– Пришли?
– Как видишь.
Знаменосец улыбнулся и пожал руку другу.
Колонна вытянулась и остановилась.
Андрей не отрываясь смотрел на знаменосца. Вагнер… Эта фамилия говорила о чем-то знакомом и близком.
– Карл Вагнер? – не утерпел он и подошел вплотную к знаменосцу.
– Да.
– Сын Альфреда Вагнера?
Знаменосец широко улыбнулся.
– Кажется, я знаю, кто вы, – после некоторого замешательства произнес он по-русски и протянул руку.
– Карл!.. Карл!.. Тронулись… – раздались голоса.
Колонна двинулась по Берлину к Трептовскому парку. К ней присоединялись всё новые и новые шеренги.
Карл шел, держа под руки Алима и Андрея.
– Я и отец остались там. Уезжать было бы неправильно. Мы не могли уйти от борьбы за будущее Германии… Пусть у нас хозяйничают американцы, но мы – немцы-патриоты – тоже не сидим сложа руки. Мы боремся!
Глаза у Карла были отцовские, такие же ясные, правдивые. В них горел тот же неугасимый огонь. Грязнов смотрел на него и думал, что в Германии много теперь людей, которые смогут пройти не только через кордон штуммовских полицейских, но и через любые преграды.
– Я коммунист, – продолжал Вагнер. – Я долго думал, прежде чем стал им, и теперь все мои силы принадлежат великой коммунистической партии.
Они проходили мимо высокого постамента, на котором стояла величественная фигура советского воина-победителя. Он держал в руках спасенного ребенка. У ног воина лежала разбитая, когда-то зловещая свастика – символ фашизма. Тяжелый меч рассек ее и поверг в прах.
Солнце ярко освещало лицо воина, исполнившего свой священный долг. Оно было сурово-спокойно и мужественно. Посланцы народов подходили к подножию памятника, клали цветы и, отойдя в сторону, смотрели на простое лицо воина. И в устах каждого из них, на всех языках звучала клятва: «За мир!»