Продолжая крутиться перед зеркалом, Лилит поддержала брата:
– К нашему счастью, в России живут наивные люди. Они без принуждения, словно бараны на закланье, держа в руках свой бесценный раритет, встают в длинную очередь к вору-оценщику.
– Мне сказали, что за несколько лет Торгсин получил около ста тонн чистого золота. Зная, какой бардак творится вокруг этого заведения, я уверен, что столько же золота разошлось по частным карманам.
– Мы с тобой, братец, не останемся в стороне от этого праздника жизни, пришёл наш звёздный час.
– Прежде всего нам надо понять, где наше место в структуре Торгсина. Известные тебе друзья нашего детства помогли найти эксперта в этом вопросе. Вчера я имел приватную беседу с бывшим председателем Торгсина товарищем Шкляром. Моисей Израильевич – милейший человек; не сказав ни одного дурного слова, раскрыл мне суть и потенциал клоаки под названием Торгсин. Проработав на этом месте лишь один год, он по совету жены – следователя ОГПУ – решил оставить эту расстрельную должность. Шкляра заменил Артур Карлович Гиршфельд – доверенное лицо товарища Сталина. Моисей Израильевич считает, что это ненадолго. Он намекнул мне, что «Артурчику уже ищут замену».
Я спросил Шкляра, кто из наших может взвалить на себя эту трудную, но весьма благодарную обязанность: возглавить Торгсин. Он не задумываясь ответил: «С этим может справиться Меер Левенсон – торговый представитель СССР в Италии. Откровенно говоря, в семье Левенсона парадом командует его жена Розалия Савельевна, женщина умная и прагматичная. Она выпускница медицинского факультета Университета Сорбонна в Париже и как врач-гинеколог умеет зреть в корень проблемы. Розочка, как и любая еврейская женщина, точно знает, что будет хорошо её мужу, а что – извините, нет. Левенсон вряд ли вступит на территорию, заранее не исследованную его женой. Вам, молодой человек, необходимо познакомиться с Розочкой. Если хотите, я дам свои рекомендации. Относительно Меера – он грамотный специалист, в меру осторожный и преданный делу партии человек. В общем, он хорош во всех отношениях. Вы понимаете меня? Во всех отношениях».
Я правильно его понял. Для нас с тобой, сестрёнка, это будет идеальный выбор. На днях я встречаюсь с Розалией Савельевной и постараюсь убедить её аккуратно откусить кусочек торгсиновского пирога. Мы должны приложить максимум усилий к тому, чтобы назначение Левенсона на должность председателя Торгсина состоялось.
– Надеюсь, мы помогаем Мееру занять этот пост не за деньги.
– Ни в коем случае! Мы поможем Мееру бесплатно, в память о его дружбе с нашим героическим папашей. Когда-то, работая вместе в Иркутске, эти два скрытых садиста без суда и следствия отправили на расстрел всемирно известного полярного исследователя, Верховного правителя России адмирала Колчака. Каково? Я убеждён, что дядя Меер – духовно близкий нам человек. Он должен полюбить нас как родных детей, а тебя – даже больше, чем родную дочь.
– Не беспокойся, братец. Каждый успешный и состоявшийся мужчина уверен в том, что любая женщина всецело должна принадлежать только ему. Я сама предоставлю Мееру доказательства его всесилия над собой. Через неделю нашего знакомства этот старый пердун будет умирать от любви ко мне и делать всё, что я ему прикажу. Он будет исполнять мои приказы, будучи убеждённым в том, что делает это по своей собственной воле, и умолять принимать от него подарки. Но для меня это слишком просто и мало. Мне нужно настоящее дело.
– Есть такое дело! Как мы знаем, Торгсин – это насос по выкачиванию валюты отовсюду, где она есть. Одним из источников являются приезжие иностранцы, и в первую очередь моряки иностранных судов, заходящих в наши порты. НКВД мобилизовал целую армию «жриц любви», задача которых – любым способом заставить прибывших в порт моряков тратить свою валюту только в Торгсине. В нашей стране любой вуз, где готовят профессиональных переводчиков, считается идеологически токсичным, поскольку туда, как правило, идут учиться вольнодумцы. Именно поэтому у такого вуза обязательно есть куратор из НКВД.
Задача офицера-куратора – выявлять неблагонадёжных студентов и вербовать перспективных. Особое внимание уделяется девушкам, многие из которых по разным причинам соглашаются на сотрудничество с органами. Вот из таких одалисок и сформировал НКВД батальоны «тружениц постели», которыми заполнили клубы для иностранных моряков. Такие клубы специально созданы во всех морпортах страны, куда заходят пароходы из-за рубежа. Насколько я понимаю, девушки не рады выполнять эту грязную работу, и все они должны ненавидеть «субботники» для офицеров ОГПУ. Другими словами, каждая из них – кладезь грехов энкавэдэшников, поскольку там, где у мужчины есть дармовой алкоголь, доступные женщины, безграничная личная власть и безнаказанность, непременно появляются поборы, наркотики, ЗППП, различные извращения и даже преступления. Нам нужно…
– Я поняла, – перебила брата Лилит. – Я должна с помощью всех обиженных проституток собрать компромат на похотливых офицеров. Такая работа как раз по мне. Как я понимаю, эти досье пригодятся нам для торгов с НКВД, когда мы будем выходить из этого дела?
– Именно так. Торгсин – мутный и опасный проект, как у нас водится, в один «прекрасный» день товарищ Сталин расстреляет всех, кто доподлинно знает, что такое Торгсин. Чтобы остаться живыми, мы должны вовремя выйти из этого дела. На всё про всё у нас есть год. Завтра твой поезд в Рим. Когда ты будешь уверена, что Левенсон готов выполнять наши поручения, дай мне телеграмму с любым текстом, содержащим слово «погода». Если он по любым причинам категорически откажется сотрудничать, дай мне телеграмму без слова «погода». Если понадобится, я отправлю тебе телеграмму «до востребования» на главпочтамт Рима на площади Сан-Сильвестро. Вот твой заграничный паспорт. Желаю тебе удачи, любимая.
Через три дня Тонинадеру была назначена встреча с женой Левенсона на летней веранде крыши ресторана гостиницы «Москва». Розалия Савельевна сама определила место и время встречи с человеком, рекомендованным ей старинным семейным другом, Моисеем Шкляром. В их разговоре Моисей пояснил, что познакомился с Тонинадером недавно, после «серьёзного звонка» из Кремля. При этом Шкляр намекнул, что у этого молодого человека есть определённый административный ресурс, который можно использовать для карьеры её мужа, и у него будет к Розалии Савельевне деловое предложение.
Тонинадер прибыл в кафе в 19:30, то есть за полчаса до назначенного времени, чтобы правильно выбрать столик. Летняя веранда была до отказа заполнена нетрезвыми людьми, ни одного свободного места. Заглушая все остальные звуки, гремела кавказская музыка – это гуляла азербайджанская свадьба. Тонинадер дал метрдотелю десять рублей (цена полноценного ужина) и попросил «организовать столик на двоих с видом на Александровский сад». Через пятнадцать минут такой столик возник из ниоткуда. Он был накрыт белоснежной скатертью и сервирован по первому классу на две персоны, включая свечи в фарфоровых подсвечниках и небольшой букет осенних флоксов разных оттенков. Тонинадер попросил принести французское шампанское брют в ведёрке со льдом. В этот момент в зал вошла со вкусом одетая миловидная женщина средних лет и античных пропорций. Она взглядом светской тигрицы обвела зал и, волнующе покачивая бёдрами, направилась к идущему навстречу молодому человеку, который обратился к гостье на безупречном французском языке.
– Добрый вечер, мадам, я очень рад видеть вас. Примите мой комплимент. Вы прекрасно выглядите и превзошли все мои самые смелые ожидания. Меня зовут Пётр. – Тонинадер галантно наклонился, чтобы поцеловать даме ручку.
Это был продуманный жест. Дело в том, что сатанинская природа Тонинадеров наградила Петра и Лилит способностью усиливать запах феромонов по их собственному желанию. В данном случае это был мужской запах Петра, который вызывал у женщин непреодолимое повышение либидо. Катализатором такого запаха являлось родимое пятно на копчике. Чтобы женщина попалась на эту наживку, Петру необходимо было стоять максимально близко к ней. Ещё придерживая белоснежную ладонь Розалии Савельевны, Тонинадер поднял на неё взгляд и заметил лёгкий румянец на щеках. Дело сделано, осталось немного подождать, пока плод желаний дозреет. Пётр сыпал домашними заготовками любезных фраз, демонстрируя образцы светского этикета. Опытная Розалия Савельевна хоть и знала подлинную цену подобным речам, но с удовольствием принимала каскад неприкрытой лести и даже была готова ублажать себя признаниями юного ловеласа сколь угодно долго. Всё же настоящему мужчине свойственны хорошие манеры. Они разместились в удобных креслах и выбрали блюда сегодняшнего ужина. Официант зажёг свечи, разлил по бокалам шампанское, дал даме прикурить и удалился исполнять заказ.
Оставшись вдвоём, они смотрели друг на друга и молчали. Розалия Савельевна умышленно не вступала в разговор первой, пытаясь понять, что на самом деле представляет собой сидящий напротив объект, и, прежде чем выслушать «деловое предложение» этого протеже Моисея Шкляра, матроне было необходимо иметь полное доверие к нему. Выстроить такое доверие к семнадцатилетнему мальчику Розалии Савельевне мешала возрастная разница в двадцать девять лет. Ах, как она хотела бы сейчас помолодеть лет на тридцать – она бы не моргнув глазом проглотила этого сладкого красавца.
Представляя себе эту картину, дама невольно вполголоса пробормотала:
– Былая жизнь, былые звуки, букеты блёклых знойных роз…
И вдруг прозвучал бархатный баритон Петра:
– Всё к сердцу простирает руки, ища ответа на вопрос.
Услышав продолжение малоизвестного четверостишия Александра Блока, Розалия Савельевна невольно вздрогнула.
– Вы любите Александра Блока?
– Александр Александрович – конечно, гениальный поэт, но я не то чтобы его люблю, просто много читал и кое-что запомнил. – При этом Пётр опустил глаза, как будто стеснялся сказанных слов.
Розалию Савельевну умилила искренность этого юноши. Она не могла знать, что Тонинадер – человек без чувств и эмоций, он всегда говорит только то, что от него хотят слышать.