Вторая причина — план «Шестой луны», который подразумевал, что Мартинес всё же получит посылку и сам, своими руками сунет антидот в атмосферный процессор, а это наиболее вероятно именно в том случае, если процессор у бывшего генерала всегда под рукой.
И третья причина — Мартинес слишком подозрителен и слишком крепко держится за власть и инструменты её насаждения. Он не позволит себе располагать важные для этого инструменты вне пределов прямой видимости.
Поэтому предположение, что атмосферный процессор, ответственный за распыление субмиссиона в воздух, находится прямо во дворце — выглядит вполне реалистичным.
И, если сложить вместе все эти причины, то окажется, что вероятность того, что процессор находится именно во дворце — почти стопроцентная.
А значит, и управление ПВО тоже, скорее всего, находится там же. Ведь это тоже своего рода инструмент насаждения всё той же власти.
— Ладно, Стив, — я хлопнул до сих пор не пришедшего в себя парня по плечу. — Спасибо за информацию.
— А можно… Я оставлю маску себе? — тоскливо спросил Стив, глядя на меня.
— А оно тебе надо? — я с сомнением покачал головой. — Понимаю, страшно снова возвращаться в подчинение какому-то газу… Но как ты теперь будешь жить, зная, что ты один тут нормально мыслишь? Может, проще было бы вернуться в то состояние, в котором ты и находился до этого? Подумай об этом.
Да, это было жестоко. Но маску отдать я не мог, она мне ещё пригодится. К тому же у Стива и не получилось бы её долго использовать, он махом словил бы передоз антидота.
Надежда в глазах Стива сменилась тревожной задумчивостью. Я ещё раз хлопнул его по плечу и принялся проверять своё оружие. Время от времени поглядывая на Стива — не хотелось бы получить сюрприз в спину. Кто его знает, к каким выводам он придёт.
Результаты ревизии были неутешительными. Станнер не выдержал контакта с черепом обезумевшего жителя Проксона и приказал долго жить. Пластиковый приклад треснул пополам, а шахта магазина, тоже пластиковая, вообще разлетелась в крошево, когда я заблокировал ею удар. Оно и не удивительно — станнеры и не задумывались как серьёзное оружие, так, чисто полицейское, им положено быть максимально компактными и лёгкими, пусть даже в ущерб прочности и надёжности. Так что нет ничего, в общем-то, удивительного, что он прослужил мне так недолго. Хоть сколько-то прослужил — и уже хорошо.
Ни у кого из тех, кого я выключил по пути сюда, не нашлось никакого оружия, кроме ножей и палок. Тоже ничего странного, в общем-то — наверняка тут настоящее смертоносное оружие выдают только в комплекте с дыхательными масками, защищающими от субмиссиона. И только строго определённым людям, само собой.
Я отбросил станнер в угол, и туда же швырнул перевязь с дополнительными магазинами — толку от них теперь никакого, только лишний вес. Закончив с приготовлениями, я подошёл к двери, ведущей на улицу, и, осторожно приоткрыв её, выглянул наружу через щель.
Несмотря на то, что корабль увёл за собой основную массу болванчиков, а оставшиеся позже от моих рук легли отдохнуть на лестнице, возле дома тоже ещё оставались живые и здоровые жители Проксона в количестве трёх человек. Они всё ещё стояли, задрав головы, словно ждали, что я снова появлюсь на крыше.
Проскользнуть мимо них незамеченным не было никакой возможности — стоит мне выйти из подъезда, тут же окажусь в их боковом зрении. Конечно, можно было бы войти в одну из квартир и вылезти через окно, но это лишняя трата времени. Особенно при условии, что прямо сейчас эти трое смотрели на крышу, а не на дверь подъезда.
— Удачи, Стив! — подмигнул я ошалевшему Стиву, распахнул дверь и выскочил наружу, замахиваясь шокером.
Размашистый удар по шее одному, тычок в грудь второму — и сразу двое валятся на бетон, задеревеневшие от мощнейшей судороги, как манекены. Надеюсь, судороги не убьют их, не хотелось бы лишних жертв.
Третий шарахнулся в сторону, и отмахнулся — охренеть! — кистенём! Или чем-то вроде того. Какой-то камень на верёвке, маленький, но увесистый даже на вид, вон как воздух загудел, когда камень рядом с моей рожей пронёсся!
Я отскочил назад, уходя от удара, потом ещё раз, от второго, от третьего толком увернуться не смог — слишком уж непривычные траектории были у этого оружия, — и закрылся согнутой рукой.
Камень вместо головы ударил в плечо, там что-то нехорошо хрустнуло, но, раньше, чем накатила боль, я поймал момент нового замаха и коротким тычком всадил наконечник шокера в грудь болванчика. Треснул разряд, житель вытянулся в струнку и упал к своим подельникам, образовав кривоватый штабель.
Я глубоко выдохнул, прибивая боль, и осторожно пошевелил рукой. Перелома не было, по крайней мере, полного — возможно, трещина. Рука двигалась, хоть и скованно, и в полной мере полагаться на неё явно не стоило.
Что ж, хорошо, что я взял всего один шокер с собой, а не два. А то второй пришлось бы сейчас бросить, как и станнер.
Пока привыкал к пульсирующей в руке боли, огляделся, соображая, в какую сторону идти. Отсюда, с высоты земли, не было видно даже крыш дворца Мартинеса, а азимут после свалки в доме я сохранял в голове весьма примерно.
И тут моих ушей коснулся неприятный звук. Знакомый — и именно поэтому неприятный.
Потому что прямо сейчас я не видел на улице ни единого транспортного средства. А это может означать только одно — простым жителям они не положены, а положены лишь только тем, кому также положены дыхательные маски и оружие.
А значит, вой двигателей приближающегося гравикара не сулит мне ничего хорошего…
Я повернул голову в сторону звука и губы сами собой сложились в тихое ругательство, столь любимое Кори:
— Шрап…
Гравикар действительно приближался, и приближался быстро. И что хуже всего — приближался прямо ко мне. Пока что меня с него не видно, я для них лишь крошечная недвижимая точка, потому что он и сам для меня — крошечная точка, но через тридцать секунд он уже будет тут. И бежать некуда, даже обратно в подъезд не получится — уж движение-то они точно заметят, даже если это будет движение всего лишь одной крошечной точки.
Я перевёл взгляд на кривой штабель тел под ногами и в голове тут же родилась идея. Я быстро присел, сорвал с лица дыхательную маску, и завалился спиной на отключённых болванчиков, постаравшись придать телу максимально естественное положение. Повреждённую руку положил на живот, чтобы её было хорошо видно, а вторую, с зажатым в ней шокером — вдоль ноги, скрывая от взгляда.
Если повезёт, все эти предосторожности будут лишними, и они просто проедут мимо.
Не повезло. Опять не повезло.
Гул гравикара приблизился и резко сменил тональность — водитель сбросил скорость. Я лежал, не поворачивая головы, чтобы не привлекать к себе внимания, и приходилось ориентироваться только на слух, но то, что я слышал, мне определённо не нравилось.
Гравикар подкрался совсем близком — буквально пять метров разделяли нас, — и тихий гул двигателей смолк окончательно. Значит, остановились и сели на грунт.
— Этот дом, что ли⁈ — раздалось от машины.
Голос был приглушён маской, что только подтвердило мои подозрения.
— Кажется, да! Смотри, тут и тела лежат какие-то! Точно этот!
Этот тоже в маске.
— Тогда высаживаемся! Прочесать тут всё! Ты — проверь тела! Мёртвые, живые — узнай!
— Есть проверить тела!
Следом за разговорами послышались глухие удары ног о бетон — прибывшие солдаты Мартинеса высаживались из гравикара. Пять человек, прыгают с высоты примерно пояса, значит, гравик не обычный гражданский, а что-то вроде пикапа… Шрап, если бы я мог повернуть голову и рассмотреть их, было бы намного проще. Но тогда и они бы могли рассмотреть, что мои зрачки постоянно двигаются, следя за всем происходящим. Не говоря уже о том, что мне, как ни крути, а нужно моргать, что тоже выдало бы меня с головой.
Судя по шагам, солдаты разошлись по округе, и только один из них направился в мою сторону — тот, кого отрядили проверить тела.
Шаги приближались и приближались, и, когда до противника оставалось два метра, я медленно вдохнул, задержал дыхание, открыл глаза и постарался придать им самый стеклянный вид, на какой только был способен.
Получилось или нет — сейчас и узнаем…
Противник, появившийся в поле моего зрения, ничем не отличался от тех, которых мы положили возле корабля. Такая же непонятная балахонистая накидка, под которой угадывалась броня среднего класса, такой же бластер в руках с такой же биометрической защитой, судя по горящему зелёным диоду. Такая же дыхательная маска на лице, шланг от которой уходил солдату за спину. И такие же хищные злобные глаза человека, готового на всё, что ему только ни прикажут. И не потому готового, что лёгкие заполнены газом подчинения, а потому, что он всей душой поддерживает своего хозяина, иначе его не назвать, и разделяет его цели и методы их достижения.
Говоря проще — фанатик. Не удивлюсь, если один из «личной гвардии» Мартинеса. Это не официальное название, конечно, оно скорее уничижительно-презрительное, и употреблялось обычно по отношению к тем, кто готов был доносить на своих командиров вышестоящему начальству, получая за это от них какие-то преференции. Такие «личные» солдаты были у многих высоких шишек в армейском руководстве Администрации. Это было даже забавно — видеть, как командиры у одного и того же отряда сменяются один за другим, вместе с личным составом, а один и тот же солдат (или несколько солдат) постоянно находится не у дел. Как только дело доходит до опасной операции так их сразу то вызывают куда-то, то в лазарет кладут, объявляя их небоеспособными, то ещё что-то происходит…
Что ж, теперь точно можно сказать, что Мартинес ушёл на покой не один, а забрал с собой в качестве телохранителей и в принципе охранителей свою личную «гвардию», своих лучших солдат, которых даже подчинять ничем не нужно — они и так готовы смотреть ему в рот и ловить любое его слово. Лучший выбор, ничего не скажешь, ведь запасы субмиссиона, сколь велики бы они ни были, рано или поздно кончатся, или просто с доставкой могут возникнуть сложности, как, например, сейчас. И тогда нужны будут лояльные люди. По-настоящему лояльные, а не внушённо-лояльные.