Когда Пантелеймону исполнилось четырнадцать лет, он без одобрения родителей прошёл оставшиеся тридцать пять километров до Японского моря и нанялся матросом на рыболовецкое судно купца первой гильдии Юлия Ивановича Бринера. Так началась морская биография нашего старика. Спустя десять лет боцман Пантелей Хабаров – моряк, обветренный, как скалы, – сошёл на пирс посёлка Ольга и увидел, что на кнехте сидит неземной красоты девушка лет семнадцати и ждёт именно его. Такой, по рассказу Пантелея, была его встреча с будущей женой Ольгой.
В то время переселенцы с Украины прибывали в Приморский край морем, через Одессу. Обычно пароход швартовался у пирса посёлка Ольга на берегу бухты Ольга залива Святой Ольги Японского моря. Прибывшие крестьяне обустраивали свои деревни в долине реки Святая Ольга. В одной из таких деревень жила многодетная семья Ольги. Сватовство было недолгим: взрослый самостоятельный моряк сразу понравился практичным и глубоко верующим родителям невесты. На следующий день по просьбе Ольги они поехали в беседку-часовенку, расположенную на скале семидесятиметрового мыса Бринера, где влюблённые поклялись быть верными друг другу до конца своих дней.
– Это такой приморский обычай? – поинтересовалась Адель.
– Нет, не приморский. Это каприз лишь ольгинских девушек. Есть такая легенда, связанная со скалой, – растягивая слова, сказал Борис. – Якобы дочь Бринера бросилась с этой скалы после того, как отец запретил ей выходить замуж за любимого – бедного пастуха. Упав в волны, девушка превратилась в розовую чайку. Несчастный отец в память о дочери установил на скале часовенку. Выдумка, конечно, но безотказно работает среди сентиментальных барышень.
– Вот и не выдумка, а красивая любовь, – вмешалась Галина.
– Ладно, не буду спорить, согласен и с бедным пастухом, и с розовой чайкой. Итак, через неделю после знакомства Ольга и Пантелеймон, стоя на коленях перед её родителями, получили благословение и сыграли скромную свадьбу. На следующее утро Пантелей усадил в пролётку свою жену с узелком в руках, и молодожёны отправились на знакомый пирс, где их ждал пароход, уходящий во Владивосток.
На этом месте Борис сделал паузу, чтобы выпить чаю и о чём-то поразмышлять.
– Наш старик – фигура драматичная, с колючей судьбой, по характеру не особенно разговорчив. Однако всякий раз, когда вспоминал свою покойную жену, он чудесным образом преображался. Часто говорил нам с Галиной, что, когда впервые увидел Ольгу, глазам своим не поверил, как она была хороша, вся прямо светилась изнутри. Видимо, это правда, что украинки – самые красивые женщины в мире.
– Борис, откуда ты знаешь? – улыбнулась Галина, не отвлекаясь от стряпни.
– Из книг и рассказов очевидцев, милая моя, – поддержал настроение жены Борис. И продолжил: – Во Владивостоке у старика была собственная квартира на Чуркине. Этот район города хоть и криминальный, но из окна его квартиры имелся роскошный вид на бухту Золотой Рог. Кроме того, здесь находился Владивостокский морской рыбный порт, откуда суда Юлия Бринера шли на Камчатский промысел, и старик считал, что жить рядом с портом очень удобно. Через год у Хабаровых родилась дочь Марфа. Для Пантелея семья – главный смысл жизни, и он хотел, чтобы у его девочек было всё, что они пожелают. Заработок моряка напрямую зависит от того, сколько времени он проводит в море, поэтому Хабаров чаще был в море, чем дома. Рыбацкие рейсы длинные, иногда по полгода.
Однажды, вернувшись с путины, он узнал, что месяц назад, находясь на блошином рынке Луговой площади, что недалеко от их дома, Ольга погибла от случайной пули пьяного матроса, затеявшего драку с «бичами». Его жену похоронили сердобольные прихожане местной церкви за собственный счёт в складчину, а трёхлетняя Марфа уже целый месяц живёт у чужих людей. Это был первый удар судьбы, который перенёс Пантелей Григорьевич. На сороковой день после гибели Оли Пантелей накрыл стол для всех, кто помогал хоронить его жену и приютил дочь, а накануне он впервые в жизни посетил церковь, где поставил свечку. Священники говорили, что молитвы на сороковины за упокой души умершей помогут Господу Богу определить место вновь прибывшей в загробном мире. Пантелеймон считал, что у Всевышнего не должно быть сомнений в отношении ангела-Ольги – где ещё он найдёт такую же чистую и благочестивую душу, как у неё…
Пантелей стоял перед образами и думал, что именно он повинен в безвременном уходе его любимой женщины, но не мог правильно сформулировать свои грехи и потому, глядя Богу в глаза, спросил: «За что ты меня наказал, отняв самое дорогое, что у меня есть? Что я сделал не так? Какой урок ты мне преподнёс?» Но Господь Бог молчал, оставляя за ним самим право поиска ответа. В эту минуту Пантелею показалось, что они не нужны друг другу. Он повернулся к церкви спиной и ушёл не оглядываясь. Больше он не переступал порога храма. Продав квартиру и всё своё имущество, Пантелеймон навсегда попрощался с морем и Владивостоком, отнявшими у него Ольгу – драгоценность и большую часть его самого.
Кангауз для Хабарова – случайный выбор. Здесь он купил скромный домик с участком за околицей деревни, сделал пристройку, вдвое увеличив жилую площадь, и срубил роскошную баньку. Через пару лет на окраине Кангауза появились мы с Галиной и стали Пилату добрыми соседями. Галина посвящала Марфу в женские таинства ведения домашнего хозяйства, а Понтий научил меня всякий раз с охоты возвращаться с добычей. Незаметно для Понтия росла его дочь – внешне точная копия своей матери и объект его особой заботы.
Когда Марфе исполнилось семнадцать, Понтий неожиданно для себя понял, что девушке кроме хорошего домашнего воспитания и сельской школы ещё нужно классическое образование. И, помимо родного отца, требуется жених, а в нашей малочисленной деревне таких попросту нет. Он решил поехать с Марфой во Владивосток за тем и другим. Дочь поступила в Морской университет имени адмирала Невельского. Марфа желала учиться мужской профессии морского механика. Всё было хорошо до тех пор, пока она не попала на практику на ремзавод, где начальником цеха был армянин. Нельзя сказать, что тот оказался подлецом, но ей семнадцать, а ему почти тридцать; кроме того, он был женат. Короче говоря, случилась нежданная обоюдная любовь. Скоро Марфа и этот парень мирно расстались.
– Вот и не так, – перебила Бориса Галина. – Когда этот армянин узнал, что Марфуша беременна, он уволился с работы, собрал манатки и вместе с семьёй срочно уехал в свою Армению. Вот какой подлец оказался, басурман проклятый. Все армяне – из одного теста. Одним словом, нехристи!
– Это несправедливо, – деликатно возразила Адель. – Армяне – христиане, они ещё в 301 году провозгласили христианство государственной и единственной религией Армении. Это произошло раньше католического Рима и православной Византии. Армяне одни из первых начали проповедовать христианство среди других народов мира. При этом, как и другие проповедники, они рисковали своей жизнью во имя Христа. В начале нашей эры арабы захватили Армению. Они запирали армян-христиан в христианских храмах, заколачивали двери и, обливая храм нефтью, поджигали. – Закончив фразу, Адель на минутку умолкла и прикрыла глаза.
Перед ней ясно предстала картина торжественного, с курдонёром, огромной лестницей и просторными залами здания Национальной библиотеки Франции в Париже, на улице Ришелье, 58. В читальной аудитории вежливый служащий в белых перчатках аккуратно разложил перед русским посетителем старинную каталонскую карту мира, изготовленную в 1377 году на острове Мальорка каталонскими евреями Авраамом и Иегуди Крескесами. Посетитель осмотрел карту и легко нашёл отмеченное в пустынной части Семиречья Туркестанского края Российской империи озеро Балхаш, которое, согласно источникам, в одной половине имеет солёную воду, а в другой – пресную. Но особенно любознательного русского заинтересовало изображение здания с крестом, которое, если верить карте, располагалось на северном берегу озера Иссык-Куль, что находилось в горах Семиречья.
Здесь, согласно Каталонскому атласу, проживали христиане. Рядом с нарисованным зданием была пояснительная надпись на каталонском диалекте испанского языка: «Место, которое называется Иссиколь. Здесь находится монастырь братьев армян, в котором есть, говорят, тело святого Матфея, Апостола и Евангелиста». Здание с крестом символически соединялось прямой линией с Иерусалимом – недвусмысленный намёк на существование духовной связи этих мест. Посетитель сначала подробно изучил, а затем перерисовал часть карты себе в блокнот. После чего поблагодарил служащего и покинул библиотеку. Этим посетителем был Пётр Петрович Семёнов, будущий Семёнов-Тян-Шанский – российский исследователь Семиречья и Туркестанского края.
Потом Адель открыла глаза и вслух продолжила:
– Насколько я знаю, согласно священному Преданию, святой апостол Матфей принял мученическую кончину от рук язычников, проповедуя Евангелие в Эфиопии. Здесь первоначально и хранились его нетленные мощи. Когда в середине III века начались гонения на христиан, верующие армяне, опасаясь поругания святыни, преодолевая многочисленные трудности и рискуя собственными жизнями, перенесли мощи в далёкую Россию, в армянский монастырь близ высокогорного озера Иссык-Куль, в Семиречье. К сожалению, в силу природных катаклизмов дно этого озера просело, и храм был полностью затоплен. С тех пор мощи апостола Матфея покоятся за стенами армянской обители под толщей воды Курментинской бухты Иссык-Куля. В 1882 году на этом месте был основан русский Свято-Троицкий мужской монастырь. Потом сюда пришёл ислам, и монастырь не уцелел. Сейчас от него остались лишь здания трапезной и молельни. В разное время многие исследователи Туркестана пытались добраться до армянского монастыря, но тщетно. – Адель умолкла, ожидая реакции старших товарищей.
– Поучительный рассказ, – заметила Галина.
– Спасибо.
– Конечно, всегда дело в конкретном человеке вне зависимости от его национальности или вероисповедания. Тем более что наш армянин – не басурман. Но вернёмся к истории Пилата.