Кляп и связанные руки — пожалуй, отличное дополнение. Раньше он об этом не думал, однако теперь так и будет действовать дальше. Когда связаны руки и заткнут рот, картинка выходит еще более… отчаянная.
— Подумай, — шептал он девушке на экране, — подумай над своим поведением!
Кнопка под видео была красной — положение "оффлайн". Он поколебался. Может, пора продолжить трансляцию?
Нет. Подождем еще несколько секунд.
Он отпил воды из стакана, мыча себе под нос прилипчивый мотивчик, услышанный по радио несколько дней назад.
Ладно. Пора.
Он нажал мышью на кнопку, и красный цвет сменился зеленым. Прямой эфир продолжается!
— Снова началось! — крикнула Лайонс.
И действительно, на экране опять появилась девушка.
— Похоже, у него были технические проблемы. — Фостер висел на телефоне, отдавая распоряжения диспетчерам: направить патрульных к дому Джулиет, домой к ее матери, поговорить с друзьями, с которыми она встречалась накануне.
— Не думаю, что технические, — ответила Зои. — Вот здесь видно, сколько времени длится видео, — оно не останавливалось. Он сам выключил трансляцию. А потом включил.
— Зачем?
— Это и есть эксперимент номер три. Дело не в кислоте. Он с нами играет. Помните, что говорила доктор Кобб? Состояние суперпозиции. Каждый раз, когда он прекращает трансляцию, мы не знаем, жива Джулиет Бич или мертва. Она в обоих состояниях одновременно. Контейнер с кислотой нужен, чтобы мы думали, что он может открыться в любой момент. Чтобы увеличить неопределенность — для нас. Заставить гадать, жива она или мертва.
— Или это настоящий контейнер с кислотой.
— Нет, не настоящий.
— Очень интересно, — раздраженно хмыкнул Фостер. — А теперь, может, скажете что-нибудь полезное? Карта необъятная, а у меня всего две собаки и один дешевый радар, да и тот барахлит. Где нам искать в первую очередь?
Поколебавшись, Зои ответила:
— У профайлеров есть так называемая географическая формула. Позволяет рассчитать примерное расстояние, на котором преступник нанесет следующий удар, исходя из допущения, что, по статистике, каждое преступление совершается все дальше и дальше от дома. Но… метод очень неточный. И требует расчета некоторых переменных, связанных с психологическим портретом преступника.
— Звучит сложновато… Зои, у нас совсем нет времени!
— Ничего особенно сложного. Просто математика.
Бентли села и начала писать в блокноте, восстанавливая формулу по памяти. Этому методу она никогда вполне не доверяла — слишком часто видела, как преступники действуют вне буферных зон, предсказанных формулой. А кроме того, терпеть не могла неопределенность.
Но надо же откуда-то начать…
— Ну? — нетерпеливо спросил Фостер.
— Секунду, — ответила она, еще раз просматривая выписанные на листок переменные, соображая, насколько те соответствуют географии предыдущих убийств. Да, более или менее соответствуют. Будь у нее хоть полчаса, можно было бы рассчитать точнее…
— Шесть-восемь миль от его дома, — объявила она. — Для простоты можем исходить из того, что живет он в центре Сан-Анджело. Предыдущие места преступлений этому соответствуют.
Лайонс уже отмечала на карте места поиска, а Фостер, снова схватив телефон, приказывал отправить туда всех кинологов с собаками, каких смогли найти.
Джулиет не могла дышать. Ощутила это, едва очнулась, и чувство не уходило. Тьма, кромешная тьма окутывала ее невесомым покрывалом, липла к телу, не отпускала. Перекрывала доступ воздуха.
Джулиет кричала, кричала, пока к горлу не подступила рвота, и лишь тогда усилием воли заставила себя остановиться. Во рту кляп; можно задохнуться и умереть.
Впрочем, наверное, смерть и так неизбежна.
Лежа на спине неподвижно, она могла вообразить, что находится в огромной темной комнате. Однако любое движение разрушало эту иллюзию. Стены тюрьмы смыкались вокруг нее со всех сторон. Деревянная крышка ящика — меньше чем в двух дюймах от носа. Попытавшись поднять ногу, она ударилась коленом о дерево.
В горле першило, между ног было жарко и влажно. Она обмочилась чуть раньше, когда давление в мочевом пузыре стало нестерпимым. Воспоминания о прошлом вечере были отрывочными и бессвязными. В ресторане с Тиффани и Луисом… в машине… а что потом?
Обрывки образов и ощущений вспыхивали и гасли в сознании, словно светлячки. Нож, приставленный к горлу. Чужая хватка на плече. Кислый запах чужого пота.
Она снова начала кричать. И зарыдала. А потом затихла, чувствуя, как смыкаются тьма и тишина.
И вдруг… какой-то звук. Что это? Ритмичное бам-бам-бам… Что-то очень знакомое!
Басы! Музыкальный ритм. Где-то рядом, не очень далеко, кто-то слушает громкую музыку!
И она закричала опять, напрягая все силы, чувствуя, что горло вот-вот разорвется от крика.
Музыка стихла.
Теперь ее все-таки вырвало. Рвота заполнила рот, пошла носом, перекрыла ноздри. Джулиет не могла дышать.
— Что за звук? — спросил вдруг Тейтум.
— Какой звук? — нахмурилась Зои.
Звуков вокруг было примерно миллион: Фостер и Лайонс, перекрикивая друг друга, говорили по телефонам, трещала и хрипела полицейская рация, настроенная на поисковую волну, видео включалось и выключалось еще четыре раза, и каждый раз напряжение в комнате росло так, что его можно было руками потрогать: никто не знал, вернется ли трансляция или это конец.
— Какой-то звук на видео. — Тейтум оглянулся вокруг. — Фостер! Лайонс! Ради бога, заткнитесь хоть на секунду!
Все замолчали, Фостер выключил радио. Остались лишь звуки, доносящиеся с экрана телефона. Тихий плач Джулиет. И что-то еще. Размеренное ритмичное "бам-бам-бам".
— Музыка! — сказал Тейтум.
— Кто-то поблизости слушает музыку? — недоверчиво переспросил Фостер. — Думаете, что, возможно, она не похоронена?
— Нет, нет, слушайте! Стихает, — сказала Зои.
В этот момент Джулиет начала отчаянно кричать сквозь кляп, и ее крик заглушил басы.
— Скорее всего, мимо проехала машина, в которой громко играла музыка, — сказала Зои. — Эта жертва зарыта не так глубоко, как предыдущие.
— Отлично, собакам будет проще, — заметила Лайонс.
— Что-то не так. — Тейтум склонился над экраном. — Взгляните на нее!
Джулиет отчаянно дергалась и металась в своих путах. В углу рта сквозь кляп проступила пена. Из ноздри вздулся пузырь жидкости. Зои перевела взгляд на металлическую коробочку, спрашивая себя, неужели все-таки ошиблась — но контейнер с "кислотой" оставался закрыт. А в следующий миг она поняла, что происходит.
— Ее только что вырвало! — воскликнул Фостер. — Она давится. Черт!
Чувство беспомощности было почти невыносимым. Все, что они могли сделать, — смотреть, как несчастная девушка, с широко раскрытыми глазами и судорожно сокращающимся горлом, дергается в тесной клетке. Она мотала головой, билась ею о деревянные стенки, поцарапав себе лоб. Зои затаила дыхание: ей казалось, она сама заперта в ящике и борется за жизнь.
Но вот из ноздри Джулиет вырвался еще один пузырь, и она затихла. Заморгала, судорожно раздувая ноздри. Все-таки продышалась!
Тейтум медленно выдохнул.
— Едва не… — проговорил он.
— Еще бы немного… — выдохнула Лайонс.
— Музыка, — снова заговорил Тейтум. — Надо найти машину, в которой играла музыка. Отследив ее маршрут, мы сможем понять, где Джулиет.
Фостер молча смотрел в пространство.
— Фостер, вы меня слушаете? Скажите патрульным, чтобы останавливали всех, у кого громко включена…
— К черту! — Фостер уже набирал номер на телефоне. — Есть идея получше. — Он приложил телефон к уху. — Вот что: скажи всем патрулям, чтобы включили музыку и проигрывали ее через громкоговоритель. Так громко, как только могут, поняла? Если проедут мимо места, где ее закопали, мы их услышим. Да, верно. И скажи, чтобы песни выбирали такие, где побольше басов. Как можно больше. Только скоординируй их друг с другом, чтобы разные песни ставили, не одну и ту же!
Он включил радио, где диспетчер уже передавала патрулям его инструкции, и широко улыбнулся остальным:
— Вот теперь, пожалуй, мы ее найдем!
Глава 65
В горле першило, во рту стоял тошнотворный вкус рвоты. Джулиет уже почти не двигалась — не было сил. И даже мысли о том, что воздух скоро закончится и она умрет, не вызывали прежнего ужаса.
В голове пульсировала боль. По виску что-то стекало — должно быть, кровь. Страшно болели плечи: несколько часов она пролежала с руками, связанными за спиной. Кисти совсем онемели. Первое время Джулиет пыталась шевелить пальцами, чтобы не прекращался приток крови, но теперь уже не думала об этом. Ей хотелось одного — чтобы все закончилось. Уже неважно как.
Сколько она здесь лежит? Целую вечность. Воспоминание о музыке над головой стало расплывчатым, нечетким, словно из сна. Наверное, вообще почудилось.
И вдруг, будто услышав ее мысли, наверху вновь послышалась музыка. На этот раз она звучала по-другому. Неприятная, визгливая, с каким-то треском.
Однако сил на крик не осталось.
Потом музыка стихла, и Джулиет погрузилась в забытье.
— Пока не идет трансляция, мы с каждой секундой теряем шансы, — мрачно заметил Фостер.
Экран оставался черным уже три с половиной минуты — пока что самый долгий перерыв в вещании. Если убийца решил прекратить ее совсем, Джулиет обречена. Даже если трансляция возобновится, велика вероятность, что за это время кто-то из патрульных проехал мимо могилы, но теперь они об этом не узнают. Фостер делал все возможное для координации поисков — каждый раз, когда прекращался прямой эфир, приказывал остановиться и патрульным: но в поисках Джулиет участвовали уже четырнадцать полицейских машин с орущей из динамиков музыкой, и слаженно действовать им становилось сложно.
Что еще хуже, диспетчерская разрывалась от телефонных звонков. Граждане Сан-Анджело, тихим воскресным утром разбуженные музыкой на полной громкости, вовсе этому не обрадовались и принялись дружно набирать 911. Вперемешку с ними звонили перепуганные люди, наткнувшиеся на видео с Джулиет. Пробиваться через все это и продолжать координировать поиски было все труднее. Лейтенант Дженсен, появившийся в участке часом раньше, вызвался решить эту проблему, но, по мнению Зои, только ухудшил ситуацию.