Кудряш достал из ящика сумочку и молча протянул Фостеру. Тейтум шагнул к ним, чтобы посмотреть.
Фостер открыл сумочку и бросил беглый взгляд внутрь.
— Деньги — сорок долларов и мелочь, — объявил он. — Скомканный автобусный билет. А это что? Водительские пра… — Вдруг рот у него приоткрылся, глаза расширились, наполнились удивлением и болью.
— Что такое? — спросил Тейтум.
— Я ее знаю, — внезапно охрипшим голосом ответил Фостер. — Она… мы в школе вместе учились. Дебра Миллер. Вот черт!
— Мне очень жаль.
— Такая милая была, — продолжал Фостер, — все ее обожали… После школы уехала из города. Говорили, вроде бы в Калифорнию.
Тейтум промолчал, глядя, как Кудряш хлопочет над телом. Быть может, Дебра Миллер и мечтала уехать в Калифорнию, но убийца решил иначе, и она упокоилась в земле своей родины…
Глава 73
Лайонс поехала известить родителей Дебры, и Зои напросилась с ней.
— Не понимаю зачем, — сказала ей Лайонс по дороге. — В нашей работе нет ничего тяжелее, чем сообщать родным. Или тебе нравится страдание?
Зои не совсем поняла этот вопрос: сама ли она любит страдать, или ей нравится смотреть, как страдают другие? Ответ в любом случае был один.
— Совсем не нравится. Но люди, охваченные сильными чувствами, забывают об осторожности и начинают говорить правду.
— Ничего нет тяжелее, — повторила Лайонс.
— Не нужно рассказывать им кровавые подробности, — заметила Зои. — Тем более что подробностей мы и сами пока не знаем.
— Да я не об этом. Сообщать родителям, что их сын или дочь погибли насильственной смертью, всегда ужасно, однако хуже всего, когда не можешь сказать наверняка.
— Это верно.
Теперь Зои поняла, о чем говорит Лайонс. Они объявят родителям Дебры, что нашли тело их дочери… но дальше скажут, что тело разложилось до неузнаваемости, и попросят помочь найти подтверждение, что это она. И тут — так же неизбежно, как всходит солнце по утрам — вздернет безобразную голову надежда. "Вдруг это не она! — зашепчет родителям. — Вдруг полиция ошибается!" Они увидят соломинку, за которую можно схватиться в штормовом море горя и утраты. До последнего не согласятся признать, что нет, убита не неизвестная воровка, похитившая сумочку их дочери, а именно их дочь.
А значит, о смерти своего ребенка им придется узнать дважды. В первый раз — когда они впервые об этом услышат; во второй — когда не останется сомнений.
Они припарковались у дома, выкрашенного в веселые бело-желтые тона, с симпатичным зеленым штакетником вокруг двора. Однако, выйдя из машины и идя к дверям, Зои начала замечать повсюду следы небрежения и упадка. Цветы в саду — пожухшие, густо заросшие сорняками. Грязные окна. Облупившаяся краска на стенах. Повсюду жужжали мухи.
Лайонс постучала в дверь. Подождала, постучала еще раз.
— Минуточку! — раздался из-за двери мужской голос.
Ждали они гораздо дольше минуты; и, когда Лайонс уже готова была постучать еще раз, дверь наконец отворилась. Перед ними стоял лысый старик с усталым морщинистым лицом, в белой рубашке, покрытой пятнами. С первого взгляда Зои показалось, что ему не меньше восьмидесяти, потом она поняла: нет, намного моложе. Пожалуй, ближе к шестидесяти. Просто он так выглядит.
— Мистер Миллер? — спросила Лайонс.
— Да.
— Я детектив Лайонс. Позволите войти?
Плечи его поникли.
— Что-то с Деброй?
— Лучше поговорить в доме.
— И во что она влипла на этот раз?
Лайонс поколебалась.
— Сэр… не присядете?
Он широко раскрыл глаза.
— Она что, ранена?
Лайонс вздохнула, видимо, смирившись с тем, что в дом их не пригласят.
— Мистер Миллер, боюсь, Дебра умерла.
— Умерла? — едва слышно прошептал он.
— Мы полагаем, что так. Да, сэр.
— Вы… полагаете? — Вот она, треклятая надежда. — То есть не уверены?
— Практически уверены. Мы обнаружили тело и сумочку с водительским удостоверением вашей дочери.
— А она похожа на мою дочь?
Лайонс сглотнула.
— Тело в плохом состоянии. Мы полагаем, что ее убили четыре месяца назад.
— Четыре месяца? — Надежда стремительно улетучилась. — Да… тогда все верно. Понимаю.
— Когда вы в последний раз видели вашу дочь? — спросила Лайонс.
Мистер Миллер испустил долгий дрожащий вздох.
— Ну… в последний раз — где-то в начале мая.
Лайонс и Зои переглянулись. Нападение на заправку произошло в ночь на шестое мая.
Мистер Миллер повернулся и, волоча ноги, побрел в дом. Дверь он оставил открытой, и Зои и Лайонс последовали за ним.
Дом казался заброшенным, нежилым. Повсюду пыль и грязь. Свет по большей части был выключен, шторы задернуты — освещенность ровно такая, чтобы не натыкаться на мебель. Миллер прошаркал в кухню и включил флуоресцентную лампу: она загудела и залила все вокруг резким белым светом. Старик тяжело опустился на стул возле ободранного стола. Здесь были еще два стула; Зои заняла один, Лайонс — другой.
— Вы сказали, ее убили. Кто это сделал? Как? — спросил он. Его голос охрип, глаза заблестели влагой.
— Точных деталей мы пока не знаем, — ответила Лайонс.
— А что знаете?
— Четыре месяца назад вы в последний раз видели свою дочь и с тех пор с ней не говорили, — не отвечая на его вопрос, мягко заговорила Зои. — Почему вы не сообщили о ее исчезновении?
— Мы думали, она просто уехала. — Он покачал головой. — Она всегда так делала — исчезала на месяцы. Потом появлялась без предупреждения, в ужасном виде. Мы знали, что она… ну… употребляет. Приезжала то с разбитой губой, то с синяком под глазом, а нам твердила одно: все прекрасно, не лезьте. И ничего не рассказывала. Иногда звонила из тюрьмы. Три раза я платил за нее залог.
Долгий, безнадежный вздох перешел в стон, и по щеке поползла одинокая слеза.
— Какая она была чудесная! В школе — настоящее солнышко, такая светлая, счастливая… Все ее любили, все хотели с ней дружить. А после школы… что сказать?.. сбилась с пути. В колледж поступать не захотела, устроилась билетершей в кино неподалеку, начала курить. Мы не знали, что делать. Потом объявила: мол, поедет в Калифорнию, ей там предлагают какую-то необыкновенную работу. Мы так радовались! А когда она появилась в следующий раз, ясно было, что в жизни у нее происходит много всякого, но достойной работы нет точно. Да и вообще ничего достойного нет.
Миллер уставился пустыми белесыми глазами в стену. Слезы текли уже одна за другой, терялись в канавках морщин.
— Ее погубили мужчины, точно вам говорю. Не с теми она связывалась. Говорят, девушка учится выбирать себе парней, глядя на отца, — но, клянусь, я никогда не поднимал на нее руку!
— Некоторые женщины просто выбирают неправильных мужчин, и родители здесь ни при чем, — заметила Зои.
В ответ он улыбнулся дрожащими губами.
— Кто это сделал?
— Мы пока не знаем, — ответила Лайонс. — Вы кого-нибудь из них знаете по именам?
— Никого. Дебра говорила, что с ними покончено. Я спрашивал, кто поставил ей синяк, сломал палец или еще что-нибудь, а она отвечала: "Не важно, с ним покончено". Понятия не имею, возвращалась ли она все время к одному и тому же парню или каждый раз находила себе новых.
— А что произошло, когда вы виделись в последний раз? — спросила Лайонс.
— Дебра приехала накануне. Выглядела еще хуже обычного. Исхудала — краше в гроб кладут. И какая-то… сломленная. У вас, дамы, есть дети?
Обе покачали головами.
— Тогда вы и представить не можете, что это значит — увидеть своего ребенка таким. Мы с Мартой решили: на этот раз просто взять у нас денег и исчезнуть у нее не выйдет. Мы ее спасем. — Он всхлипнул, закрыл лицо руками, и его плечи мелко затряслись.
Наступило молчание, лишь тикали ходики на стене, и Зои казалось, что тикают они все медленнее и медленнее.
Наконец старик смог отнять ладони от заплаканного лица.
— Мы сказали, что ей придется остаться. Будешь лечиться, сказали мы. Ляжешь на реабилитацию. Мы тебе поможем. Она ответила, что ей это не нужно. Накричала на нас. Мол, в помощи не нуждается, а раз так, то уедет навсегда. А я… я наговорил ей лишнего. Боже, что я ей наговорил! Если у вас когда-нибудь будут дети — никогда, никогда не показывайте им, что разочарованы в них!
Зои пожалела, что здесь нет Тейтума. Он умел утешать плачущих, она — нет.
— Дебра уехала. И больше не появлялась. Мы думали, вернется, как всегда… А потом умерла Марта. Месяц назад. Просто… просто умерла. Остановилось сердце. Разбилось, должно быть. Вот и всё.
Лайонс начала задавать вопросы: куда именно Дебра могла поехать, были ли у нее здесь друзья, и так далее. Однако старик отвечал все короче и односложнее.
Наконец, получив от Миллера заверение, что помощь ему не нужна, и фамилию дантиста Дебры (чтобы опознать ее по зубам), Лайонс и Зои встали — а старик остался сидеть, бессмысленно глядя в стену, словно механическая игрушка, у которой кончился завод.
Глава 74Сан-Анджело, Техас, четверг, 5 мая 2016 года
Он толкнул дверь и вошел в пивную. Сел за стойку, как всегда, гневно стискивая челюсти. Стиснутые зубы, сжатые кулаки, все тело напряжено так, словно готово взорваться… и лишь после нескольких кружек пива жизнь становилась хотя бы терпимой.
В последние дни он начал пить раньше обычного. Свои обязанности он выполнил как положено, но что толку? Неудача есть неудача, даже если в ней нет твоей вины.
Он сделался здесь завсегдатаем, и бармен уже не спрашивал, что ему принести, — просто кивал и наливал пива.
— Эй! — послышался сбоку женский голос. — А ведь мы знакомы!
Он готов был пожать плечами, помотать головой, ответить: "Нет, вы обознались", — но решил сначала все-таки на нее взглянуть… и слова застряли у него в глотке.
— Точно, я тебя знаю! — просияв, продолжала она. — Мы в школе вместе учились!
— Дебра? — спросил он, не веря своим глазам.
Неужели она? Милая чистая девушка, фантазии о которой скрашивали ему бесконечно долгие уроки? Те же губы, тот же нос… однако на этом сходство кончалось. Она страшно исхудала, на изможденном лице торчали скулы. Волосы — когда-то каскад золотых кудрей — превратились в неопрятные, грязные даже на вид заросли белесой пакли. Кожа какая-то странная, словно маслянистая. И глаза. Пустые, мертвые глаза.