— И они обе разбиты, — Пиявка виновато развела руками. — Я же говорила — лазарет пострадал больше всего остального корабля. И, к сожалению, обе дозы «иммунозы» тоже входят в понятие «пострадал». Простите, капитан.
Пиявка виновато опустила взгляд, теребя подол халата. Капитан смотрел на неё со странным выражением на лице. На нем чётко читалось, что с одной стороны он готов вышвырнуть её за борт, а с другой стороны — он прекрасно понимает, что её вины в этом нет.
А с третьей стороны ему самому стыдно за то, что он допускает мысль о том, чтобы сорваться на Пиявке и выставить её виноватой в этой ситуации. Просто потому, что это быстро и удобно — объявить виноватым ближайшего человека.
Капитан громко вдохнул и выдохнул, приводя мысли в порядок.
— Так… — медленно произнёс он. — Ладно. Какие у нас есть варианты?
— Не самые лучшие, — Пиявка покачала головой. — Я могу ослабить часть симптомов, но лишь ослабить, а не убрать полностью. И лишь часть. Я не могу гарантировать, что она выживет, простите, капитан. Нам нужна «иммуноза», без неё дать гарантии просто невозможно.
— Но у нас нет «иммунозы»! — процедил капитан, явно едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. — Думай, Пиявка, думай! Кто у нас тут корабельный врач⁈
— Я! — закричала на него в ответ Пиявка, сжимая кулаки. — Но я не могу в одиночку придумать то, что не могли десятками лет придумать сотни других, более умных, более образованных и опытных людей! Это невозможно!
— Прекратите орать, — поморщился я. — Я думаю.
Они, будто совершенно забывшие о том, что я тоже тут есть, замолчали и уставились на меня с удивлением на лицах. Я воспользовался наступившей тишиной, чтобы прикинуть пару моментов, додумать мысли, и выдать:
— Сколько нам ещё лететь до той станции… Ну, куда мы летим сейчас.
— «Левиафан»? — капитан на мгновение задумался. — Суток трое. А что?
Я проигнорировал его вопрос и повернулся к Пиявке:
— Каковы шансы, что Кори не ум… Переживёт эти три дня?
— Не берусь судить, — Пиявка покачала головой. — Это лотерея, у которой каждый раз один и тот же шанс на проигрыш — один к пяти. Но, чем дольше она находится в таком состоянии, тем выше вероятность того, что она… Не выживет.
Последние слова Пиявка произнесла сипло, глядя куда-то мимо меня. В уголках её глаз заблестели маленькие капельки.
— А сколько вообще длится приступ? — не отставал я.
— Не угадать. От нескольких часов до нескольких суток, — всё так же глядя мимо меня, ответила Пиявка. — Самый долгий зарегистрированный длился почти неделю. Человек выжил, кстати, но судорогами ему переломало много костей. Говорят, остался инвалидом.
Пиявка явно ещё много чего могла бы рассказать об этом случае, и о других подобных — лишь бы не говорить о том, что происходит прямо сейчас с близким ей человеком.
Лишь бы не говорить о том, чем это всё может закончиться.
Поэтому я поднял ладонь, прерывая рассказ Пиявки, и снова повернулся к капитану:
— Есть ещё один вариант. В этом секторе есть ещё одна база, и от нас до неё лететь меньше суток. Если дадим форсажа, то вообще в десять часов уложимся. Там точно будет «иммуноза», это я гарантирую. Но добыть её будет непросто… И это я тоже гарантирую.
— Что за база? — нахмурился капитан. — Я почему-то ничего не знаю ни о какой другой базе, кроме «Левиафана» в этих краях.
— А это потому, что вам и не положено знать, — вздохнул я. — Это засекреченная структура, о существовании которой знает, наверное, пара тысяч человек на весь космос… Сейчас, может, больше.
— Так что за база, не томи!
— Называется «Василиск тридцать три», — насилу вспомнив название, ответил я. — И это малая перевалочная военная база Администрации.
Глава 15
«Малая перевалочная база» — это, по сути, небольшая станция, всего на полсотни человек постоянного экипажа. Она существует для того, чтобы боевые корабли Администрации, несущие в секторе дежурство, имели возможность где-то пополнить запасы, если вдруг произойдёт что-то непредвиденное. Или наоборот — предвиденное. Если, например, понадобится гнаться за нарушителем, после чего он будет взят на абордаж, то его доставят к этой самой перевалочной базе, откуда уже потом его заберут куда надо. А корабль в это время продолжит своё дежурство, не отвлекаясь на такие мелочи, как дальнейшее конвоирование.
Конечно, подобные структуры были совершенно секретными (кроме тех, которые невозможно было скрыть из-за их расположения в местах с высоким уровнем трафика), потому что они были довольно уязвимы. Являясь, по сути, просто большими складами, набитыми всем подряд, что только может понадобиться кораблю в рейде, перевалочные базы чаще всего имели довольно слабую защиту. Их защита базировалась на секретности.
Но все равно, даже будучи «малой и перевалочной», это всё ещё была база Администрации. Какие-то охранные системы у неё были, и их вполне хватило бы, чтобы разобрать на запчасти такую мелочь, как «Барракуда».
Но у меня был план.
— После замены главного компьютера мы являемся, по сути, новым кораблём, — объяснил я капитану. — За нами нет никаких преступлений, и никто нас не ищет. Мы чисты перед Администрацией, и нас даже не в чем подозревать. При этом мы объективно выглядим потрёпанными, да причём настолько потрёпанными, что нам точно требуется помощь. Поэтому мы просто начинаем транслировать сигнал о чрезвычайной ситуации, и летим к базе. Если они остановят нас, завяжут разговор, будем отвечать всё то, что ответил бы на нашем месте обычный гражданский корабль. Ведь мы, по сути, им и являемся. У нас даже нет на борту никакого груза, который нам нужно было бы скрывать.
— Кроме робота, — капитан выразительно поднял брови. — Не забывай, что у нас на борту есть Жи.
— Это не проблема, — я махнул рукой. — Робот может переждать снаружи, на обшивке. На радаре, даже если кому-то придёт в голову взять такой крупный масштаб, он будет виден лишь как очередной обломок корпуса, и не более.
— Ладно! — капитан кивнул. — Это может сработать.
— Это обязательно сработает! — уверил я его. — Не ответить на сигнал о помощи они не могут, это обязательно всплывёт потом, как минимум из автоматических логов, и им будет плохо. Но при этом от нас будут пытаться избавиться как можно скорее, и желательно так, чтобы мы увидели и узнали как можно меньше. База-то секретная.
— Вот-вот! — усмехнулся капитан. — Это была следующая тема, которую я хотел бы обсудить. Откуда ты, Кар, знаешь про эту самую секретную военную базу?
— Помнится мне, похожий разговор у нас уже однажды был, — глядя ему в глаза, сказал я. — И мы тогда сошлись на том, что на этом корабле никто не лезет ни в чьё прошлое и не задаёт про него вопросы. Меня вполне устроит, если так оно и останется.
— Что ж, ладно, — капитан кивнул. — Ты прав, такой разговор действительно был, а я не из тех, кто нарушает или забывает свои же собственные слова… Но всё равно не могу не сказать, что, будь мы в другой ситуации, я бы всерьёз заподозрил в тебе агента Администрации.
— В другой? — я улыбнулся. — Это в какой же?
— В такой, в которой мой корабль и мой экипаж представлял бы для Администрации хоть какой-то интерес.
— Робот, танталка, двое бывших подданных Администрации, причём из высшего сословия, и ещё пара человек, о которых я пока что не знаю вообще ничего. Действительно, какой уж тут интерес!
— Вы собираетесь что-нибудь делать или только языками чесать⁈ — грубо прервала нас Пиявка, заправляющая в инъектор капсулу с очередным препаратом.
Капитан бросил на неё короткий взгляд, и скомандовал мне:
— Идём на мостик!
Магнус, который уже занял свой пост навигатора, был сильно удивлён тем, что нам пришлось изменить курс. Причём изменить его так, что, согласно загруженным в память корабля звёздным картам, конечная точка его оказалась просто висящей в пустоте.
Хотя, казалось бы, чему удивляться? Пару дней назад мы точно так же летели в голые координаты, не зная, что там нас ждёт и ждёт ли вообще хоть что-то. И вот опять…
Кайто по приказу командира активировал форсаж, и следующие несколько часов мы практически не разговаривали, придавленные несильной, но всё равно неприятной перегрузкой. Я даже умудрился немного подремать прямо на мостике, хотя обстановка к этому мало располагала.
— Есть засечка! — наконец заявил Магнус спустя восемь часов неотрывного вглядывания в свой дисплей. — Я вижу эту станцию!
— Отлично! — процедил капитан, который в кои-то веки подменял Кори за штурвалом. — Тогда давай широкополосное вещание на всех диапазонах. Транслируем сигнал о помощи. Жи, наружу.
— Да, капитан! — проскрипел робот, и отправился в шлюз.
Я проводил его взглядом и в голове возникла шальная мысль — хорошо, что на «Барракуде» два шлюза, а не один шлюз и один крошечный, размером с мышиную нору, аварийный люк, как на более мелких кораблях. Эта особенность конструкции нас уже не один раз выручала.
Капитан положил руку на рычаг тяги, готовый сбросить её при первых признаках появления устойчивого канала связи со станцией.
Мы приблизились уже настолько, что станцию можно было различить невооружённым взглядом — на фоне сияющих звёздочек она была единственным тусклым штрихом на черном бархате космической пустоты.
— Что-то они не отвечают… — обеспокоенно произнёс Магнус спустя ещё полчаса. — Ну, в смысле, не пытаются выйти с нами на связь.
— Но при этом не проявляют и никакой агрессии, — ответил ему Кайто не совсем уверенным тоном, словно какая-то часть его сомневалась в сказанном.
— А ещё там нет никаких кораблей, — добавил Магнус. — Одна лишь станция.
— Значит, нам вдвойне повезло, — резюмировал я. — Если бы тут сейчас был пристыкован корабль, прибывший пополнить запасы, нам было бы посложнее. Не то чтобы прямо сильно, но всё равно — посложнее.
— Ну а делать-то дальше что? — так и не понимал Магнус.
— Начинай вызов на стандартной частоте. Запрашивай стыковку, — я пожал плечами. — Как любой законопослушный корабль. Может, у них там чего-то случилось и все операторы сейчас бегают в мыле и разгребают это самое «что-то».