— Может, тогда завтра?
Пола топнула ногой:
— Хватит строить дурачка, Тони. Сам знаешь, как мы работаем. Едва всплывает что-нибудь крупное, мы вкалываем по двадцать четыре часа в сутки. У нас в группе нет понятия «сверхурочные». Отоспимся, когда дело закроем.
Тони покачал головой:
— Великолепная речь, Пола. Она может убедить даже тех, кто не знает, как работает ваша группа. Вы много болтаете о командных действиях. Обожествляете саму идею команды. Но я-то видел, как вы работаете. Вы как мадридский «Реал», где каждый скачет на своей любимой лошадке, делает, что ему заблагорассудится. Иногда все вы скачете в одну и ту же сторону. Тогда кажется, что вы и правда единая команда. Но это происходит скорее по случайности, чем по плану.
Пола остановилась, пораженная тем, как Тони выражается о том, что составляет гордость Кэрол Джордан. Она не думала, что он может говорить о них так бестактно.
— Ты не прав, — ответила она. Не из духа противоречия, а просто в порядке самозащиты.
— Я прав. Каждый из вас отчаянно пытается что-то доказать. Вы живете своей работой, и каждый хочет быть лучшим. Поэтому вы все занимаетесь собственными задачами. — Тон у него был сердитый. — Когда это срабатывает — отлично. А когда нет…
— Дон Меррик. — Пола старалась говорить холодно и бесстрастно.
Тони стукнул кулаком по матрасу:
— Черт побери, Пола, брось ты это. Тут не было твоей вины.
— Он хотел всем нам доказать, что заслужил повышения. — Пола отвела глаза. — Ну, ладно, ты прав. У нас каждый играет по своим правилам.
— Так помоги мне.
Иногда он совершенно несносен, подумала Пола. Интересно, как с этим справляется Кэрол.
— Если сумею, — ответила она. — Ничего не обещаю.
— А я ничего и не требую, — откликнулся он. — Я бы тебя не просил, если бы не считал, что это важно, Пола.
Она кивнула. Завербованная, ставшая невольной соучастницей.
— И если это выплывет наружу, я обвиню во всем тебя, — предупредила она.
Тони рассмеялся:
— Конечно. В конце концов, если она попытается меня уволить, я всегда могу выселить ее из моего дома.
Шоссе А-1 по пятницам вечером всегда гарантирует испытание для нервов самого выдержанного водителя. Сэма Ивенса давно никто не упрекал в избытке терпения, и Кэрол Джордан в этом смысле ничем не отличалась от других. Но, как и почти всякий пассажир, она была убеждена, что могла бы ехать быстрее. Когда они подъехали к станции техобслуживания «Вашингтон», движение застопорилось совсем. Дорогу закупорила громадная пробка, и положение еще усугублялось из-за ловкачей, которые все время пытались перестроиться из ряда в ряд. Серебристые, белые и черные, все эти машины в сгущающихся сумерках обращались в сплошное монохромное пятно на фоне окрестного пейзажа.
— Выбор сделан за нас, — произнесла Кэрол.
— Простите?
— Выбор — явиться к нему домой или на работу, — пояснила Кэрол. — Мы сюда так долго добирались, что остается один вариант — ехать к нему домой. — Она пролистала карту, которую распечатала перед выездом. — Надо было на моей машине, у нее есть навигатор, — пробормотала она, стараясь понять по карте, где они находятся.
На то, чтобы разыскать жилище Риса Батлера, у них ушел почти час. Это был небольшой двухэтажный дом из красного кирпича (две спальни наверху, остальные две комнаты внизу) в ряду таких же строений, на одной из дюжины неотличимых улиц, спускавшихся к полю Таун-Мур. Сам дом производил впечатление унылой ветхости: казалось, его поддерживают лишь соседние строения. Окна не светились, машин у дома не стояло. Кэрол глянула на часы:
— Видимо, он сейчас направляется домой с работы. Давай подождем.
В нескольких улицах от дома Батлера они нашли паб с оживленной и дружелюбной публикой. В заведении, набитом до отказа, выделялись три группы посетителей: молодые люди, тянувшие светлое пиво, одетые в джинсы и в незаправленные рубашки с короткими рукавами, и мужчины постарше, с руками, огрубевшими от физического труда; эти пили горькое и ньюкаслский бурый эль; были здесь и молодые женщины — в нарядах, какие даже в разгар лета выглядели бы чересчур откровенными, неумело накрашенные, посасывающие бакарди-бризер[30] и опрокидывающие рюмки водки. Все, кто заметил Кэрол и Сэма, уставились на них, но без враждебности. Так натуралист мог бы посмотреть на еще неизвестный науке вид животного: не совсем обычное зрелище, однако ничего особенного, мы и раньше наблюдали не открытую еще наукой фауну.
Кэрол указала Сэму на столик в дальнем углу и вскоре принесла большую порцию водки с тоником для себя и минеральную воду для него. Он поглядел на свой напиток с отвращением.
— Ты за рулем, — напомнила она.
— Ну и что? Я все равно могу выпить легкого шанди[31], — заупрямился Сэм.
— Не заслужил. — Кэрол сделала глоток и устремила на него тяжелый взгляд. — Пока мы сюда ехали, у меня было время подумать. Ты вернулся к своим прежним штучкам, да?
Он посмотрел на нее с видом оскорбленной невинности, таким естественным, что она уже готова была засомневаться.
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
— Эту историю ты раскопал не сегодня утром. Ты нашел слишком много и слишком быстро. Ты заглянул в файлы, пока делал обыск в квартире у Робби, так?
Он слегка скосил глаза, и она поняла, что ее догадка верна.
— Какая разница? — произнес он с максимальной сварливостью, какую мог позволить в разговоре с шефом, то есть почти без всякой воинственности. — Я же не пытался держать эти сведения при себе. Я притащил их вам, как только понял, что это нить.
— Верно. Но зачем вообще было ждать, скрывать? Могу придумать только одну причину: ты хотел не только получить благодарность за то, что нашел нить. Ты хотел еще и подставить Стейси. Потому что это ее линия расследования. А значит — и ее упущение. Ты ведь этого добивался?
Кэрол говорила так тихо, что ему приходилось наклоняться вперед, чтобы ее расслышать. Ей показалось, что его смуглая кожа залилась румянцем, но это, возможно, просто от жары в пабе.
Сэм отвел глаза.
— Я знал, что она надрывается. Я хотел удостовериться, что мы ничего не пропустим.
— Чушь, Сэм. У нас случались расследования, где компьютерная часть оказывалась в пять раз объемнее, и ничего, Стейси справлялась. Она бы обнаружила эту историю. Может быть, на день-два позже тебя, но она бы ее выловила. Ты хотел выглядеть героем за счет Стейси. Мы это уже проходили. — Кэрол покачала головой. — Я не хотела бы с тобой расставаться, Сэм. Ты смышленый парень, но ты пройдоха. А для меня важнее, чтобы в нашей командной работе я могла доверять каждому. Однажды я видела забавную поздравительную открытку, там было написано: истинная любовь — это не когда все время заглядываешь другому в глаза, а когда вы стоите плечом к плечу и смотрите в одну и ту же сторону. Такой и должна быть наша группа. Я выношу тебе самое последнее предупреждение. Если еще раз на чем-то таком поймаю, тебя от нас переведут. — Она осушила рюмку, не сводя с него глаз. — А теперь я хочу еще водки с тоником. Будь любезен.
Кэрол смотрела, как он идет к стойке. Видно было, что он зол. Она надеялась, что за этой злостью есть что-то, благодаря чему он сумеет остановиться и задуматься о собственном будущем. Ей хотелось достучаться до него, объяснить, почему она говорит с ним так резко. Но она понимала, что он воспримет это неправильно — если такие слова произнесет именно она.
Вернувшись с напитком для нее, он уже ничем не показывал гнева. Ничто в его поведении не намекало на то, чтобы он выходил за рамки должностной покорности и подчинения.
— Я был не в себе, — ответил он, не глядя ей в глаза. — В школе я бегал, а не играл в футбол. Никогда не мог освоить эту игру. Понимаете, о чем я?
— Как ни странно, понимаю. — Она допила водку. Все-таки одна порция — слишком мало, не стоило и брать. — Ну что, пора заглянуть к нему еще раз, как ты думаешь?
Десять минут спустя они снова оказались возле дома Риса Батлера. Уже совсем стемнело. Внутри по-прежнему не ощущалось никаких признаков жизни.
— Может быть, обойти сзади? — предложил Сэм.
— Почему бы и нет?
Они прошли вниз по улице, почти до угла. Вышли в переулок, шедший вдоль задних дворов. По пути Сэм считал строения. Наконец они остановились на задах жилища Батлера. Он подергал дверную ручку и покачал головой.
Кэрол демонстративным жестом поднесла ладонь к уху:
— Вы ничего не слышали, констебль?
Сэм улыбнулся:
— Что я должен услышать? Крик? Звон разбитого стекла?
— Видимо, крик.
Кэрол отступила назад, чтобы Сэм как следует разбежался и высадил калитку. К чертям равенство полов, зато у нее потом не будет болеть плечо. Он ударил по створке, одновременно поворачивая ручку. Мягкое дерево вокруг замка треснуло, и дверца распахнулась.
На заднем дворе казалось даже темнее, чем в переулке, потому что высокие стены отбрасывали тень. В обращенных к ним окнах свет не горел. Кэрол сунула руку в сумку и достала пластмассовый прямоугольник размером с кредитную карточку. Она чуть согнула его, и из карточки ударил узкий луч света.
— Стильно, — одобрил Сэм.
— Из рождественского чулка.
— Видно, Санта-Клаус к вам неравнодушен. Я-то получаю носки.
Кэрол повела лучом вокруг. Двор более или менее пуст. В одном углу — будка уборной, дверца приоткрыта.
— Он не так долго здесь прожил, чтобы скопить много хлама, — заметила она.
Задняя часть дома имела форму буквы L, короткую часть которой образовывала кухня. Окна кухни и задней комнаты выходили на пустой двор. Кэрол подошла к кухонному окну и направила луч внутрь.
Кухня была обставлена мебелью из темного дерева, популярной в семидесятые. Похоже, с тех пор тут ничего не меняли. Кэрол заметила на разделочном столе напротив окна электрочайник, тостер, хлебницу. В раковине она различила пиалу, чашку и стакан. На сушилке — суповая тарелка и бокал. Глядя через ее плечо, Сэм заметил: