Анна Австрийская договорилась с Мазарини, что Людовик будет присутствовать на заседаниях Королевского совета, чтобы лучше осознавать всю ответственность своего положения. Решение было верным. Потихоньку король втягивался в государственные дела и знал обо всех важных событиях, происходящих во Франции и других странах. Мальчику пришлось рано повзрослеть.
Анна ежедневно общалась с сыном, интересуясь его успехами и поощряя его. Людовик сильно любил мать и повиновался во всем. Он ласково называл ее матушкой и старался не огорчать. Не обладая упрямством, Луи легко просил у матери прощения, если видел, что расстроил ее.
Находясь чаще всего среди взрослых, маленький король научился держать язык за зубами и не заниматься распусканием сплетен. Его хорошо характеризует случай, когда один придворный саркастически прозвал Мазарини «султаном». Шестилетний Людовик не понял, что прозвище обидное, и, увидев, как кардинал шествует в толпе свиты, воскликнул: «А вот и султан появился!»
Эту фразу передали Мазарини, и он, подозвав к себе своего воспитанника, попытался выяснить, кто придумал «султана». Кардиналу было предельно ясно, что мальчик не сам додумался до такого эпитета, а по неосмотрительности повторил чужие слова. На что Людовик ответил:
– Кто это сказал? Но я не могу отвечать на такие вопросы, иначе мне никто не будет доверять.
В 1648 году во Франции началась гражданская война. Время Фронды[1] стало для Людовика отличной школой жизни. Он наглядно увидел двуличие королевского двора, понял, как могут предавать люди, которые вчера клялись в преданности. Гастон, герцог Орлеанский, старшая дочь герцога Орлеанского, принц Конти, виконт де Тюренн, герцог де Буйон, члены семейств Вандомов, Лонгвилей и другие известные имена Франции – все они в одночасье превратились во врагов. Со многими из них короля связывали родственные отношения. Людовик осознал, что никому не может верить, кроме своих двух самых близких людей – матери и Мазарини.
Анна и кардинал испугались за жизнь короля и его брата. Был организован тайный побег из Парижа в бывшую резиденцию Ришельё, находившуюся в Рюэле. Несколько лет Людовик провел в напряженном состоянии скитающегося беглеца. Эти годы стали полезным уроком жизни. Он, выйдя победителем, смог простить своих врагов, как того требовала политика, но навсегда утратил к окружающим доверие.
Париж, являвшийся сосредоточием Фронды, вызывал у него неприятие, и он до конца жизни не смог полюбить город.
5 сентября 1651 года Людовик отмечал тринадцатилетие. Это был не просто праздник – это был день совершеннолетия короля, а значит, он мог самостоятельно приступать к управлению государством. Спустя два дня состоялась официальная церемония, на которой Людовика XIV провозгласили королем Франции. Анна Австрийская была взволнована. Наконец ее любимый сын возьмет бразды правления в свои руки.
Парижане хлынули на улицы города, чтобы полюбоваться на своего государя. Он гордо шел в окружении оруженосцев – стройный, длинноволосый, привлекательный мальчик. После торжественной мессы в церкви началось заседание парламента. Анна Австрийская сидела по правую руку от сына и гордо на него смотрела, она так долго ждала этого часа, что ей хотелось, чтобы он растянулся до бесконечности. Людовик обвел взглядом весь зал и объявил:
– Господа, я пришел в парламент, чтобы вам сообщить, что, следуя законам моего государства, я хочу отныне взять в свои руки государственную и административную власть. Я надеюсь, что с Божьей милостью это управление будет милосердным и справедливым.
После речь перешла к канцлеру, который долго читал декларацию. Когда он замолк, королева-мать поднялась и, встав перед сыном, склонилась в глубоком поклоне. Выпрямившись, она торжественно произнесла:
– Вот уже девятый год, как по воле покойного короля, моего высокочтимого господина, я забочусь о вашем воспитании и об управлении вашим государством. Господь по своей милости благословил меня на этот труд и сохранил вашу персону, которая для меня так же бесценна, как и для всех ваших подданных. В настоящее время, когда закон королевства призывает вас к управлению монархией, я передаю вам с большим удовлетворением ту власть, которая мне была вверена. Я надеюсь, что Господь не оставит своей благодатью и дарует вам силу духа и благоразумие, чтобы ваше царствование было счастливым.
Людовик был растроган. Подойдя к матери, он нежно поцеловал ее и произнес:
– Мадам, я всегда ценил ваши советы и помощь. Вы дали мне самое лучшее воспитание и образование. Без вас я бы не был тем, кем являюсь. Теперь я хочу, чтобы вы стали главой моего Совета.
Анна, просияв, еще раз склонилась в поклоне. Этот день стал одним из самых значимых в ее жизни. Она понимала, что все ее силы, направленные на Людовика, пошли во благо, а значит, она выполнила долг не только перед сыном, но и перед страной, предоставив ей короля, которому судьбой было предназначено стать великим.
Став взрослым, Людовик любил с благодарностью вспоминать, как мать помогла ему сохранить корону во время Фронды. Без Анны Австрийской Людовик XIV не стал бы тем, кем он вошел в историю. Даже посвящение в любовь произошло с помощью заботливой матери.
Глава 2Баронесса де Бове: первый любовный опыт короля
Однажды вечером Катрин де Бове подкараулила возвращавшегося в одиночестве Людовика:
– Ваше величество! – баронесса схватила его за руку. – Мне нужно вам кое-что показать, идемте за мной.
Людовик удивленно замер, но потом подался за тянущей его Катрин. Она оглянулась на него, лукаво улыбнулась и заговорщицки подмигнула.
– Я обещаю вам, вы не пожалеете.
Спустя пару минут баронесса толкнула одну из дверей, и та легко открылась. Они с королем оказались в комнате, где никого больше не было.
– Что случилось, баронесса? Что вы мне хотели показать? – Людовик с любопытством посмотрел на Катрин.
Она внезапно переменилась. Теперь это была не посмеивающаяся придворная дама, задумавшая ловкую шутку. Глядя на Людовика, она провела рукой по его мягким, как шелк, каштановым волосам и заметила, что он внезапно оробел.
– Я хотела вам показать себя, – нежно ответила Катрин и не спеша начала расшнуровывать корсаж.
Людовик XIV с самой колыбели был окружен прелестными француженками, умилявшимися ему. Придворные дамы Анны Австрийской обожали юного короля.
Как только Людовику исполнилось семь лет, его воспитанием занялись наставники-мужчины, а главным его воспитателем, обучающим управлению государством, стал кардинал Мазарини.
Кардинал был тонким психологом и мудрым стратегом, просчитывающим шаги наперед. Он мягко поощрял в Филиппе, брате Людовика, женственность, в то время как в будущем короле подчеркивалась мужественность.
Филипп был отдан в руки придворных дам. Они обожали одевать хорошенького мальчика как куколку и говорили ему, как он красив. Брат короля рано начал хорошо разбираться в косметике, украшениях и женских нарядах. Мать, наблюдая за происходящим, не останавливала своих фрейлин. Ей нравилось приласкать своего младшего сына, с ним она была необычайна мягка, в отличие от старшего. Обласканный Филипп хоть и рос изнеженным созданием, но обладал взрывным темпераментом и на фоне медлительного Людовика казался сгустком кипучей энергии. Он напоминал взбалмошную девчонку, и предпочтения у него были соответствующие. Сложно было этого не заметить, но Анну Австрийскую не настораживало поведение младшего сына, для нее было главным, чтобы старший рос истинным королем.
Когда Людовику исполнилось пятнадцать лет, Анна обратила внимание, что сын стал с интересом поглядывать на придворных дам. А те, вместо того чтобы проявить благочестие, отвечали на взгляды короля кокетливыми и многообещающими улыбками. Особенно старалась герцогиня Шатийон.
Однажды прекрасная герцогиня увлекла Людовика за ширму, и там их застали в неловкой ситуации. По дворцу сейчас же пошел шутливый стишок:
«Шатийон, берегите
Вашу прыть для другого,
Вы, конечно, готовы,
Но король не готов…»
Анна Австрийская, узнав о настойчивости мадам Шатийон, приказала ей удалиться от двора.
Королева осознавала, насколько важно было, чтобы в вихре первых романтических чувств Людовик не наделал глупостей. Зная искушенность королевского двора, Анна Австрийская поняла, что надо работать на опережение. Она решила сама подобрать сыну первую женщину, и такую, чтобы он не лишился разума от нахлынувшей любви. Выбор королевы пал на тридцатидевятилетнюю Катрин-Генриетту, баронессу де Бове.
Катрин-Генриетта появилась на свет в 1614 году, она была дочерью торговца тканями. Не простого торговца, а поставляющего роскошные ткани в королевский дворец. В юном возрасте Катрин попала ко двору и, быстро там освоившись, смогла стать камеристкой Анны Австрийской. Катрин не была красавицей. Прекрасные французские аристократки посмеивались над внешностью девушки, считая, что она уродлива.
Барышня была невысокого роста и имела проблемы с одним глазом. В некоторых источниках пишут, что глаз отсутствовал, в других пишут, что оба глаза были на месте, просто один был кривой. Из-за этого недостатка черты девушки были существенно искажены и ее воспринимали как страшненькую. При дворе ей дали прозвище Кривая Като. Но в отличие от насмехавшихся дам, мужчины относились к девушке иначе.
В двадцать лет Катрин стала женой барона Пьера де Бове. Кривая Като любила себя и принимала такой, какая есть. Она была легкого нрава, умела поддержать беседу и меняла поклонников как перчатки. Проблемы с глазом не мешали ее общению с мужским полом, особенно с молодыми мужчинами.
– Пословица гласит, что для юношей и монахов не бывает некрасивых женщин, – посмеивалась Катрин, когда подруги просили ее поделиться секретами успеха среди мужского пола.