К счастью, у «Алого», как и у любого другого военного корабля тяжёлого класса была собственная система гравитационного захвата, и мне не пришлось снова лезть наружу. Конечно, предназначена эта система была, в основном, для иммобилизации кораблей-нарушителей, но астероиды вполне неплохо подошли на их роль и через два часа активной работы мы смогли вернуть коридору нужные габариты и затащить эсминец в поле, где он был защищён от любых существующих способов найти его.
Меня к тому моменту уже успело накрыть отходняками от лекарства Пиявки, и даже отпустить. Сказать, что я страдал — это, действительно, ничего не сказать. Все те ощущения, что я испытывал сразу же после возврата в шлюз, вернулись и накинулись на моё несчастное тело с утроенной силой, так, что я всерьёз уже решил, что пережить это не получится. Даже дышать получалось через два раза на третий, потому что лёгкие постоянно срывали вдох кашлем.
Отпустило меня по моим ощущениям как минимум через неделю, хотя на самом деле и двух часов не прошло. В общем, к моменту возвращения на базу я уже был в относительно нормальном состоянии и даже передвигаться мог на своих собственных ногах. Пиявка дополнительно наколола в меня всяких разных уколов, чтобы я восстанавливался ещё быстрее, и мы наконец-то смогли собраться в командном центре базы на плановое совещание.
Умельцы «Шестой луны» уже успели к этому моменту протянуть сюда какое-никакое освещение и даже поставили голографический проектор — совсем такой же, как стоял на «Калари». Возможно даже это был тот самый проектор, потому что лично мне не особенно верится в то, что «Шестая луна» купается в стационарных проекторах, которые, вообще-то немалых денег стоят.
Франс, Виктор и Эрин, конечно же, не принимали участия в атаке на «Алый», да и толку там от них не было бы никакого, скажем прямо. У них была другая задача, на которую им выделялось всё то время, что мы убегали от антиматериальных торпед и защищали администратов от их же собственного капитана.
И, судя по тому, что я увидел, едва войдя в командный центр — они со своей задачей справились.
Посреди помещения, на круглом доме роботов-уборщиков, который сейчас использовали как пьедестал для тактической карты, крутилась трёхмерная схема планетоида. Планетоида, который и был нашей следующей, после «Алого», целью.
При взгляде со стороны он очень сильно напоминал нашу временную базу, особенно вот так, в виде трёхмерной проекции, терпеть их не могу, прозрачной и отображающей всю внутреннюю структуру разом. И можно было без труда разглядеть, что внутренности планетоида пронизаны ходами и коридорами, как кусок хорошего сыра стоимостью в маршевый двигатель. Именно эти ходы, а вовсе не сам планетоид, и были нашей основной целью. Ведь именно эти самые ходы и были личной тюрьмой Валдиса Дарта под официальным названием «Объект двенадцать тысяч триста семьдесят восемь», а неофициальным — «Тартар».
Говоря откровенно, это, конечно, была тюрьма Администрации, а «личной» её прозвали, потому что Дарт умудрился лоббировать приказ, согласно которому в неё поместили всех тех заключённых, которых поймали именно благодаря Валдису — ещё в те времена, когда он официально числился на службе у Администрации. А так как он был одной из самых больших шишек в отделе по противодействию внутренним угрозам, то логично, что «его» заключённые были сплошь из рядов «Шестой луны». Не на сто процентов, конечно, но процентов на девяноста пять — точно. Поэтому да, вполне можно было назвать «Тартар» личной тюрьмой Дарта, ведь все заключённые в ней были «его трофеями».
И вот сейчас я смотрел на план этой тюрьмы, укрытой в толще скальной породы, сообщающейся с открытым космосом всего одним грузовым и одним пассажирским шлюзом, разнесёнными на разные стороны планетоида, и, говоря откровенно, восхищался. Восхищался гениальностью этой планировки, её неприступностью и монументальностью.
Правда это было восхищение с привкусом досады.
А настоящую досаду я испытал, когда разглядел в углу голограммы дату, когда она была создана.
— Серьёзно? — я повернулся к руководителям «луны» и скептически поднял бровь. — Семь лет назад? Посвежее ничего не нашлось?
— Скажи спасибо, что хоть такие есть! — противно прокаркал Виктор, но я даже внимания этому уделять не стал, не то что отвечать. Я уже начал привыкать к этому старикану и к его манере общения.
— Виктор… — по привычке вздохнул Франс, и тут же пояснил: — Увы, Кар, более новых сведений у нас действительно нет. И, несмотря на подачу информации, Виктор действительно прав — следует радоваться, что есть хотя бы такие. Во всем обжитом космосе, вероятно, и таких-то не найти. Сам понимаешь, «Тартар» — место крайне секретное.
— Понимаю. Но не понимаю, откуда тогда у вас есть эти карты.
— Однажды нам удалось устроить в «Тартар» одного агента, — пояснила Эрин. — Подготовка к этому заняла почти год, настолько всё там серьёзно в плане безопасности… Ну, как, впрочем, и всё остальное у Валдиса Дарта, сам понимаешь…
Я понимал. Ещё как понимал. Если бы на мостике «Алого один» стоял Дарт собственной персоной, вместо не самого уравновешенного капитана, у нас бы ни хрена не выгорело. Аварийная команда оказалась бы у шлюзов ещё в тот момент, когда на «Алом» поняли бы, что мы ведём их в астероидное облако, и встретили атакующих таким валом огня, что ни о каком штурме и мысли бы не осталось.
Впрочем, даже этого бы не случилось, поскольку Дарт просто не повёл бы корабль в астероидное облако, прекрасно понимая, насколько уязвимым он в нём станет.
Но «Алый» управлялся не Валдисом Дартом. А вот тюрьма, в которую девяноста пять из ста заключённых он засадил, можно сказать, собственными руками — совсем другое дело. Это уже личное. Настолько же личное, насколько личным был «Алый» для его капитана. Или даже круче.
— Значит, это данные с тех самых пор?
— Да, — Франс развёл руками. — Увы, но это всё, что он смог добыть. Да и это, говоря откровенно, настоящее чудо, и мы до сих пор не знаем, как именно он умудрился их добыть, учитывая его не самый высокий уровень допуска. А спросить у нас возможности не появилось, поскольку это было последнее сообщение от него, после чего он перестал выходить на связь.
Ну, такие вещи чудесами не называют. Для них есть другое слово — «жертва». Вероятнее всего, агент «лунатиков», понимая, что у него ничего не получается, выяснить, отчаялся и пошёл на крайние меры. Или напал на кого-то, отобрал его карту доступа или просто выкрал её, после чего всё, что успел сделать, прежде чем его ликвидировали — это отправил карты своему начальству.
— С тех пор мы предпринимали ещё несколько попыток внедрить агентов в «Тартар», но безуспешно. Они явно усилили все меры безопасности, из-за чего мы потеряли ещё несколько хороших человек и в итоге были вынуждены прекратить все попытки. Поэтому да — эти карты семилетней давности — это всё, что у нас есть.
Что ж, ситуация действительно не самая приятная. За семь лет «Тартар» могли основательно изменить, особенно если учесть, что там прекрасно знали об утечке планов. Все слабые места укрепили, все очевидные и неочевидные лазы перекрыли, или вовсе завалили, прокопав вместо них новые коммуникации, которых на старом плане просто нет. Короче говоря, план можно было использовать лишь для того, чтобы получить общее представление о тюрьме, но для того, чтобы строить планы, исходя из него — это уже вряд ли.
— Ну, что? — Франс с интересом посмотрел на меня. — Какие-нибудь мысли рождаются в твоей голове, когда ты это видишь?
— Возможно, возможно… — неопределённо ответил я, и тоже посмотрел на него. — А у вас? Было бы интересно послушать, были ли у вас какие-нибудь мысли?
— Увы! — Франс развёл руками. — Кроме прямого штурма этой укреплённой цитадели ничего в голову не приходит. А его провернуть мы не в состоянии, у нас просто нет для этого возможностей. Любой корабль, подходящий достаточно близко, чтобы попасть в излучение радарных систем тюрьмы, автоматически расстреливается, если только у него нет разрешения.
— Ну, в общем-то, мы и прямой штурм теперь можем себе позволить… — задумчиво произнёс я, глядя на схему тюрьмы, поймал полный смятений взгляд Франса, и ухмыльнулся: — В теории, Франс! В теории! Я не призываю кидаться в самоубийственную атаку. Это не вариант.
— А что тогда вариант? — тут же заинтересовалась Эрин.
— Вот это нам и надо придумать! — я кивнул. — Есть у меня пара идей, но говорить о том, что они жизнеспособны, пока ещё рано. Вообще о них говорить пока ещё рано. Надо будет уточнить целую кучу деталей, прежде чем я смогу сказать, что у меня есть план. Но сначала мы будем отдыхать. Мы сегодня отлично поработали и заслужили такой же отличный отдых.
Судя по глазам Франса, он был слегка разочарован тем, что я не выложил ему готовый план атаки на тюрьму, но мне было наплевать. За последние несколько дней мы и так провернули практически невозможное, причём не один раз, и, если продолжать насиловать тело и разум подобным образом, всё это закончится лишь одним. Нервным истощением и снижением когнитивных функций, а ведь именно это и заставляет людей делать ошибки. Делать то, чего мы себе позволить в нашей ситуации не можем.
Поэтому первым делом я пошёл и как следует поел.
А потом как следует поспал. Целых десять часов.
А потом навестил Пиявку, которая осмотрела меня и сделала вывод, что я практически вернулся в нормальное состояние после своей вылазки в открытый космос.
А потом я ещё раз поел.
И только после всего этого отправился к Кайто и на протяжении целого часа пытал его разными вопросами касаемо его основной деятельности. Азиат поначалу сильно смущался от такого внимания и даже начал заикаться от волнения, но достаточно быстро разошёлся и принялся сыпать ответами чуть ли не раньше, чем я задавал вопросы.
Выяснив у него всё, что хотел, я отправился к Кори и засыпал вопросами уже её. Она была несколько удивлена их общей тематикой, но по большому счету подтвердила все мои предположения касаемо её навыков, чем и приподняла моё настроение ещё на пару пунктов.