— Ты же семь лет назад бросил.
— Да, представь, и не хотелось! Не вспоминал даже, пока мне не сказали, что здесь курить не положено. Теперь только и думаю: как я жил-то без сигарет? — Марвин постучал по экрану телефона. — Вот, читаю статью об этом твоем парне.
— Каком парне?
— О Прескотте. — И дед показал Тейтуму открытый сайт — разумеется, "Чикаго дейли газетт"!
Грей закатил глаза. Гарри Барри, как видно, собирался выдоить эту историю досуха.
— Не верь всему, что пишут в газетах.
— Парень-то оказался хитрой сволочью! Неужто вправду был патологоанатомом в полиции? И ты с ним вместе работал?
— Ну да. С виду ни за что не догадался бы.
— А все потому, Тейтум, что ты никогда внимательно на людей не смотришь. Вот окажись там я — сразу его раскусил бы! Я ведь тебе всегда говорил: смотреть надо в глаза. Как бы человек ни врал, а глаза о нем правду скажут!
Тейтум встретился с ним взглядом.
— И какую же правду говорят мои глаза?
— Что тебе не терпится от меня свалить! — ухмыльнулся Марвин.
Грей невольно улыбнулся в ответ. Интересно, подумал он, почему сегодня дед так мирно настроен — уж не переборщил ли с обезболивающими?
— Андреа передает тебе привет.
Марвин сразу посерьезнел, на лице его отразилось беспокойство.
— Как она там?
— Учитывая обстоятельства, очень неплохо.
— Напугал он ее сильно, бедную девочку! — проворчал Марвин. — Тейтум, когда уже вы посадите этого ублюдка за решетку? Ты там что-то совсем мышей не ловишь!
— У меня, дедуля, отпуск. Блаженное одиночество в пустой квартире. — Тейтум снова вздохнул, вспомнив, что наслаждаться одиночеством ему остался только один день.
— Да, как там Тимоти? — вдруг с тревогой спросил Марвин. — С тех пор как этот сукин сын пырнул меня ножом, я его и не кормил!
— У Тимоти все прекрасно. Плавает себе в аквариуме.
— Отлично! — с явным облегчением откликнулся Марвин. — А кот?
— И у Веснушки все хорошо, можешь не волноваться.
— Ну, не бывает же так, чтобы одни хорошие новости…
— Он по тебе скучает.
— Хватит надо мной издеваться! Лучше скажи, что с твоим внутренним расследованием? Тебя больше не обвиняют в том, что сделал мир чуть лучше?
— Похоже, нет. Дело закрыли. Новый свидетель оказался другом матери Уэллса, и все говорит за то, что его даже не было на месте происшествия.
— Кто такой Уэллс?
— Тот педофил, которого я пристрелил.
— Так и говори: педофил! Буду я еще по фамилиям запоминать всех уродов, в которых ты стрелял!
— Вообще-то я стрелял только в одного и… Ладно, не важно, — пробормотал Тейтум. И, немного помолчав, спросил: — Ты не возражаешь поговорить о… о том вечере?
— С чего бы мне возражать?
— По показаниям Андреа и по следам на месте происшествия полиция составила общее представление о том, что случилось. Но хочу послушать и тебя.
— Хм… Ну, просыпаюсь я оттого, что кто-то стучит в дверь. Встал не сразу — и, пока вставал, Андреа сама подошла к двери и открыла.
— Ты слышал, как он вошел?
— Да сам не знаю, что я слышал, Тейтум. Помню, дверь захлопнулась. И дальше какой-то странный звук. То ли стон, то ли всхлип, бог его знает. В общем, я нутром почуял: что-то не так! Открываю дверь — и смотрю, этот парень заталкивает Андреа в спальню. Я шагнул вперед…
— Интересно, что ты собирался сделать? Поколотить его? — Вопрос прозвучал куда резче, чем Тейтуму хотелось.
— Послушай, ты хочешь послушать, как было дело, или лекции мне читать? Сделал я куда больше, чем эти чертовы копы!
— Да, это правда… Так что же?
— Он мне врезал. Не слишком сильно, прямо скажем. Может, этот парень и считает себя крутым, но откровенно тебе скажу, Тейтум, дерется он как девчонка!
— Вообще-то он сломал тебе нос, пырнул ножом и устроил сотрясение мозга.
— Тейтум, кто здесь рассказывает историю? Я или ты? Или, может, ты там был? Если ты так же проводишь допросы, нечего удивляться, что этого козла никак не поймать!
— Извини. Итак, он дерется как девчонка.
— Вот именно. В общем, возвращаюсь я к себе за пушкой и иду в спальню. Выстрелил в него — и попал. Он поворачивается ко мне. Тогда я делаю предупредительный выстрел в окно…
— Иначе говоря, ты промазал.
— Ну ты и заноза, Тейтум!.. Да, промазал! Было темно, комната маленькая, у меня чертовски болел нос, и я боялся попасть в Андреа, ясно?
— Ясно.
— А дальше он смылся.
Тейтум наклонился к деду:
— Как?
— Ногами. Через дверь. Пробежал мимо меня и был таков.
— Как он при этом выглядел?
Марвин на секунду задумался.
— Вот помнишь, когда Веснушка в последний раз вцепился мне в ногу, я гонялся за ним со сковородкой?
— И разбил телевизор. Да, Марвин, этот великий день навеки останется в моей памяти.
— Я загнал гада в ванную и там зажал в угол!.. Так вот, Марвин, выражение морды у этого парня, когда он бросился наутек, было точь-в-точь как у Веснушки!
— Как у зверя в капкане, — подсказал Тейтум.
— Именно, — подтвердил Марвин. — Теперь я и думаю: может, надо было не с пушкой на него идти, а со сковородкой?
Глава 92Дейл, Вирджиния, вторник, 20 сентября 2016 года
При Андреа Зои "держала лицо" любящей сестры, поддерживающей любое ее решение. Но когда Андреа села в такси и отбыла в аэропорт, дала слабину. Страх ждал Зои в засаде, сторожил по углам, темной тенью мелькал в неосвещенной комнате или за закрытой дверью — и теперь, когда она осталась одна, почувствовал себя хозяином.
Зои открывала все окна. Гуляла до изнеможения. Включала музыку на полную громкость, чтобы в квартире не осталось ни единого тихого уголка. Заставляла себя работать: читала расшифровки допросов Клайда Прескотта, жалела, что не может заняться им сама. Почему бы и нет? Допрашивала же она Джеффри Олстона и еще некоторых серийных убийц. Но встретиться с Прескоттом лицу к лицу… нет, просто невозможно.
Зои читала его неоконченную автобиографию. Тейтум разыграл перед Прескоттом драматический спектакль, предварительно сохранив файл с рукописью на другой носитель. А вот бумажную рукопись действительно уничтожил, и об этом Зои жалела: ей хотелось бы посмотреть, как Клайд редактировал свой текст и вносил правки.
На долгое время — иногда на целых пятнадцать или двадцать минут — Зои удавалось забыться в работе: она размышляла, делала заметки, уточняла профиль, зная, что все это когда-нибудь может оказаться бесценно для другого профайлера. А потом вдруг обнаруживала, что снова смотрит в стену, напряженная, как струна, боясь вздохнуть, чувствуя, как со всех сторон ее окружает мертвое молчание.
От неожиданного стука в дверь зашлось сердце. Она хотела уже бежать на кухню и хватать самый большой нож, который там найдется, когда донесся голос Тейтума:
— Зои, ты дома? Это я.
Она отперла дверь и впустила его, почти презирая себя за то, какое испытала облегчение.
— Читаешь? — поинтересовался он, кивнув на разложенные листы рукописи.
— Очень увлекательно. Прескотт пишет ярко и выразительно. Из этой рукописи я узнала о нем очень много нового.
— По-моему, чем меньше знать об этом монстре, тем лучше.
— Он не… — Тут Зои помотала головой и не закончила фразу. — Жаль, что ты уничтожил его пометки. Хотела бы я на них взглянуть! — К собственному удивлению, она ощутила, что говорит сердитым тоном.
— Извини, я был слишком занят — спасал твою жизнь. Обо всем остальном как-то не думал.
— Можно же было измельчить чистые листы, а исписанные оставить. Или заранее скопировать рукопись. Или…
— О чем ты вообще говоришь? Я с ума сходил от тревоги за тебя! Ты представляешь, что мне пришлось пережить?
— Нет! — выкрикнула Зои. Сама не понимала, почему взорвалась — как-то ее вдруг замкнуло. — Не представляю! Наверное, мне все-таки пришлось хуже!
Тейтум взял ее за руку и очень осторожно привлек к себе. Зои не противилась; прижалась щекой к его груди, и он обнял ее — нежно, почти невесомо, словно чувствуя, что все давящее и стесняющее для нее сейчас невыносимо. Закрыв глаза, Зои слушала биение его сердца.
Через некоторое время она глубоко вздохнула и отстранилась.
— Прости.
— Не за что извиняться.
— Выпить хочешь?
Было три часа дня, и Зои ожидала, что он откажется.
— Не прочь.
Она открыла шкаф, достала бутылку "Талискер Скай" и два бокала. Плеснула немного янтарной жидкости Тейтуму и куда более щедрую порцию — себе.
— А почему так мало? — поинтересовался Грей, разглядывая бокал на свет.
— Середина дня. — Зои пожала плечами.
— Но у тебя в четыре раза больше.
— Мне можно. Я травмирована.
— Я тоже травмирован, и еще как! Только что был в больнице у Марвина.
Зои подлила ему виски, и Тейтум коснулся бокалом ее бокала.
— За травму!
Она фыркнула.
— За травму!
Оба отпили по глотку. Зои немного посмаковала горькую жидкость с дымным привкусом, затем проглотила, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло. Пили в уютном молчании; Зои не думала ни о чем конкретном, мысли бродили сами по себе, и в этом была какая-то не знакомая прежде свобода.
В конце концов она, вздохнув, заговорила:
— Ладно. Манкузо сказала мне, что делом Гловера теперь занимаешься ты.
— Сама сказала? — удивился Тейтум. — А мне она велела тебе не говорить…
Зои промолчала, слегка усмехнувшись. Немного подумав, Грей чертыхнулся.
— Блефуешь! Ничего она тебе не рассказывала!
— Она — нет. — Зои отпила еще виски, довольная собой. — А вот ты только что рассказал. Правильно я понимаю: ты сам напросился?
— Конечно.
— Есть какие-нибудь идеи, как он умудрился сбежать?
— Полиция считает, что ушел по крыше. Оттуда спустился по водосточной трубе в переулок, где полицейского кордона не было, и удрал.
— Ниндзя какой-то… А потом, видимо, убрался на автомобиле, несмотря на то, что по всему городу объявили план "Перехват".