8. Правильные сосредоточение и медитация, то есть размышление о пагубности страстей, источником которых является тело, о страданиях, которые порождаются чувствами; о непостоянстве наших представлений и условий существования; выработка отрешенности от всего того, что привязывает человека к жизни, от привязанности к телу, уму и чувствам.
Исходно буддизм представлял собой скорее философскую школу, нежели был религией.
«БОЛЬШАЯ КОЛЕСНИЦА» — ВТОРАЯ ВЕТВЬ БУДДИЗМА
Кроме Палийского канона, есть и вторая ветвь буддизма, получившая название «Махаяна» — «Большая колесница»: — большая потому, что содержит большое количество методов достижения нирваны, таких, например, как диалектика Нагараджуны — освобождение сознания от любых фиксированных концепции; школу «Чистой Земли» — освобождение через веру в могущественного Амитабху — Будду Бесконечного Света, который якобы достиг просветления задолго до рождения Гаутамы. «Махаяна» включает в себя и уже известную нам тантрическую практику, согласно которой освобождение может быть достигнуто с помощью повторения сакральных формул, слов и особых видов йоги.
Если в Палийском каноне ученики Будды, достигшие нирваны, называются архаты, «достойные», то в махая-нистских текстах идеал архата рассматривается чуть ли не как эгоистический. Бодхисаттва же тот, кто осознал, что в нирване содержится глубокое противоречие. Для многих Бодхисаттва стал объектом поклонения, спасителем мира, давшим клятву не вступать в конечную нирвану, пока через бесчисленные века даже трава и пыль не достигнут ее, и ради других он согласился снова и снова рождаться в круговороте «самсары».
В своих философских суждениях буддизм Махаяны пошел еще дальше — если «нирвана» есть такое состояние, в котором совершенно прекращаются попытки овладеть реальностью, то абсурдно полагать, что сама нирвана есть нечто такое, чего можно добиться. Если «Я» — просто условность, то бессмысленно считать нирвану состоянием, которого добивается какая-то индивидуальность.
Отсюда следует вывод: раз не существует «нирваны», которой можно было бы достигнуть, и раз, в действительности, нет отдельных индивидуальностей, то ваше рабство в круговороте самсары — всего лишь видимость. И мы уже давно на самом деле находимся в нирване, то есть, поиски ее бессмысленны, как поиски того, что никогда не терялось. Иными словами, как только нирвана становится объектом желания, она становится и частью «самсары».
Отсюда можно прийти к выводу, что Бодхисаттва — это обычный земной человек, который живет так, как ему вздумается, ведь если «самсара» — часть «нирваны», нет никакого смысла в попытке что-либо изменить. Между крайними противоположностями часто есть обманчивое сходство. Безумный может выглядеть святым, а мудрец, благодаря своей скромности, может быть похож на самого обычного человека. Сложно сказать, какие поступки совершает или не совершает обыкновенный земной человек в отличие от святого и наоборот.
Школа «Чистой Земли», например, считает, что все попытки стать Буддой — это не что иное, как ложная гордость, присущая «Я». На самом деле, единственное, что необходимо делать, — это повторять имя Амитабхи, или «Славься, Амитабха!». И надо верить, что одного этого достаточно для рождения в «Чистой Земле»— земле Амитабхи.
Повторение имени считается чудодейственным потому, что много столетий назад Будда-Амитабха дал обет: не вступать в высшее состояние Будды, пока перерождение в «Чистой Земле» не будет обеспечено всем живым существам, которые взывают к его имени. Так как после этого он стал Буддой, то его обет вошел в силу. Буддизм «Чистой Земли» является продолжением учения Бодхисаттвы о том, что истинное дело освобожденного человека — это освобождение остальных. Благодаря прежней интуитивной мудрости Бодхисаттва проникает в природу реальности, и это вызывает в нем состояние сострадания ко всем, кто живет в неведении.
На более высоком уровне это уже не просто сострадание, — как мы уже говорили, возвращение Бодхисаттвы в мир было вызвано тем, что «самсара» и есть в действительности «нирвана». Эту особенность подчеркивает в Махаяне дзэн-буддизм.
ДЗЭН-БУДДИЗМ
Строго говоря, отличия дзэна (или чань) от других направлений буддизма трудноуловимы. Дзэн, по словам самих приверженцев этого направления, откровение по ту сторону слов и знаков. Но дзэн обладает вполне определенным и свойственным только ему духом. Хотя само слово дзэн означает медитацию, в некоторых школах медитация, в обычном понимании этого слова, не практикуется.
Согласно дзэн, Истину можно постичь через самоуглубление, через отрешение время от времени от внешней «суеты сует» и сосредоточении на некоей определенной точке, вещи, идее и т. п. Тогда приходит «сатори» — озарение, новый взгляд на жизнь, на свое место в ней, новое отношение к действительности.
Как писал один из самых признанных современных авторитетов в области дзэн-буддизма Дайсэпу Тайтаро Судзуки, «это нечто такое, что не может быть понято разумом, объяснено или описано словами. Никто из тех, кто не достиг сатори, не может знать, что это такое. Но и тот, кто достиг его, не может рассказать о нем людям. Достигнув сатори, человек обретает нирвану, но не где-то в чистой стране, а в нынешней жизни. Окружающие могут думать, что он по-прежнему погрязает в суете жизни, но в действительности это уже совершенно новый, просветленный человек…
Такой человек постиг счастье, он — тасата (Бодхисаттва). Это умение видеть вещи такими, какие они есть, «Я вижу дерево и говорю: это дерево. Я слышу, как поет птица, и говорю, что птица поет. Лопата это лопата, а гора — это гора. Птицы летают по воздуху, а цветы цветут в полях», — вот утверждение тасаты. Когда его спросили, что такое ежедневная мысль, он ответил: «Я сплю, когда устану, я ем, когда голоден». Эта ежедневная мысль является конечным дао, высшим учением буддизма».
Обратите внимание, в приведенном отрывке Судзуки воспользовался понятием дао, одним из основополагающих в китайском даосизме. Это не удивительно, ведь дзэн-буддизм связан с даосизмом теснейшими духовными и мировоззренческими узами. Мы еще коснемся даосизма в следующих разделах данного обзора, но уже сейчас можно напомнить, что взаимопроникновение и взаи-мообогащение различных течений культуры Древнего Востока представляются попросту удивительными.
Но вернемся непосредственно к дзэн. Если в других школах просветление представляется чем-то сверхчеловеческим, сверхъестественным, то в дзэн просветление всегда рядом, оно почти осязаемо может произойти в любое мгновение.
«Я брел куда-то. Внезапно не стало ни тела, ни ума. Все, что я мог чувствовать, было великим сияющим Целым — вездесущим, совершенным, ясным и возвышенным. Это было подобно всеохватывающему зеркалу, из которого возникали горы и реки…
Мои чувства были ясными и прозрачными, как будто тело и ум исчезли» (Монах Хань Шань, XVI век).
В ответ на вопрос о природе буддизма учитель дзэн произносит какие-то незначащие слова о погоде или делает какой-нибудь ничего не значащий жест. Характерный признак дзэн — внезапное, мгновенное просветление, внезапный переворот в недрах сознания, — когда сознание уподобляется зеркалу, мгновенно отражающему любые формы и образы, которые появляются в его поле зрения.
Как самостоятельное учение дзэн овозник в Китае, когда, если так можно выразиться, зерна буддизма Махаяны упали на почву даосизма и конфуцианства. Конфуцианство, например, при том огромном значении, которое оно придает семье, не смогло бы стать ревнителем монашеского буддизма. А дзэн всегда придавал значение выражению буддийского духа в повседневной человеческой жизни, в искусстве, в труде, в любви к миру природы.
И хотя темой первых трактатов дзэн был буддизм, по стилю и мыслям они являются даосскими: истинное знание — есть незнание, просветленный ум не рассчитывает, а реагирует мгновенно и т. д. Идея мгновенного просветления соответствует китайскому складу ума в большей степени, чем индийскому. Эту же точку зрения разделяет и уже цитированный нами мастер Судзуки, который вообще рассматривает дзэн как китайскую «революцию» против индийского буддизма.
ШКОЛЫ ДЗЭН-БУДДИЗМА
Сатори доступно каждому. Само по себе оно — акт внезапный. Еще вчера или минуту назад ты мучительно размышлял, терзался, стремился познать все невозможное, и вдруг на тебя нашло нечто, и ты сразу все постиг. Толчком к сатори может быть любое сильное переживание, потрясение, впечатление. Но, чтобы это случилось, нужна определенная психическая подготовка, тренировка.
Школа Сото в качестве такой тренировки призывает дзэн-дзэн — медитацию, созерцание. Здесь главное — уметь принять идеально спокойное положение тела, отрегулировать дыхание, приучить себя абсолютно отрешиться от всех мыслей или сосредоточиться на какой-нибудь одной из них.
Школа Риндзай держится практики коан — вопроса или притчи, смысл которых непостижим с помощью логики, но направлен на пробуждение интуиции. Над коаном не размышляют, настоящий ответ на него может быть лишь прочувствован, постигнут через непосредственное ощущение, но не выражен словами.
Приведем несколько примеров таких коанов:
— Что заставляет тебя отвечать, когда тебя спрашивают?
— Когда твое тело сожгут, а пепел развеют по ветру, где ты будешь?
— Каково было лицо у тебя до того, как родители произвели тебя на свет?
— Обладает ли собака природой Будды?
— Хлопок двух ладоней — звук, а что такое звук одной ладони?
Сатори может быть достигнуто и в процессе труда, если человек стремится довести свое дело до совершенства. Оно рождается также и от углубленного созерцания красоты. Иными словами, сатори может прийти к человеку в любое время, в любом состоянии. Каждый волен выбирать метод, который ближе его натуре.
Дзэн — это освобождение от интеллекта. Тигр перед прыжком не раздумывает, как ему выгнуть хвост и какую силу придать задним ногам. Он прыгает. И прыжок его — само совершенство. Необходимо почувствовать в себе таинственную силу самой природы, самой жизни, вложенную в нас при рождении. Прийти к сознанию тигра, к сознанию птицы. Воин, поэт и художник не рассуждают. Они рисуют, дерутся или слагают стихи.