– Вообще-то, может быть, ты где-то и прав, – начал понемногу сдаваться я. – Оно, конечно, интересно взглянуть хотя бы одним глазком, что там за этой дверью творится. Но, понимаешь, стремно… А вдруг, там… А впрочем…
Не раздумывая более ни мгновения, я крепко зажмурился и сделал решительный шаг прямо в лазурную синь портального перехода.
В следующий момент ничего такого страшного не случилось. Ну, крутануло малость меня, ну, дурноту почувствовал легкую, а в остальном «нормально, Константин, отлично, Григорий» – не шлепнулся-таки на пятую точку и не блеванул. Открыл глаза и понял, что стою на мощеной гранитной брусчаткой неширокой тропе, а вокруг безбрежный океан алого пламени.
«Вот же незадача, – подумал я. – Из огня да в полымя, причем, в самом буквальном смысле».
Действительно, весьма забавное местечко. Узнать бы еще, за какой такой надобностью меня сюда занесло? Впрочем, несмотря на гнетущую обстановку, мое внутреннее состояние явно пошло на поправку – какая-никакая определенность лучше любых душевных метаний. Осмотрелся, но, кроме означенной тропы и бушующего вокруг пламени, ничего не увидел. Посмотрел назад – выложенная брусчаткой тропа резко обрывается, и на ее месте – высоченная стена алого как кровь огня. Получается, что у меня всего лишь одна дорога – по узкой тропе, мощенной гранитом. Интересно, где засада? Огонь вроде бы не жжется, дорога ровная и прямая – почему бы не прогуляться?
Сделал шаг, за ним другой, потом третий и бодро потопал меж двух пламенных стен. На десятом обернулся и был несказанно удивлен тем фактом, что пройденный мною участок пути уже поглотила движущаяся вслед за мной стена огня. Иначе говоря, вернуться туда, откуда я начал свой путь, возможности у меня уже не было. Ну что ж – я пожал плечами – вперед, так – вперед, делать нечего.
Какое-то время я двигался по прямой как стрела тропе, не обращая внимания на высоченные языки пламени, колышущиеся по обеим ее сторонам, подобно каким-нибудь фантастическим цветам. Однако по мере продвижения становилось все жарче и жарче. Я уже много раз пожалел о том, что принял решение переступить небесную синь портального перехода. С каждым шагом становилось все горячее и горячее. Я бросился бежать, чтобы как можно быстрее преодолеть отмеренный неведомо кем путь. Вскоре моя одежда начала тлеть, а потом и вовсе вспыхнула. И мне в срочном порядке пришлось от нее избавляться. Затем затрещали волосы на голове и всем теле, неприятно запахло жженой шерстью. Выделяемый порами пот, едва появившись, тут же испарялся, и в какой-то момент кожа на мне начала пузыриться и лопаться. Невозможно описать словами мои физические и душевные муки. Хотелось содрать с себя обуглившуюся кожу, и в то же самое время было очень больно к ней прикасаться. Невыносимо хотелось шагнуть с пути прямиком в кроваво-алое пламя и принять смерть как высший дар. В то же время я понимал каким-то шестым или десятым чувством, что этого делать ни в коем случае нельзя, а еще то, что нужно идти вперед, пока ноги двигаются, а сознание меня не покинуло.
Не помню, в какой момент мой мозг, не выдержав невыносимой боли, отключился. Нет, не совсем отключился, мизерной частичкой своего сознания я продолжал цепляться за жизнь и управлять своим обгоревшим до основания, лишенным кожи телом. Уши мои давно свернулись в две трубочки, нос сгорел, губы и щеки полопались, обнажив зубы и язык, глаза повылазили из орбит и теперь шипели от невыносимого жара, отдавая раскаленному воздуху последние остатки живительной влаги. Непонятно, какие внутренние резервы подвигли меня продолжить свой путь, но я шел и шел меж двух огненных стен – обгорелый кусок пока еще живой плоти, а по сути уже мертвец.
Мучения мои закончились как-то по-будничному резко без какого-либо ощутимого перехода. Я вдруг почувствовал, что мои вытянутые вперед руки уперлись в какую-то непреодолимую преграду. Далее дороги не было. На этом запас моих жизненных сил полностью иссяк, и я наконец-таки принял столь долгожданную и благодатную смерть…
– Пили-пили-пилили-пили!.. – невыносимо противный звонок будильника выдернул меня из сладостных объятий Морфея.
Я открыл глаза и обнаружил себя лежащим на диване гостиной комнаты своей берлоги. Постель разобрана, я в трусах и майке. Хоть убейте, не помню, когда и каким образом оказался у себя дома. Протянул руку к будильнику и крепким ударом ладони по клавише заставил его замолчать. Вроде бы сигнал я не включал, так какого хрена раззвонился?
И тут я вспомнил события прошедшей ночи. Излишне услужливое воображение весьма правдоподобно нарисовало перед моим внутренним взором кошмарное порождение земных глубин. Затем я вновь почувствовал на своей коже обжигающее дыхание Пламенного Пути…
– Пламенный Путь, – произнес я вслух и присел на кровати, свесив ноги.
Интересно! Очень интересно! Несомненно – Пламенный Путь. По-другому это место и не назовешь. Да, но откуда мне все это известно? Как там у классика: «А был ли мальчик?»
На всякий случай я обследовал себя самым тщательнейшим образом. Все детали моего многострадального организма находятся вроде бы на полагающихся им местах. Кожа, обычная белая, без каких-либо признаков ожогов. Глаза, уши, нос также не пострадали – как положено, видят, слышат, обоняют. Так что же все-таки вчера со мной произошло? Ведь точно помню, как бежал по ночному кладбищу, только пятки сверкали, как в спину мне дышала насекомообразная тварь. Ну, не совсем дышала, а трещала ветвями и топала лапами, что твой слон, а может быть, мне всего лишь показалось, что громко топала – у страха глаза велики. Показалось или не показалось, но я готов поклясться чем угодно и на чем угодно, что чудище мне вовсе не примерещилось и если бы не батюшка… Как там его?.. Дай Бог памяти! А!.. Вспомнил – отец Кирилл… Интересно, каким образом ему удалось расправиться с адской тварью? И удалось ли?
Все-таки удалось – решил я – иначе я не смог бы попасть в свою берлогу. Все понял: отец Кирилл с помощью святой воды или иконы извел скотину, затем мы с ним распрощались, и я преспокойно отправился к себе домой. Только вот почему-то в памяти не осталось никаких воспоминаний касательно нашего расставания. Зато я прекрасно помню, как подошел к какой-то иконе, как оказался в неведомом месте, потом шагнул в небесно-синюю дверь и очутился в некоем подобии Геенны Огненной. Там я, кажется, и умер. «Пламенный Путь» – вновь всплыло в памяти ранее незнакомое название. И вовсе-то и не умер – эвон какой красавец руками-ногами шевелит, жрать хочет. Прошел я этот путь, а толку-то. Какого Бена меня вообще потащило туда – как вспомню, так вздрогну. Кстати, насчет пожрать, я бы не отказался. А по поводу вчерашнего, загляну в церковь, найду отца Кирилла и хорошенько его порасспрошу…
Через час я стоял на пороге церкви. Шла заутренняя. Кажется, намечался какой-то крупный церковный праздник, и народу внутрь набилось, как сельдей в бочку. Мне с трудом удалось протиснуться через толпу, и, в конце концов, я хорошенько рассмотрел облаченного в праздничные ризы священника. К моему глубокому разочарованию, это был не отец Кирилл, а какой-то другой человек. Ошибиться я не мог, поскольку тот, кто мне нужен, не выделялся особенной статью и голосистостью, а этот и ростом на полголовы повыше меня будет и басовит зело – аж стекла в окнах звенят от его благостного песнопения.
Выбравшись из толпы, подошел к торгующей свечами и другими церковными атрибутами пожилой даме интеллигентной наружности и попытался расспросить ее об отце Кирилле.
– Отец Кирилл?! – недоуменно воззрилась на меня служка. – Нет у нас такого. Только отец Ионафан. Да и не положено при одной церкви двум батюшкам.
– А может быть, вы знаете такого невысокого, толстенького с бородой, на гнома сказочного похож? – не унимался я.
– Окстись, молодой человек, говорить эдакое! – возмутилась старушенция. – Ты еще Лукавого помяни!..
– Дико извиняюсь! – для верности я даже перекрестился на образа.
К сожалению, моя попытка реабилитироваться закончилась полным фиаско, поскольку осенил я себя крестным знамением не справа налево, а наоборот – слева направо. Поначалу я даже не понял, отчего замкнулась старушка. Хотел прикупить свечей, в качестве взятки, или отстегнуть энную сумму на какое-нибудь богоугодное дело, но женщина оказалась с характером: товар отпускать наотрез отказалась, денег не взяла, а велела для начала побеседовать с батюшкой, чтобы тот научил «разных там богохульников», как надлежит вести себя в божьем храме.
Поняв всю бесперспективность попыток сойтись с непоколебимой в своем упрямстве женщиной, попробовал пообщаться с кем-нибудь из местных завсегдатаев. Таковых несложно было вычислить по фанатичному сиянию в ясных очах и благостному выражению лиц. К великому моему огорчению, имя отца Кирилла ни одному из них ни о чем не говорило. Эти также, будто сговорились, и в один голос твердили, что никакого отца Кирилла здесь отродясь не бывало. Мне даже пришлось прибегнуть к своим экстрасенсорным способностям и хорошенько прозондировать пару-тройку голов, даже под черепушкой отца Ионафана основательно покопался. Действительно, вчерашнего моего знакомого здесь никто не знал.
Интересная получается ситуёвина: какой-то совершенно посторонний человек орудует по ночам в божьем храме и никому до этого нет дела. Свежо предание, да верится с трудом. Чтобы какой-нибудь поп вот так запросто отдал первому встречному ключи, дескать, пользуйся, дружище, только к утру верни – ну ни в жизнь не поверю. Однако факт остается фактом – прошлой ночью здесь был некто, представившийся отцом Кириллом.
Ба! Я с размаху шлепнул себя по лбу. А может быть, и зверь, и огненное зазеркалье – всего лишь плод моего воспаленного воображения. Ну, взял вчера грех на душу – отправил на тот свет нескольких негодяев, ну, понервничал. Домой вернулся, разом отрубился и увидел сон, достаточно реалистичный, чтобы воспринять его как явь. Вроде бы все складно получается, но сегодня утром я специально обратил кое на что внимание и обнаружил на стылой после ночного морозца земле следы своих ботинок, а также характерные отпечатки лап того самого зверя. Ошибиться я не мог, поскольку истинное мастер