— Это лишь до тех пор, пока всё обстоит так, как обстоит, — я покачал головой. — В этом и вся суть. Дарт никогда не сталкивался с ситуациями, когда всё идёт не по его плану. Он не знает, как себя вести в них. Когда он поймёт, что впервые в жизни его стратегия не работает, он запаникует. Он начнёт ошибаться, возможно, тоже впервые в жизни. И мы этими ошибками воспользуемся.
— С чего ты взял, что он начнёт ошибаться? — не выдержал Виктор. — Почему ты не берёшь в расчёт вариант, что он просто вызовет подмогу из других секторов⁈
— Я же говорю — Дарт никогда не ошибается! — обезоруживающе улыбнулся я. — По крайней мере, он привык так думать за многие годы работы на Администрацию. А значит, и сейчас, даже если всё пойдёт не по плану, он будет продолжать думать, что всё в порядке. Даже не замечая этого, подсознательно, но он будет пытаться подгонять план действий под реалии, а это означает, что в плане появятся дыры. Которыми мы и воспользуемся. Всё дело в том, что в боевых действиях невозможно создать идеального плана, который бы учитывал все нюансы. Но самое главное — в подавляющем большинстве случаев этого не нужно. Когда одну и ту же задачу выполняет большое количество людей, важно, чтобы у них был хотя бы какой-то план, и ещё важнее — чтобы они этот план знали и придерживались его. Одного лишь этого достаточно, чтобы победить в трёх сражениях из четырёх, потому что у твоего противника или плана не будет вовсе, или он будет корректировать его на ходу, пытаясь подстроиться под твои действия. В итоге часть указаний просто не дойдёт до адресата, часть будет понята неправильно, а часть — просто не исполнена, потому что к тому моменту уже не будет тех, кто их должен был выполнять. Понимаете, о чём я?
— Да понимать-то понимаем… — снова вздохнул Франс. — Но ты же сам сказал, что Дарт — гений стратегического планирования. Как создать план, который заставит ошибаться даже его? Я с уверенностью могу сказать, что в рядах «Шестой луны» нет человека, который смог бы его переплюнуть, иначе мы бы сами давно уже с ним покончили. Неужели такой великий стратег есть у вас? Может быть, это ты сам?
— Я? — я делано удивился. — Нет, друзья мои, я кто угодно, но только не стратег. И как раз в этом и есть наше преимущество.
— Извини, не понял, — брови Франса удивлённо приподнялись. — В чём именно наше преимущество?
— Ну подумайте, друзья, — я улыбнулся. — Ведь с того времени, когда войны ещё велись на земле, а не в космосе, принципиально ничего не изменилось. Есть только одна вещь, которая издревле заставляла главнокомандующих менять свои стратегии на ходу.
— Кажется, я догадываюсь, о чём вы, — улыбнулась Эрин. — Вы говорите о ситуации… что называется «на земле».
— Именно! — я указал на неё пальцем. — Или, одним словом, я говорю о тактике. Только правильная тактика способна сломить самую несокрушимую стратегию. Так что, вы готовы выслушать мой план?
Я обвёл взглядом важных шишек из «Шестой луны», и внезапно получил ответ от того, от кого ожидал его получить меньше всего.
— Уговорил! — тяжело вздохнул Виктор и махнул рукой. — Выкладывай свой план уже наконец!
Двигательные блоки корветов класса «Барракуда» в базовой комплектации снабжались форсажными камерами, без которых задача выходить на траектории перехвата маленьких быстрых судов и уж тем более — догонять их, была бы невыполнима. Но «Затерянные звёзды» были лишены этого узла, и в немалой степени именно этот факт поспособствовал тому, что капитан смог себе позволить такую покупку. На самом деле, конечно, на «Мечте», как корабль назвали тогда, не было многого, что должно было быть в его базовой комплектации. Оно впоследствии всё было или докуплено или заменено на другие, более современные компоненты.
Но вот форсажную камеру ставить обратно не стали. Во-первых, она, даже не будучи включённой, всё равно слегка повышала расход энергии, во-вторых, она просто была не нужна для тех задач, которые корвет выполнял теперь.
И, в-третьих, в экипаже появился Жи, который моментально облюбовал оставшуюся от камеры нишу. Сложившись в максимально компактную форму, он отлично помещался в ней, а тот факт, что она была, по сути, скрыта от случайного взгляда за всеми остальными компонентами двигательного блока, делал её практически идеальным укрытием для робота.
И сейчас, пока люди там обсуждали свои людские дела, Жи находился в своём убежище, вместе с роботом-уборщиком, которого с лёгкой руки Кайто уже привыкли называть Пуклом. «Пылесос-уборщик кибернетический лёгкий» — светясь от радости, заявил Кайто, на что Пиявка закатила глаза и коротко произнесла: «Пукл». Так и прилипло.
И теперь Пукл, недовольно гудя, катался по полу двигательного отсека, собирая с пола пыль и грязь, а Жи без движения сидел в своей нише.
Но он не был отключён, отнюдь. Даже наоборот — он трудился на пределе своих возможностей, но только «внутри» себя. Его позитронный мозг был загружен на целых семьдесят процентов, занятый обработкой гигантских массивов данных и вычислениями миллионов переменных.
А всё потому, что, даже находясь на борту корабля, робот всё равно оставался подключённым к беспроводной сети базы.
И он отлично слышал весь разговор, который человек, назвавшийся Каром, вёл с представителями «Шестой луны».
Человек, назвавшийся Каром, изначально был неоднозначной фигурой. Именно поэтому переменная с его именем как изначально записалась в память как «человек, назвавшийся Каром», так и оставалась таковой до сих пор. Все остальные члены экипажа тоже изначально были «человеками, назвавшимися…» но впоследствии находилось немало подтверждений рассказанным историям, которые механическая логика робота бережно складывала в идеальную память, формируя досье на каждого человека на борту этого корабля.
Но с человеком, назвавшимся Каром, всё было не так. Безусловно, он не врал насчёт своей истории, но и всей правды он не говорил тоже. Он упоминал лишь ту часть истории, что касалась его работы на врекерской станции, и она была правдой — достаточно вспомнить один лишь разговор с представителем Администрации, когда на официальном уровне прозвучали слова про долг и его оплату.
Но вот всё остальное вызывало огромное количество вопросов. Безукоризненная логика, сродни машинной. Непревзойдённые навыки тактического планирования, включающие в себя использование различных неочевидных предметов для достижения цели. Великолепные боевые навыки, как с оружием, так и без него, как в невесомости, так и при любой возможной гравитации. И, в конце концов, знакомство с важными людьми из Администрации, которые, тем не менее, сейчас являются для человека, назвавшегося Каром, врагами.
Сумма этих фактов давала вполне очевидный вывод — человек, назвавшийся Каром, до того, как стать врекером, был не последним человеком в рядах военного блока Администрации. Это шло вразрез с тем фактом, что сейчас он выступает против Администрации, но лишь до тех пор, пока алгоритм рассуждения не доходил до очередной логической развилки «Если».
«Если человек, назвавшийся Каром, являвшийся частью военного блока Администрации, после каких-то событий не стал врагом Администрации».
А история космоса, по крайней мере та её часть, что была официально задокументирована в сети и впоследствии тонкими ручейками информации просочилась в память робота и скомпилировалась там в единую цельную картину, знала только два случая, когда подобные вещи происходили. Но в первом случае все причастные были устранены, с официальными и однозначными подтверждениями.
А вот во втором случае, один из причастных всё ещё оставался ненайденным… Один из бойцов специального тактического отряда «Мёртвое эхо».
Говоря точнее — его командир.
И этот факт моментально увеличил вероятность успешного завершения плана, который предложил человек, назвавшийся Каром.
С двадцати процентов до целых шестидесяти двух.
Глава 18
— Поверить не могу, что мы на это согласились… — пробормотала Кори, не сводя взгляда с лобовика, будто пыталась там рассмотреть нашу цель.
Разумеется, рассмотреть её там она не могла ни при каких условиях. Даже физические размеры цели — больше трёх сотен метров в длину и пятьдесят в ширину, — не помогли бы девушке в этом нелёгком деле. Потому что на фоне бесконечного космоса, на фоне миллиардов далёких звёзд, что триста метров, что триста тысяч метров — исчезающе малые величины. А уж если учесть, что корабль практически стоял на небольшом астероиде, скрываясь в его радиотени от любого, кому пришло бы в голову просканировать этот участок космоса, это и вовсе становилось невыполнимой задачей. Ведь сколько ни вглядывайся в черноту космоса, а цель всё равно по закону подлости должна появиться с противоположной стороны булыжника, и увидеть её не получится ну ни при каких условиях.
— После грибов-телепатов и заброшенных баз роботов ты ещё чему-то удивляешься? — хмыкнул я, и Кори недовольно посмотрела на меня:
— Там хотя бы никто не пытался меня убить!
— Ага, зато нас пытались, — хмыкнул капитан, сидящий рядом с дочерью. — Кори, солнышко, после того, как мы нашли и посетили «Навуходоносор», боюсь, наша жизнь уже не станет прежней, даже если мы приложим к этому все усилия. Мы банально не сможем всё это забыть.
При упоминании «Навуходоносора» Кори нахмурилась и наклонила голову, пряча взгляд, но промолчала, что было хорошо.
Зато не промолчала Пиявка:
— А некоторые ещё и не захотят забывать! — справедливо заметила она из своего кресла. — Не знаю, как насчёт вас, а меня всё устраивает! По крайней мере, сейчас я с уверенностью могу сказать, что живу нескучно.
— Лучше жить скучно, чем не жить вообще! — пробормотала Кори, опуская взгляд.
— О, да? — я внимательно посмотрел на неё. — Ты этим принципом руководствовалась, когда гналась за Семецким по неизвестному кораблю?
— Да хватит уже! — Кори скривилась. — Ну сглупила, с кем не бывает!
— Так сглупи ещё раз, — я подмигнул. — Сейчас самое время делать глупости! Сейчас чуть ли не самое лучшее время для этого!