В интервью с историком А. Фурсенко в 1989 году Большаков скажет, что «братья Кеннеди ему были по-человечески близки. Как ужасно, что Роберт мог подумать, что я, зная о ракетах, сознательно обманывал. Конечно, я не выкладывал ему абсолютно все, что знал, но это был такой огромный обман, что страшно подумать. Мне и тогда это было неприятно узнать, а теперь на старости лет особенно неприятно вспоминать».
Утешением может служить тот факт, что советник президента Кеннеди Соренсен позже утверждал: администрация не считала, что Большаков сознательно обманывал их. Они относились к Георгию Никитичу с полным доверием.
Однако вернемся к событиям тех трагических дней.
22 октября президент Джон Кеннеди в обращении к нации объявил об установлении США блокады Кубы.
На следующий день Советский Союз выступил с заявлением, в котором блокада Кубы, задержание и осмотр судов были названы «беспрецедентными и агрессивными действиями».
Москва предупреждала, что подобные действия могут привести к термоядерной войне, и если агрессор начнет ее, то Советский Союз нанесет самый мощный ответный удар.
В США скупали продукты на случай войны — сухари, шоколад, консервы.
25 октября на радио передали условный сигнал атомной тревоги.
26 октября президент США приказал приступить к разработке операции по высадке американских войск с целью установления «гражданской власти» на Кубе. Однако Джон Кеннеди не дал команду, он ждал ответа Никиты Хрущева.
Советское правительство предложило вывести с Кубы наше оружие в обмен на невмешательство в дела Кубы и сохранение суверенитета этой страны.
27 октября над Кубой сбит американский самолет-разведчик. Американские генералы предложили нанести удар по Кубе.
Напряжение нарастало. Опасность войны была крайне велика.
Роберт Кеннеди встретился с послом СССР Анатолием Добрыниным и передал, что кризис обостряется, на президента США оказывается сильное давление. Может начаться война. Президент не хочет столкновения. Но помимо его воли может случиться непоправимое.
В тот же день, после встречи с Добрыниным, Роберт Кеннеди позвонил Большакову и подъехал к его дому. Они говорили прямо в машине Кеннеди. Роберт повторил сказанное Добрынину и добавил, что президенту США «почти невозможно будет сдержать военных в ближайшие сутки, если не поступит позитивного ответа из Москвы…»
Слова Кеннеди были срочно переданы в столицу СССР.
28 октября ранним утром Большакову позвонил Бартлетт. Он сообщил, что московское радио открытым текстом передает послание советского правительства президенту США Кеннеди о решении проблемы кубинского кризиса.
«Фактически к исходу этих тринадцати дней, — скажет потом Георгий Большаков, — мир заглянул в бездну ядерной катастрофы. И надо отдать должное и премьеру Хрущеву, и президенту Кеннеди за то, что у них обоих хватило политического мужества прийти к пониманию, что в кубинском кризисе не будет ни победителей, ни побежденных».
Правда, понадобилось еще три недели, чтобы поставить точку в крайне взрывоопасном кризисе. В эти дни между СССР и США шли тяжелые переговоры о выводе с Кубы теперь уже наших самолетов «Ил-28».
Москва увязывала вывод бомбардировщиков с отменой карантина и прекращением полетов американских самолетов над Кубой.
Кеннеди отклонил требование советской стороны. Свою позицию он объяснил тем, что у правительства США нет других гарантий, что Кастро будет выполнять соглашение.
Шли долгие препирательства между Робертом Кеннеди и послом Советского Союза в США Анатолием Добрыниным. Кеннеди был уязвлен неуступчивостью советской стороны.
19 ноября на встрече с Большаковым Роберт Кеннеди отметил, что «обстановка вокруг Кубы вновь значительно обострилась из-за того, что Кастро отдал приказ сбивать американские самолеты». Брат президента предложил скорее решить вопрос о выводе «Ил-28» с Кубы.
В тот же день Большаков отправил телеграмму в Центр, в которой доложил о разговоре с Кеннеди и его настоятельных пожеланиях.
Ответ из Москвы в Вашингтоне ждали до 20 ноября. На этот день была назначена пресс-конференция президента США Джона Кеннеди.
Хрущев согласился. И пресс-конференцию руководителя США Большаков и Роберт Кеннеди уже смотрели вместе в кабинете министра юстиции. Роберт Кеннеди с удовлетворением говорил:
— Ну что, Джорджи, теперь все кончено. Теперь нам нужно поскорее забыть все происшедшее в эти тринадцать дней и начать, как предлагает президент, «с чистого листа», не озираясь на прошлое… Выиграли мы оба. Выиграл весь мир.
Откровенно говоря, Георгий Большаков не против был начать все «с чистого листа». Однако, как показала жизнь, сделать это не удалось. Прошлое не выпускало Георгия Никитича из своих цепких лап.
Жертва американских «акул пера»
Ранее уже упоминалось, что американская и советская стороны всячески скрывали от общественности отношения Большакова с Робертом Кеннеди, а тут неожиданно 5 декабря журналисты Чарлз Бартлетт и Стюарт Олсоп опубликовали в газете «Сатердей ивнинг пост» сенсационную статью о секретной миссии Георгия Никитича. Причем это была статья не просто о конфиденциальном канале связи между руководителями двух крупнейших в мире стран, а о том, что Хрущев использовал Большакова в качестве дезинформатора якобы для введения в заблуждение Джона Кеннеди относительно размещения советских ракет на Кубе.
В этот же день влиятельная «Вашингтон пост» вышла со статьей все того же Олсопа, в которой автор еще подробнее рассказывал об особой миссии советского дипломата. Под броским заголовком «Советский план обмана» журналист повествовал о том, как американская администрация стала жертвой обмана, доверившись этой самой конфиденциальной связи. Здесь были приведены даже факты о встрече Большакова и Хрущева в Пицунде, о которых знал, по существу, только Роберт Кеннеди со слов Георгия Никитича.
До сих пор в этой истории больше вопросов, чем ответов. Разумеется, первые подозрения падают на Роберта Кеннеди. Зачем он «сдал» Большакова прессе? Какая в том была необходимость?
Сам Роберт Кеннеди при встрече с Большаковым свое участие в этой истории отрицал. Он говорил, что появление статей стало для него самого полной неожиданностью.
Бытует мнение — и его поддерживают советники президента Джона Кеннеди Теодор Соренсен и Артур Шлезингер-младший, — что американская сторона «не предавала» Большакова, а Роберт Кеннеди ценил и любил Георгия Никитича. Он просто стал жертвой американских «акул пера». Слишком уж много журналистов знали о связях Роберта Кеннеди с Большаковым и особой миссии последнего. Рано или поздно подобная публикация должна была появиться. И она появилась. Правда, в ней почему-то так и не прозвучала фамилия самого Роберта Кеннеди.
Возможно, причина утечки конфиденциальной информации значительно глубже. Наивно полагать, что Роберт Кеннеди не знал, не ведал, сотрудником какого ведомства на самом деле является Большаков. А если бы это стало известно более широкому кругу, тем же «акулам пера», и Кеннеди обвинили в секретных связях с советской разведкой? Это уже скандал иного порядка. Поэтому, возможно, страхуясь, администрация президента заранее «выпустила пар», дала утечку о конфиденциальном канале связи. Да при этом руками журналистов еще заодно и обвинила советскую сторону в обмане.
Так или иначе, но после подобных публикаций судьба Большакова была решена. Теперь его не могли использовать ни как разведчика, ни как «секретного посла по особым поручениям». ГРУ приняло решение отозвать его на родину.
14 декабря во время прощальной встречи Роберт Кеннеди спросил, не повредят ли Большакову в его будущей карьере статьи, опубликованные в американской печати?
Что мог ответить на этот вопрос советский военный разведчик? Он лишь пошутил: «Без работы не останусь…» Хотя, откровенно говоря, собственное будущее не могло его не беспокоить.
Посол Анатолий Добрынин отправил министру обороны телеграмму, в которой высоко оценил миссию Большакова и просил трудоустроить Георгия Никитича. Маршал Родион Малиновский, в свою очередь, наложил резолюцию на телеграмме: «Претензий к тов. Большакову нет. Дать достойную работу».
Судя по неофициальной, но общепринятой в ГРУ оценке, особых лавров за свою работу в США Георгий Никитич не снискал.
По возвращении из Вашингтона он не удостоился ни ордена, ни медали, ни даже ценного подарка или денежной премии. В аппарате ГРУ его не оставили, хотя после двух командировок в США Георгий Никитич имел большой опыт работы за океаном и, несомненно, был бы полезен, например, на американском участке. Его отправили в Агентство печати «Новости», заведовать отделом.
В АПН в ту пору, что называется, в резерве, находилось немало бывших разведчиков, которые надеялись, что их вспомнят. Надеялся и Большаков. Не вспомнили. Не позвали. А уж после того, как в 1964 году сместили Никиту Хрущева, а следом за ним и хорошего знакомого Георгия Никитича — главного редактора «Известий» Аджубея, надежды рухнули.
Через три года, в 1967-м, Большакова уволили из АПН. Ему было всего 45 лет. За спиной опыт работы в разведке, прекрасное знание языка, он полон сил, энергии. Но ни опыт, ни энергия Большакова уже никому были не нужны.
Как жил все последующие годы «посол по особым поручениям на высшем уровне» Георгий Большаков? Тяжело жил. Забытый всеми, без хорошей работы, а самое главное, не оцененный по достоинству.
Мой земляк-смолянин, ветеран военной разведки, полковник Александр Никифорович Никифоров, знавший Большакова по совместной работе в США и друживший с ним, рассказывал мне о переживаниях Георгия Никитича.
В те годы, после отъезда Большакова из США, о нем много писали в американских СМИ, высоко оценивал его посредническую миссию Роберт Кеннеди, а здесь, в Советском Союзе, — полное молчание. Словно и не было такого человека, к помощи которого прибегали в кризисные дни сильные мира сего.
А. Фурсенко, который встречался с Большаковым в 1989 году, за несколько месяцев до его смерти, приводит такие горькие слова Георгия Никитича: