Так как плоды воображения в принципе визуальны, их формы с самого начала должны характеризоваться как образы, и более того, — как типичные образы. Вот почему, следуя Блаженному Августину, я называю их архетипами. Сравнительная история религий и мифологий, психиатрия и психология сновидений открывают богатейшие залежи архетипов, поразительное единообразие этих образов и выражаемых ими идей послужило почвой, питающей самые фантастические построения «теории бродячих сюжетов», — хотя естественнее было бы задуматься над поразительным сходством человеческих душ всех времен и народов.
Фантазии, имеющие архетипическую структуру, возникают самопроизвольно и в любое время и в любом месте, даже если всякая возможность для их заимствования отсутствует. Исходные структурные компоненты души столь же поразительно единообразны, как части человеческого тела. Архетипы — это, так сказать, органы человеческой души, извечно наследуемые формы и идеи, которые сами по себе лишены определенного содержания, но обретают его в течение жизни человека, чей опыт заполняет эти формы. Если бы архетипы не существовали повсеместно и в одинаковом виде, то как объяснить, например, следующее совпадение: почти на каждой странице «Книги Мертвых» говорится о том, что умершие не знают, что они мертвы, — ис этим утверждением то и дело сталкиваешься на страницах незрелой и смертельно скучной литературы европейского и американского спиритуалима?
«Кармические видения» порождаются верой в фантастический, крайне иррациональный мир, который не выводится из разума и не согласуется с ним, а является плодом свободного воображения. Любой здравомыслящий человек предостережет нас, что все это явная фантазия или бред, и, действительно, трудно с первого взгляда отличить такого рода видения от фантасмагории сумасшедшего. Нередко самого незначительного ослабления умственных способностей достаточно, чтобы породить этот иллюзорный мир.
Мрак и ужас, которые царят в нем, сходны с переживаниями, описанными в начале «Сидпа Бардо». Однако содержание этого Бардо обнаруживает архетипы — кармические видения, появляющиеся в устрашающем облике. Состояние Чёнид подобно искусственно вызванному психозу.
Страдания, соответствующие адским мукам области Чёнид, описаны в «Книге Мертвых» так: «И тогда один из Палачей-Мучителей Бога Смерти набросит тебе на шею петлю и поволочет за собой. Он отсечет тебе голову, вырвет сердце, вывернет чрево, высосет мозг, выпьет кровь; он пожрет твою плоть и изгложет кости, но ты не можешь умереть. Хотя твое тело будет разорвано на мелкие части, оно оживет вновь. И так будет повторяться снова и снова, причиняя тебе ужасную боль и муку».
Этими мучениями удачно описывается реальный смысл опасности — расчленения целостного тела Бардо, представляющего собой нечто вроде «тонкой материи», которая образует оболочку психического «Я» после смерти. Психологический эквивалент такого расчленения — явление диссоциации и ее крайняя форма шизофрения (расщепление личности). Это самое распространенное психическое заболевание связано, по сути дела, с упомянутым ослаблением умственных способностей, благодаря которому исчезает контроль со стороны сознания и открывается неограниченный простор для деятельности подсознательных «доминант».
Таким образом, переход из состояния Сидпы в состояние Чёнид характеризуется опасным изменением целей и намерений сознания, отказом от устойчивого «Я» и подчинением крайней неопределенности, воплощенной в хаосе форм. Фрейд продемонстрировал глубочайшую интуицию, назвав его «средоточием тревоги». Страх пожертвовать собой скрывается в глубине каждого «Я» и нередко свидетельствует о слабо сдерживаемых силах подсознания, готовых вырваться на свободу.
Никто из стремящихся к обретению самости не избавлен от этой опасности, поскольку то, что вызывает страх, также принадлежит самости: это подсознательная или надсознательная область «доминант», от которых «Я» с огромным трудом, но лишь частично эмансипировалось ради достижения в той или иной степени иллюзорной свободы. Безусловно, такая эмансипация необходима и даже героична, но ровно ничего не решает: она лишь создает субъекта, вынужденного во имя самоутверждения противопоставить себя объекту.
Даже поверхностный взгляд обнаруживает, что Запад переполнен проектами по достижению этой цели. В мире объектов мы ищем и находим трудности, препятствия и врагов: мы охотно помещаем добро и зло в видимые предметы, чтобы удобнее было побеждать, наказывать и уничтожать зло и наслаждаться добром.
Но сама природа не дозволяет длиться этому состоянию райской невинности вечно. Всегда находятся люди, которые открывают, что мир объектов и связанный с ними опыт, по сути своей, символичен и отражает лишь то, что пребывает в самом субъекте, в его собственной сверхсубъективной реальности. Эта глубочайшая интуиция, согласующаяся с ламаистским учением, помогает нам понять истинный смысл состояния Чёнид — «Чёнид Бардо» значит «Область постижения Реальности».
Согласно «Чёнид Бардо», реальность, характеризующая состояние Чёнид, — это реальность сознания. «Мысли предстают здесь как нечто реальное, фантазия обретает зримые формы, перед умершим проходят жуткие видения, порожденные его кармой. Первым среди них (если читать книгу с конца) появляется всесокрушающий Бог смерти — воплощение всех ужасов; за ним следуют 28 «злосильных» и 58 «кровожадных» богов и богинь. Несмотря на свой демонический облик и хаотическую смесь чудовищных атрибутов, все они подчиняются определенному порядку. Божества образуют группы, в которых располагаются по четырем направлениям и различаются символическими цветами. Постепенно обнаруживается, что божества организованы в «мандалы», или крути с четырехцветным крестом внутри.
На высшем интуитивном уровне умерший знает, что все «мысли» исходят из него и что четыре пути мудрости — есть эманации его собственных психических способностей. Эта идея приводит нас к психологии ламаистской мандалы.
СРАВНЕНИЕ ЛАМАИСТСКИХ ПОГРЕБАЛЬНЫХ ЦЕРЕМОНИЙ С ХРИСТИАНСКИМИ
Читая «Книгу Мертвых» с конца, после состояния Чёнид мы достигаем состояния Чигай, где кармические видения прекращаются. Хотя изменение порядка чтения, предложенное мной для облегчения понимания «Книги Мертвых», конечно, никоим образом не соответствует ее подлинному замыслу, точно также использование книги в психологических целях — не более как побочная возможность, допускаемая, впрочем, ламаистской традицией. Подлинная же цель этой необычной книги (сколь бы странной ни казалась она современному образованному европейцу) — дать умершему сведения о его путешествии по областям Бардо. В западном мире только католическая церковь оказывает хоть какую-то помощь душам умерших. (По-видимому, православную церковь Юнг не рассматривает как часть западного мира — прим, составителя).
Что касается протестантов с их жизнеутверждающим оптимизмом, то у них имеется лишь несколько «Обществ спасения», которые убеждают умерших в том, что они мертвы. В целом, на Западе нет ничего, что можно было бы сравнить с «Книгой Мертвых», за исключением нескольких эзотерических сочинений. Не считая католических заупокойных месс, религиозные обряды проводятся на довольно низком уровне. Уровень католических заупокойных месс достаточно высок, ибо они направлены на психическое благополучие умерших, а не на слезливую сентиментальность живых, но и они не сравнимы с высочайшим духовным напряжением, запечатленным в «Книге Мертвых». Ее наставления столь подробны и столь приспособлены к малейшим изменениям в состоянии умершего, что каждый серьезный читатель вправе задать вопрос: «А что если мудрые ламы и впрямь заглянули за пределы третьих измерений и сорвали завесу с величайшей из тайн?»
Возможно, удел истины приносить людям разочарование, но, читая «Книгу Мертвых», буквально ощущаешь ее достоверность. Как неожиданно обнаружить загробное существование, относительно которого наше религиозное сознание сформировало самые величественные представления, окрашенные в мрачные тона кошмаров! Истинное просветление умерший испытывает не в конце Бардо, а в его начале, в момент смерти, после чего начинается погружение в область иллюзий и неведения — постепенная деградация, завершающаяся новым рождением в физическом мире.
Духовная вершина достигается человеком в момент завершения жизни, следовательно, жизнь — есть средство для достижения высшего совершенства; именно она порождает карму, открывающую умершему возможность обрести извечный свет Пустоты, остановиться в центре колеса рождений, освободиться от иллюзий возникновения и разрушения. Пребывание в Бардо не связано ни с вечным блаженством, ни с вечными муками: это нисхождение в очередную жизнь, которая приближает человека к его конечной цели, высочайшему завершению его трудов и стремлений в период земной жизни. Трудно не признать возвышенный и героический характер этой точки зрения.
ИДЕИ БОЖЕСТВЕННОЙИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ В ДРУГИХ СТРАНАХ
Вовсе не значит, что именно эта часть мира — Индия, Китай, Тибет — обладала исключительной монополией на духовную практику и психотренинг. Все эти великие учения, особенно их практическая и методическая сторона, испытали на себе сильное влияние более древних эзотерических систем, о существовании большинства из которых мы сегодня можем только догадываться. Это относится и к индуизму, и к даосизму. Изначальный вариант буддизма, по-видимому, постарался этого избежать, но его более поздние модификации — чань-буддизм, тантризм, ламаизм — развивались по пути синтеза с более древними формами верований, в частности, с различными формами шаманизма.
В период античности, в Греции и Риме главенствовал политеизм. С приходом в Европу христианства основным видом медитации стала молитва Богу. Это произошло в результате усвоения европейским христианством иудейской идеи персонифицированного Всевышнего Божества, Творца Вселенной, зорко следящего за всем, что в ней происходит. Библия состоит из двух больших частей — Ветхого и Нового Заветов. Бог Ветхого Завета — весьма строг и беспощаден к грешн