получилось. «Эхо» ненавидели, везде, где они появлялись, после них оставались только смерть и запустение, они стали изгоями, до такой степени, что даже самые отъявленные пираты не отреагировали бы на их сигнал о помощи, если бы они его подали… Но потом, со временем, Администрация успокоилась. Их пропаганда постепенно затихла, градус ненависти к «Мёртвому эхо» снизился, и начали всплывать интересные подробности. Тут и там, на разных планетах, на разных станциях стали появляться люди, которые рассказывали удивительные вещи. По большей части они были случайно спасшимися беженцами с тех структур, которые якобы уничтожило «Мёртвое эхо», вот только они говорили, что «Мёртвое эхо» тут как раз ни при чём. Структуры уничтожали корабли Администрации, где-то в попытках накрыть отряд на стыковке, а где-то и просто потому, что эта стыковка когда-то происходила. И поначалу этих людей не воспринимали всерьёз, но их становилось всё больше и больше, и все они рассказывали одну и ту же историю, меняя только название своей родной структуры!
— И им верили? — подбодрил я рассказ старичка, отпивая из стакана.
— А как им не поверить? — тот развёл руками и тоже отхлебнул. — Их история была — не подкопаешься! Все они действительно были спасены или из капсул гибернации в открытом космосе, или из сожжённых и разбитых поселений на планетах. Даже сомнений не возникало, что они пережили уничтожение своего дома, и, если они в один голос говорят, что это сделала Администрация, то нет оснований им не верить.
— Да как им вообще разрешили так говорить? — я покачал головой.
— А они не спрашивали разрешения, — хихикнул старичок. — Я же не про белые структуры сейчас говорю, там-то понятно, ротик на замок у всех. Я говорю про серые станции, серые планетоиды, серое всё. Там, где можно говорить правду, говорить то, что думаешь и не переживать о том, что твои мысли расходятся с мыслями Администрации.
— То есть, ты хочешь сказать, что среди серых структур сейчас «Мёртвое эхо» считают невиновными? — я покачал головой с сомнением.
— Кто как, — не стал врать старик. — Кто-то верит спасшимся, кто-то верит Администрации, даже несмотря на то, что не верит ей во всём остальном. На мой взгляд, Администрация перегнула палку, когда наговаривала на «Мёртвое эхо», и выставила их чрезмерно жестокими, настолько, что в это не поверит ни один здравомыслящий человек… А если ты спрашиваешь лично моего мнения — то я просто знаю, что ребята не делали ничего из того, в чем их обвиняют!
Повысив тон почти до крика к концу фразы, старик лихо опрокинул в себя остатки выпивки и громко поставил стакан на стойку, чуть не разбив его.
— И откуда ты это знаешь? — поинтересовался я.
— Я ж тебе говорю, чудак-человек! — он снова ткнул себя пальцем в татуировку. — Я их знал!
— Знал «Мёртвое эхо»? — я поднял бровь. — Ты был в отряде?
— Конечно, нет! — старик задребезжал мелким смехом. — Ты посмотри на меня, я же развалюха! Я был одним из команды, обслуживающей их корабль, и я видел, как они загружались на задания и в каком виде возвращались с них! Иногда раненые, иногда без брони, иногда своих выносили на носилках и несли сразу в лазарет. Я не видел их лиц, я не знаю, как их зовут, даже позывных не знаю, но я знаю точно — эти ребята ради выполнения задания готовы были жизнь отдать. И не по одному разу. И, если после этого они сбегают от Администрации, а Администрация начинает выставлять их людоедами, то здесь явно что-то нечисто! Я бы сказал, тут прямо какой-то сортир!
Глаза старика маслянисто заблестели, и он глубоко вдохнул. Алкоголь наконец ударил в мозг, и, похоже, дед буквально через десять секунд отключится лицом на стойке. У меня оставалось время буквально на один вопрос.
— А как, говоришь, назывался корабль «Мёртвого эхо»?
— Я не говорил… — язык старика снова начал заплетаться. — Но скажу… Он назывался… «Спектр»…
Глаза деда закрылись, и он обмяк. Я успел подхватить его, чтобы он не рухнул с барного стула, и аккуратно положить лицом на стойку.
Он сказал «Спектр». Наш корабль действительно назывался именно так. И этого никто не мог знать, потому что как только мы решили, что не вернёмся к Администрации, мы переименовали корабль в «Беглец». Перепрошили все регистрационные данные, заменили все регистрационные знаки, и сделали всё, чтобы название «Спектр» больше не светилось ни в одном диапазоне открытого космоса.
Этот дед не врал. Возможно, единственный из всех забулдыг во всех уголках космоса, он рассказывал не выдуманную историю, а реальную. Свою историю. У неё наверняка есть продолжение, о том, как он сбежал от Администрации, когда понял, что здесь творится «сортир». Он наверняка немало может рассказать о том, как продвигал среди «серых» идею о том, что «Мёртвое эхо» невиновны. И ещё что-нибудь правдивое мог рассказать тоже. Но не успел.
Зато я получил то, что меня интересовало. «Мёртвое эхо» больше не считают теми, кем пыталась их выставить Администрация. По крайней мере, так считают не все. А значит, у меня появился шанс вернуть доброе имя отряду и себе. Для этого всего-то нужно добраться до нашего секретного архива, который Иши успел скачать, и придумать способ его открыть. А потом, после публикации всего, что в нём находится, головы в Администрации полетят с плеч одна за другой.
Я одним глотком допил свой стакан, поставил его на стойку, вытащил из кармана денежную карту, оторвал от неё кусочек и перевёл сто юнитов. Приподнял руку старика, на которой он лежал, и положил карту под пальцы.
— Спасибо, — от чистого сердца сказал я, хоть он уже и не способен был что-то воспринимать. — Это правда была история, которой я никогда не слышал. И это была хорошая история! Но одно могу сказать тебе точно — эта история ещё далека от завершения!
Глава 18
Лабухи на сцене внезапно резко сменили тональность и затянули что-то неспешное и лиричное. Народ, до этого момента весело скакавший и пихавшийся плечами на танцполе, наконец-то получил передышку, возможность выдохнуть и промочить горло. Половина тусовщиков рассосались по своим столикам, к своим напиткам, а те, что остались, разбились по парам и принялись кружиться в медленном танце.