Но отвлечение внимания — это не единственное, для чего нам нужен был «Алый». В конце концов, было бы неразумно использовать целый эсминец для одного только отвлекающего манёвра, так что даже если бы у нас не было в плане заложено дополнительной роли для эсминца, то её следовало бы придумать.
К счастью, в нашем плане такая роль присутствовала изначально. Даже две. И уже очень скоро первая должна была сыграть.
Поэтому я подтянул к себе поближе недвижимого Кайто, чтобы не болтался, как воздушный змей, и не таскал меня инерцией, и, постучав пальцами по визору шлема в нужных местах, где появлялись виртуальные кнопки, вызвал прямо на визор карту планетоида.
К сожалению, не существовало ни единого способа определить, где именно мы высадимся на планетоиде до того момента, пока наши подошвы не коснутся его поверхности. Даже Жи не был способен назвать точную зону вероятного десантирования, постоянно останавливаясь на окружности диаметром в километр. Но меня такой вариант не устраивал, поскольку нам-то нужна была конкретная определённая точка, и никакая другая.
Но и эта проблема имела своё решение. Прямо сейчас три корабля «Шестой луны» и один корабль, не принадлежащий им — наш корабль, — заняли позиции в четырёх вершинах трёхгранной пирамиды, центром которой был планетоид. Они ждали от меня лишь одного сигнала, и я его им предоставил, подняв вверх захват и на одно мгновение прижал кнопку фонарика, выставив максимальную мощность и прикрыв глаза.
Яркая вспышка обожгла даже через сомкнутые веки, словно я попытался посмотреть на взорвавшуюся сверхновую, и я тут же отпустил кнопку.
Этого короткого мгновения было вполне достаточно. Сейчас корабли, находящиеся за пределами радиолокационной системы «Тартара», зафиксировали эту вспышку и рассчитали расстояние до неё, ориентируясь на скорость света в вакууме. Полученные данные они передали на «Затерянные звёзды», где Жи, зная точное расстояние от одного корабля до другого, рассчитал наше точное местоположение на поверхности методом простейшей триангуляции и переслал данные прямо на скафандр.
По крайней мере, таким был план.
И загоревшаяся на поверхности голографического астероида красная точка как ничто другое подтверждала, что план сработал как надо.
— Отлично! — произнёс я, поворачиваясь к Магнусу. — До точки всего триста метров. Идём аккуратно, сильно не прыгаем, а то ещё улетим нахрен, гравитации почти что нет.
— Мне это не грозит, — усмехнулся тот, похлопав рукой по огромному, больше, чем сам Магнус, тюку с экзокуполом. — Двинулись!
И мы двинулись по астероиду короткими прыжками. «Короткими» — это по пять метров, меньше просто не получалось, настолько малой была внешняя гравитация этого крошечного планетоида.
Говоря строго, собственной гравитации у него не было вообще, а то, что мы испытывали сейчас — это остаточная напряжённость от работы генераторов гравитации где-то в глубине горной породы.
Под поверхностью, в замкнутых объёмах жилых помещений, под которые подстроена конфигурация поля, будет нормальная сила притяжения в один же, но, чтобы до неё добраться, предстоит сперва попрыгать по поверхности, рискуя при каждом слишком сильном прыжке просто оторваться от астероида и уже не вернуться на него.
Хорошо, что мы все трое связаны одним фалом… В случае чего, Магнус и его ноша будут для нас якорем.
Но «чего» не случилось, и мы, пропрыгав мимо стреляющей раз в четыре секунды пушки, добрались до того места, которое было нам нужно.
По сути, это было единственное условно слабое место тюрьмы. Сеть технических тоннелей, пронизывающих весь планетоид, здесь подходила максимально близко к поверхности. Настолько близко, что на голографической схеме этого «почти» вообще не было заметно — тонкая нитка тоннеля буквально касалась внешней границы, намекая на то, что разделяет их лишь тоненькая чешуйка каменной породы.
Но на самом деле эта «чешуйка», конечно, была толщиной добрых полметра. Такую «чешуйку» и взрывчаткой-то вот так запросто не пробить, а ведь каждая попытка подрыва неизбежно будет зафиксирована сейсмодатчиками «Тартара», о которых тоже говорилось в том посмертном сообщение агента «Шестой луны». Не мы одни такие умные, что увидели в этом месте слабую точку тюрьмы — кто бы там ни был главным на ней, он своё дело тоже знал хорошо. Настолько хорошо, что защитился вообще от всего.
От всего, что только мог предположить.
Но у нас было кое-что, чего он предположить не мог.
И для того, чтобы этот козырь вступил в игру, я снова поднял вверх захват и снова дал световой сигнал — на сей раз сдвоенный.
— Ох, мать моя… — прошептал Магнус, едва только я опустил захват. — Ох, что сейчас будет…
И я не мог с ним не согласится.
Сейчас действительно будет… «Что-то».
Пушка системы обороны рядом с нами внезапно прекратила стрельбу и просто замерла, уставившись в небо.
А потом на планетоид обрушились заряды плазмы. Словно отправленные по крутой навесной траектории выстрелы пушки вернулись бумерангом к ней же.
Конечно же, это было не так. Пушки «Тартара» если и имели какое-то отношение к обрушившемуся на планетоид плазменному дождю, то крайне косвенное — они просто вскрыли перед канонирами «Алого» свои позиции, и те сейчас радостно по ним отрабатывали со всех оружейных постов в отместку за потраченные единицы щита.
Это и была вторая, и даже третья роль эсминца в нашем плане — уничтожить пушки, чтобы позволить кораблям «Шестой луны» совершить посадку на планетоиде и забрать заключённых, а заодно создать сейсмический хаос, в котором вялые хлопки нашей взрывчатки останутся незамеченными.
Хотя что там «хаос» — это настоящий ужас! Первое же попадание плазмы в планетоид, даром что произошло не менее чем в пятистах метрах от нас, всколыхнуло поверхность так, что я чуть не улетел нахрен в космос! В последний момент успел ухватиться за тюк Магнуса и подтянуться обратно.
— Что-то я не ожидал, что всё будет настолько плохо, — заметил я, снова утверждаясь подошвами на поверхности и доставая взрывчатку. — Впрочем, в нашем случае «плохо» это значит «хорошо».
— Главное, чтобы нам не было плохо, — справедливо заметил Магнус, и мне осталось лишь молчаливо с ним согласиться.
Сперва я думал по старинке использовать врекерские мины, но их у меня оставалось прямо исчезающе мало, и для миссии точно не хватило бы. Хорошо, что «Шестая луна» нарыла у себя на складах уже готовые заряды взрывчатки, да не абы какой, а самой подходящей — горной, использующейся именно для дробления камней. Намного лучше мин, которые больше по металлу.
Я быстро установил заряды по периметру небольшой, всего полтора метра в диаметре, окружности, и отпрыгал к остальным. Встал рядом с Магнусом, держа в руке детонатор и глядя в небо в ожидании следующего прилёта плазмы.
Но следующий прилёт я не увидел, а почувствовал — видимо, прилетело в противоположную от нас сторону планетоида. Вздрогнула под ногами земля, словно у неё там внутри толкался каменными ножками маленький планетоидёнок, и я рефлекторно, даже не задумываясь, нажал кнопку.
Заряды пыхнули облачками серого бледного дыма, а спустя мгновение огромный кусок породы, весом тонны в четыре, никак не меньше, начал медленно подниматься над окружающей поверхностью, выталкиваемый снизу давлением внутренней атмосферы.
— Сработало! — восхищённо прошептал Магнус. Он явно не хотел, чтобы я его услышал, но забыл о том, что все наши скафандры перманентно подключены друг к другу контактными рациями, чтобы не тратить время и силы на вызов каждого по отдельности.
— Давай! — я толкнул его в плечо. — Шевелимся!
Утечку воздуха, конечно же, заметят в тюрьме тоже, но не раньше, чем давление упадёт до половины стандартного, а это немало времени. Вполне достаточно времени для того, чтобы два человека успели забраться внутрь и затащить за собой третьего.
Поэтому, подождав, когда пласт породы отойдёт настолько далеко, что в получившуюся щель уже можно будет пролезть, я подтянул к себе поближе Кайто, снова зацепив его карабин за свой пояс, повторил процедуру с Магнусом, по итогу объединив нас всех троих в единую шестиногую и шестирукую загогулину, и снова взялся за захват, нацеливая его прямо в полумрак открывшегося в проломе технического коридора.
Захвату вообще всё равно, за что хвататься. Если на пути луча окажется какая-то космическая пылинка, он и её радостно притянет в мгновение ока, после чего схлопнется с яркой вспышкой рассеянной энергии. Молодые врекеры в таких ситуациях очень часто не понимают, что произошло, и думают, что это какой-то сбой, но на самом деле никакого сбоя нет и не было. Просто захвату всё равно, что притягивать.
Поэтому, когда голубой луч коснулся ближайшей твёрдой поверхности где-то в глубине коридора, и я нажал на кнопку активации, опять же на одном проценте мощности, нас потащило внутрь с точно такой же силой, как когда мы десантировались с астероида. Ведь луч уцепился за что-то в коридоре, а коридор — это часть астероида.
Скафандры глухо простучали друг о друга и о пробитую взрывом породу, по которой нас нещадно протащило импульсом движения, но ткань выдержала все издевательства и спустя секунду, преодолевая сопротивление несущегося навстречу нам воздуха, мы влетели в технический тоннель тюрьмы.
— Давай! — крикнул я Магнусу, но он и без меня знал, что делать. Скинув с плеч лямки тюка с экзокуполом, он дёрнул за аварийную пряжку и тут же поднял конструкцию над головой на вытянутых руках. Где-то внутри сейчас зашипел выходящий из баллонов сжатый воздух, наполняя купол изнутри и заставляя его расправляться и принимать надлежащее положение.
Но так как Магнус продолжал его удерживать, нижняя часть купола не смогла расправиться полностью. Смятая прорезиненная ткань упёрлась в стены пробитой нами шахты, сыграв роль пробки, заткнувшей эту дыру. Поток воздуха, который всё это время пытался выбросить нас обратно в космос, тут же стих и только мелкие струйки посвистывали в особенно крупных щелях, продолжая утекать наружу.