Жи упёрся обеими ногами в плечи и спину бронескафа, но всё равно по сантиметру, по дециметру его лапы скользили по броне, сдирая чёрную краску, под которой блестело всё то же самое лазерное покрытие!
В конце концов, сколько лет Жи… А сколько бронескафам. Нет ничего удивительного, что приводы экзоскелетов оказались мощнее, чем робот, которому больше полувека. Ещё немного — и он просто стащит Жи со спины и растянет перед собой огромными бронированными клешнями, распиная его без всякого креста! А то и вовсе оторвёт к херам конечности, превращая робота в бесполезный хлам!
Когда бьются такие исполины, обычным людям рядом делать нечего. Зашибут — и не заметят даже.
Но я же не рядом.
Поэтому я быстро скинул с себя ремень бластера, с которым, конечно же, не расставался, перевёл его в режим луча, прицелился в реакторный блок на спине Гаргоса и выжал спуск. И не отпускал его.
Расчёт был прост — если Гаргос перегрузил реактор заполошными выстрелами лучемёта, то и напряжённость щита должна была просесть тоже. И, возможно, я смогу его перегрузить раньше, чем энергия снова хлынет в него потоком, делая его непробиваемым. И если это случится, и я смогу повредить реакторный блок, то бронескаф Гаргоса натурально превратится в неподвижный железный гроб!
Луч бластера (который называть «лучом» было бы на самом деле намного правомернее, чем выстрел лучемёта, ведь он состоял из непрерывного потока пусть и относительно холодной, но все же плазмы) упёрся в голубоватую преграду в сантиметре от реакторного блока и начал плясать и виться на ней, растекаясь по выпуклой поверхности, как капля масла по поверхности воды. Края плазменного облака яростно светились, выжигая глаза даже через автоматически затемнившийся визор, а вокруг точки контакта уже начали образовываться видимые облачка сгустившегося газа…
И щит не выдержал. За мгновение до того, как батарея бластера опустела, щит моргнул, всего на мгновение отключившись из-за очередной перегрузки, но этого хватило. Поток плазмы ударил в броню реакторного блока, и почти половину секунды грыз её, прожигая и проплавляя. Ещё чуть-чуть и…
А потом батарея у меня кончилась.
Я потянулся за второй, чтобы попробовать ещё раз, хотя уже понимал, что за то время, пока я перезаряжаюсь надутыми пальцами-сосисками в гражданском скафандре, щит восстановится полностью и пробить его вторично мне не светит…
Но это и не нужно было.
Жи, продолжая цепляться за спину Гаргоса одной ногой, оторвал вторую, вытянул её в сторону, на мгновение застыв в позе, которую человек и принять бы никогда не смог в силу физиологических ограничений, — и дотянулся до ближайшего к нему предмета. До того самого провода от реакторного блока второго убитого бандита. Стальные пальцы сомкнулись на нем, и в мгновение ока метнулись к спине Гаргоса и вонзили конец провода точно в то же самое место, куда только что стрелял я.
Вопль Гаргоса по общему каналу невозможно передать словами. Кайто тоже заорал, но уже от страха, и даже я поморщился и на автомате уменьшил громкость динамиков в своём скафандре. Оно и понятно — бронескафы они только снаружи защищены от таких вещей, как электрические разряды, ведь представляют из себя замкнутый контур. Как только в этом контуре образуется дыра, как только ток, минуя кокон экзоскелета, попадает на внутренние системы, не предназначенные для двойного напряжения, как только вся проводка внутри начинает дымиться и гореть, выделяя удушливый дым, а все конечности, которых касается хотя бы что-то металлическое, превращаются в дополнительные проводники… Ещё не так заорёшь.
Впрочем, вопль длился недолго. Буквально через две секунды он превратился в надсадный хрип, а через три — окончательно стих. Слишком высокое напряжение для того, чтобы выдержать его дольше, ни мозг не справится, ни сердце.
Гаргос перестал дёргаться и остановился на одном месте, медленно вращаясь вокруг своей оси. Одна его рука продолжала сжимать конечность Жи, и робот неторопливо, будто рисуясь, перетёк к ней и, пользуясь всеми тремя свободными, принялся неторопливо разжимать сведённые электрической судорогой приводов пальцы бронескафа.
— Можно вылезать, — констатировал я, переводя взгляд на Кайто и закидывая наконец перезаряженный бластер за спину. — Всё закончилось. Магнус?
— Я цел! — ответил здоровяк из-за стены. — Даже не задело.
— Что у вас там произошло? — заговорил капитан в комлинке, и я внезапно понял, что всё то время, которое Жи потратил на бандитов, от тех, кто остался на борту «Затерянных звёзд», не донеслось ни слова.
Хотя ладно, тут времени-то семь секунд прошло… Это только в моём восприятии, в восприятии того, кто привык к подобным движухам, всё растянулось на условные полторы минуты, за которые я успел и как следует рассмотреть, что происходит, и даже прикинуть дальнейшие варианты развития событий… Остальные-то, наверное, и испугаться толком не успели.
— Всё нормально! — ответил я, подплывая к Жи, который почти закончил освобождаться. — Жи решил проблему. Гаргоса и его прихвостней больше нет.
— Это как? — не понял капитан. — Жи их убил?
— Именно так! — подтвердил я. — Так что всё самое страшное позади. Да, Жи?
— Отрицательно! — неожиданно ответил робот, разжал последний стальной палец и освободился. — Страшное не позади.
— Поясни? — прогудел, подлетая, Магнус.
— Я фиксирую аномальный рост температуры в реакторе Гаргоса, — буднично произнёс робот. — Видимо, мои действия с проводом привели к нарушению системы охлаждения.
— И что это значит? — не поняла Пиявка, которая слушала нас в комлинке.
— Это значит, что очень скоро он нахрен взорвётся, — ответил я. — И не только он, а ещё два таких же реактора на его подельниках взорвутся тоже!
Глава 26
Что-то зачастил я в последнее время оказываться в замкнутых пространствах наедине с норовящими взорваться реакторами… Сначала первый и последний в моей жизни стажёр и его растерянное «Упс», когда он перерезал трубы хладагента. Потом — «Навуходоносор» и свихнувшийся Семецкий, который предпочёл сгореть в ядерном пламени, но не отдать нам свою «прелесть»…
Кстати, я тогда так и не понял, о чём именно он говорит — о наполовину остекленевшем корабле, о данных по экспериментам над входом в хардспейс или вообще о чём-то своём, до чего мы даже не успели добраться…
И вот теперь — опять.
Конечно, кто-то другой на моем месте сказал бы, что масштабы несопоставимы — как-никак, тогда речь шла о целых корабельных реакторах, один другого мощнее, а сейчас — лишь о небольшом условно-холодном рюкзачке, что питает всего-то один жалкий бронескаф…
Но и этого вполне хватит для того, чтобы распылить на атомы несчастный кусок станции в пять-шесть отсеков, внутри которого мы все болтаемся. А ведь на самом-то деле взрыв будет втрое мощнее, потому что реакторы двух других скафов тоже с удовольствием впишутся в общий блудняк. Плюс, где-то снаружи ещё должен находиться корабль Гаргоса и его гоп-компании, на котором тоже есть свой реактор или как минимум небольшой РИТЭГ, который, тем не менее, тоже будет рад принять участие в ядерной вечеринке, как только получит своё приглашение.
Надо завязывать с этим делом, серьёзно. Это не полезно для здоровья.
Вот только разберусь сперва с этой неожиданной проблемой…
— Жи, сколько у нас времени до взрыва? — быстро спросил я у робота.
— Приблизительно двести секунд. Однако ответ основан на предположении, что рост температуры будет сохранять линейный характер. Если же рост температуры на самом деле имеет экспоненциальный характер, прогнозируемое время снижается до девяноста секунд.
— Ты сможешь вытащить повреждённый бронескаф из станции и отправить подальше в космос?
— Отрицательно, — равнодушно звякнул Жи. — Каждый из бронескафов весит ориентировочно как я сам, возможно, даже больше. В отсутствие надёжной точки опоры, мои возможности по пространственному оперированию подобной массой практически полностью сведены на нет.
И опять он прав. Гаргос и его подельники, как назло, висят почти посередине отсека. В результате Жи с его ростом не способен дотянуться до них так, чтобы при этом оставаться хотя бы одной конечностью на стене. А если нет точки опоры, то и ворочать тушу бронескафа тоже нет смысла — она, может, и не имеет веса, но масса-то никуда не делась. А где масса, там и момент инерции, ленивая падла, которая хочет никуда не двигаться и оставаться там, где была до этого.
Всё, что мог Жи — это оттолкнуться от стены, и приземлиться на труп Гаргоса, передавая ему запасённую энергию. Пусть она через это и поделится надвое, но это всё же будет больше, чем полный ноль, как сейчас. Однако Жи этого не делает, а значит в своём роботическом пози-что-то-тамном мозге уже просчитал, что времени ему на это все равно не хватит.
Точно так же, как не хватит его мне, если я попытаюсь упереться в скаф и на тяге маневровых двигателей вытащить его прочь из станции. Даже если Кайто и Магнус мне помогут — всё равно не выйдет. Мы даже втроём весим меньше, чем один этот скаф, а ведь на нашем пути будут ещё два, которые так некстати перекрывают кратчайший путь.
Проклятье, вот единственный раз выходя из корабля не взял врекерское снаряжение из опасения застрять с ним в каком-нибудь узком проходе, и на тебе! Сразу же возникла ситуация, в которой оно бы понадобилось! Будь у меня захват, я бы смог растащить скафы в сторону, а потом с помощью тросов вытянуть Гаргоса из отсека и отправить его в полёт по космосу! А сейчас даже смысла нет возвращаться и пытаться натянуть на себя сбрую — на это банально не хватит времени.
Двумя словами — выхода нет. Взрыву быть. Очень скоро.
Мать твою…
Надо поторопиться.
— Кайто, за мной! — скомандовал я, схватил азиата за руку, чтобы не мешкал, и толкнулся от дверного косяка, за которым скрывался всё то время, что Жи потрошил команду Гаргоса. Мы вдвоём пролетели мимо бронескафов, изменили траекторию о пресловутый дисплей, и оставили отсек с трупами за спиной, влетев в тот самый проход, через который к нам пришли бандиты.