Они помолчали. Потом Ли произнесла:
– Халил сказал, он собирается вложить деньги в «Глаз тигра»?
Ее не удивило решение Халила оставить пост помощника министра культуры и основать синдикат для финансирования художественных фильмов. Еще в то далекое лето, посредничая на съемках «Арабских ночей», он проявлял повышенный интерес к кино.
В памяти Мэтью вспыхнула докладная записка Циммермана.
– Так и есть. Мы потратили два года на переговоры, но, кажется, близки к подписанию договора. Осталось найти студию.
– Рада, что у тебя все хорошо.
– Неужели?
Ли пошатнулась как от удара. Что он знает?
– Да, конечно.
Его так и подмывало спросить, почему она зарубила его сценарий, но вместо этого он уступил искушению и поправил упавшую ей на щеку светлую прядь.
– Ты всегда нравилась мне с распущенными волосами. Ли проглотила комок.
– Знаю.
– Так было в нашу первую ночь. – Он погладил ее по щеке.
– У тебя хорошая память.
– Тебя трудно забыть, Ли. Я пробовал.
– Мэтью…
– Одно время я сравнивал тебя с боттичеллиевским ангелом. Никогда не встречал такой красивой женщины. И такой опасной.
– Опасной?
Он так страстно желал ее, что испугался утратить контроль над собой. После всех этих лет, после двух мучительных расставаний – кажется, уже можно было понять, что значит связываться с этой женщиной.
– Да, опасной. Сирена – вот что приходит на ум.
– Если принять во внимание, что сирена славится тем, что завлекает и губит мужчин, – не слишком лестное сравнение.
– Наверное. – У него свело желудок при воспоминании о ее предательстве. Как можно быть такой обворожительной – и такой коварной? Мариссины махинации по крайней мере видны невооруженным глазом – конечно, если вы не налижетесь и не потеряете бдительность. Зато мотивы Ли оставались для него тайной за семью печатями. – Моя любовь к тебе всякий раз приносила несчастье.
Ударь он ее – и то не было бы так больно. Ли вздрогнула и глубоко втянула в себя воздух. Она не думала, что он так сильно против нее настроен. Ли обхватила плечи руками – характерный жест самозащиты.
– Извини. Может, тебе лучше уйти – пока мои пагубные чары не подействовали?
Между ними бесшумно опустился железный занавес, и Мэтью понял, что зацепил больной нерв. Придет ли время, когда они перестанут обижать друг друга? И окончательно отпустят друг друга на все четыре стороны…
– Черт, это я должен извиняться. Иди сюда. – И он обнял ее за плечи.
Ли положила голову ему на плечо. От Мэтью исходила прежняя сила – утешая и разжигая чувственность.
– Почему? – чуть слышно выдохнула она: рот был прижат к его пиджаку. Но Мэтью понял: ведь и его мучила та же мысль. Он отвел волосы и поцеловал ее хрупкую шею.
– Почему у нас не получилось, Ли, – или почему мы не можем друг без друга?
Она откинула голову назад, чтобы видеть его лицо. В лунной дымке Мэтью увидел ее блестящие, влажные ресницы.
– И то и другое.
По щеке Ли покатилась крупная бриллиантовая капля. Мэтью стер ее. Он слышал биение ее сердца, ощущал ее трепет – и вот, будучи человеком, который никогда не действовал сгоряча, прижал к ее губам свои губы.
Ли застонала, почувствовав внутри толчок, как при землетрясении. Потом обняла Мэтью за шею и позволила его языку исследовать влажную глубину ее рта.
– Господи, как я хочу тебя! – Он целовал ее щеки, подбородок, виски. Все имело солоноватый привкус слез. – Я хотел тебя с первой минуты, как увидел. – Его руки забрались под бархатный жакет насыщенного голубого цвета, расстегнули платье и стали ласкать груди. Набухшие, те сами просились в руки. Соски трепетали от напряжения.
– Поедем домой, а, Ли? Сколько я выстрадал, думая о тебе и Джошуа, – но без тебя еще хуже!
– О чем ты говоришь?
– Я знаю. – У нее была теплая атласная кожа, одного только запаха было достаточно, чтобы его воспламенить, а вкус ее губ грозил совсем свести с ума. – Знаю о тебе и твоем отце. Но я могу себе представить: сначала ты была ребенком, он тебя заставил. А потом ты боялась оттолкнуть его.
– Все было совсем не так! – Ли отшатнулась и чуть не упала на мокрый песок. – О Господи!
Ее пронзил жгучий стыд, тем более невыносимый, что именно он, человек, которого она любила, узнал о ее тайном грехе. Мысли и чувства, которые она подавляла в себе с тех пор, как ее обожгло воспоминание о предательстве отца, хлынули наружу, сбивая с ног. Ли упала коленями на песок и, зажав рот, стала раскачиваться взад и вперед. Сквозь пальцы прорывались рыдания.
– Черт возьми, Ли! Прости! – Мэтью опустился перед ней на корточки и попытался отодрать ее руки от лица, но она только горше разрыдалась.
– Уходи, Мэтью. Не хочу тебя больше видеть – никогда в жизни!
– Это трудно. Мы заняты одним делом. Живем в одном городе.
– Уйдешь ли ты наконец? – Она отняла руки и уставилась на него блестящими сквозь слезы, жесткими глазами. На него накатил леденящий ужас, какого не было со времен Вьетнама.
– Я поищу Халила.
– Нет!
– Тогда Тину, – и прежде чем она успела возразить, бросился через весь пляж к дому.
Тина чем-то угощалась возле буфетной стойки и, к ужасу Мэтью, осталась безучастной.
– Вы с Ли девять лет играете в эту дурацкую игру. – Она взяла с тарелки запеченные с сыром лепестки гибискуса. – Мне осточертело наблюдать, как идиотская гордыня губит двух хороших людей, созданных друг для друга. Позволь тебе заметить, Мэтью, что если ты любишь Ли, ты должен сам о ней позаботиться!
– Я пытался – она прогнала. – Он вцепился в Тинину руку. – Идем, Тина, с ней творится неладное. Помоги! Пока она не отмочила что-нибудь такое, о чем мы все потом горько пожалеем!
Впервые Мэтью не скрывал своих чувств! В темных глазах стыл невыразимый ужас. Тина дрогнула.
– Где она?
Он потащил ее через толпу, а очутившись снаружи, показал туда, где Ли по-прежнему раскачивалась взад-вперед на пустом пляже.
– Черт бы тебя побрал, Мэтью Сент-Джеймс! – прошипела Тина; черные глаза метали молнии. – Что ты сделал на этот раз?
И, не дожидаясь ответа, скинула туфли на шпильке и побежала по песку.
Мэтью стоял на террасе и ждал. Наконец он увидел, как Ли повернулась к Тине и позволила обнять себя. У него вырвался вздох облегчения.
– Вот ты где! – Подошла Джилл с двумя фужерами шампанского. – Я принесла нам выпить.
Мэтью стрельнул взглядом туда, где Ли медленно поднималась на ноги.
– Едем домой.
Джилл вылила шампанское в ближайший цветочный горшок.
– Миленький, ты прочитал мои мысли!
– Ты не представляешь, как я соскучился по тебе – вот так! – воскликнул Халил, обнимая Ли. С ней произошла перемена; очевидно, это было как-то связано с появлением на вечеринке Мэтью. – Сколько раз мечтал снова заниматься с тобой любовью! Я ничего не забыл.
– Я тоже. – И это было правдой. Встречи с Халилом чудесной сказкой остались в памяти.
Они сидели в ее гостиной; в окна проникал лунный свет. Сразу по приезде Ли зажгла три белые восковые свечи. Халил любовался ее лицом и думал, что Ли – как золото, которое не портит патина лет. Никогда еще она не была такой красивой. И такой печальной.
– Я надеялся, что мы сможем продолжить наши отношения оттуда, где остановились в прошлый раз, – пробормотал он, целуя Ли.
Она тоже надеялась. Прислушавшись наконец к советам Ким (сколько можно оплакивать умершую любовь?), решила этой ночью отдаться Халилу. Но когда его губы коснулись ее губ, а руки скользнули под платье, чтобы ласкать ее груди, ей показалось, что это Мэтью.
– Ах, Халил, – она погладила его по щеке. – Я понимаю, что обнадежила тебя: и по телефону, и сегодня вечером, но… Черт бы побрал все! У меня не получается!
Он стал бережно целовать ее пальцы.
– Ты все еще любишь его?
– Да.
– Тогда почему ты не с ним?
Такой простой вопрос. Такие сложные ответы…
– Это трудно объяснить. – Она встала с тахты и начала ходить по комнате.
– Моя бабушка любила повторять старинную арабскую пословицу: «Гордость идет впереди поражения».
Ли слабо улыбнулась.
– Это арабская пословица?
– Не исключено. Запад много чего позаимствовал из нашей культуры. Как бы то ни было, Ли, это похоже на правду.
– Какая там гордость… Если бы все сводилось к гордости, я приползла бы к Мэтью на коленях и умоляла бы взять меня обратно.
Пришла очередь Халила усмехнуться.
– Что-то мне трудно себе такое представить.
– Ладно, может, и не умоляла бы. Но это мелочь… Мэтью знает. Неважно откуда. Хотя нет, ей безумно хотелось бы это выяснить. Но главное – он знает.
– В чем бы ни заключалась ваша проблема, Ли, вы с Мэтью – культурные люди. Вы вполне можете с ней справиться – если готовы пойти на риск.
Горячо!
– Халил, я знаю, у тебя лучшие намерения, но не будем больше об этом. – Ли включила свет. – Необходимо еще кое-что обсудить.
– Что же?
– «Глаз тигра». Мэтью дал понять, что вы заключили договор, остается только найти студию.
Он откинулся в кресле, зажег тонкую сигарету и с любопытством взглянул на Ли.
– Ты спрашиваешь как влюбленная женщина? Или как администратор, умеющий отличить талантливый сценарий от дешевки?
– Не давай ему ставить этот фильм!
В ее голосе прозвучали истеричные нотки, и он моментально насторожился.
– Почему? Это увлекательнейшая история – ты сама знаешь: вы были женаты, когда он создавал этот сценарий.
Ли опустилась рядом на тахту.
– Его убьют.
– Мэтью так не считает.
– Мэтью? Ему тоже угрожали?
Ну вот, наконец-то все стало на свои места и Халил понял, почему студия «Бэрон» отклонила сценарий Мэтью. Он ухмыльнулся.
– Дорогая Ли, ты умная женщина, но когда дело касается Мэтью Сент-Джеймса, у тебя на глазах появляются шоры. Конечно, ему угрожали и продолжают угрожать, роскошная, глупая женщина! Неужели ты думала, что они ограничатся тобой? Зная, как этот человек одержим своим замыслом? Мэтью – не из тех, кто уклоняется от борьбы. Возможно, это-то и привлекло тебя в нем.