Свой первоначальный капитал, триста долларов, одолженные у Сэлли, он спрятал поглубже в карман, решив ни в коем случае им не рисковать. Затем он сам заложил банк, вскоре удвоил его, снял, и в дальнейшем счастье уже не изменяло ему и при других, сменявших друг друга банкометах.
Сумма в тысячу долларов, которую он должен был вернуть в кассу резидентуры, уже была превышена на пару сотен долларов, когда консул предложил прервать игру и промочить горло чем-нибудь покрепче.
— Угощает тот, кто больше всех выиграл! — скомандовал Фогель. Полещук, полагая, что это традиция клуба, с готовностью нажал кнопку вызова официанта.
Восточные демократы и Гольдман от виски отказались, предпочтя местное сухое вино.
Полещук, находясь в превосходном расположении духа, распорядился принести каждому по бутылке вина — знай наших, оборванцы с восточной окраины Европы! — себе заказал бутылку любимого напитка — виски.
— Судя по объему вашего заказа, — вкрадчиво произнес консул, — вы намерены играть до утра, не так ли, господин атташе?
— А почему бы и нет! — воскликнул Полещук.
— Видите ли, господин атташе, независимо от того, как складывается игра, мы играем только до часу ночи и ни минутой дольше… Такова традиция!
Полещук посмотрел на часы. Было без четверти двенадцать.
— Ну, тогда к барьеру, господа, не будем терять времени!
Фогель оценивающе посмотрел на Полещука. Лицо разведчика пылало азартом: глаза сверкали, ноздри подрагивали, как у охотничьей собаки, учуявшей добычу.
«Ну что ж, — принял решение консул, — придется взять на себя еще и роль официанта. Ваш стакан, Леон, или как там вас зовут, ни секунды не будет пуст… Да и вообще, пора вводить в действие наше с доктором секретное оружие!»
Остальные присутствующие также обратили внимание на то, как громко, даже развязно, прозвучало приглашение русского к игре. А ведь в начале знакомства этот Леон вел себя сдержанней. Неужели на него так подействовал выигрыш? Нет, скорее всего, ударил алкоголь в голову!
Игроки вновь расселись по своим местам, бледный свет мирно струился из-под зеленого абажура, ничто не предвещало бури, а между тем она по воле консула уже нависла над карточным столом…
Полещук после выпитых двух стаканов виски основательно захмелел и пошел напролом. При первой же раздаче поставил более крупную купюру, чем собирался, но выиграл. Эта счастливая ошибка внушила ему уверенность, что судьба ведет его за руку, и он удвоил ставку. И проиграл. Проиграл и в следующий раз, потом еще и еще…
Настал момент, когда выигранной ранее тысяче долларов стала угрожать серьезная опасность.
Наконец, когда банк перешел к Полещуку, он, применив все свои шулерские навыки, сумел восстановить статус кво, более того, довел свой выигрыш до четырех тысяч долларов! Сразу вслед за этим хотел заказать себе еще одну бутылку виски, но в последний момент передумал…
Каменский и Гржинек вышли из игры, но с неослабевающим азартом следили за схваткой доктора, консула и русского атташе.
— Господа, без четверти час, — сказал Каменский.
— Это последний банк, — робко предложил доктор, который понял, что не успеет съездить домой за деньгами в случае проигрыша.
— Нет, заложим еще — каждый по одному! — заплетающимся языком предложил Полещук.
Консул в знак согласия кивнул головой и тут же объявил такой банк, какого в этой компании еще не метали — две тысячи долларов! Каменский и Гржинек, разом охнув, демонстративно отодвинулись от стола.
— Я пас… — едва выдавил из себя доктор.
— Ва-банк! — заорал Полещук и тут же испугался своих слов и даже своего голоса.
Консул открыл девятку, и бумажник разведчика полегчал на тысячу долларов.
— Опять ва-банк! — гаркнул разведчик.
Снова проигрыш. Опрокинув в себя стакан виски, Полещук закурил сигарету, откашлялся и на удивление тихо сказал:
— Еще раз ва-банк…
Консул молча открыл свою карту. Девятка? Никто не назвал ее, и все-таки присутствующие поняли, что карта была именно этого номинала.
Полещук почувствовал легкое головокружение, выхватил из кармана платок, вытер взмокший лоб и оглядел партнеров. Гольдман не сводил с него гипнотизирующего взгляда.
«Странно, — мелькнула мысль в затуманенном мозгу разведчика, — что это доктор на меня так уставился… Он не сводит с меня глаз с тех пор, как я впервые стал банкометом… Да и вообще, как, черт возьми, быстро все произошло! Минутой назад я был обладателем трех тысяч долларов, и вдруг! Ну ничего, тысяча еще есть, значит, есть надежда…»
Полещук вынул из бумажника пять купюр.
— Пятьсот? — бесстрастно спросил консул.
Разведчик кивнул и открыл брошенную ему карту.
Восьмерка. Консул прикупил. Девятка.
Половина остававшейся у Полещука суммы была проиграна. Он покачал головой, словно не хотел с этим соглашаться. И поставил последние 500 долларов.
Через секунду ушли и они.
«Черт подери, ну до чего же не везет! — мысленно выругался разведчик. — За десять минут проиграть четыре тысячи долларов, мыслимое ли дело?! Да расскажи я об этом кому-нибудь из сослуживцев, они назовут меня дешевым болтуном… Да и действительно, не сказка ли все, здесь происходящее?! Нет, скорее театр абсурда с участием двух актеров в главной роли!»
— Господин атташе? — раздался голос консула.
Полещуку показалось, что он прозвучал в соседней комнате — в висках молотом стучала кровь, а уши — будто заложены ватой. К тому же еще больше стала кружиться голова.
«Неужели на меня так подействовало спиртное? — не переставал удивляться своему поведению разведчик — Но я ведь и бутылки еще не осилил! Нет, явно, что-то не так говорю не то, что хочу, делаю не то, что собирался… Прямо наваждение какое-то!»
В знак протеста: «наши просто так не сдаются!» — Полещук помахал рукой перед носом Фогеля и вынул оставшиеся триста долларов. Поставил 50. Выиграл. Снова поставил 50 и опять выиграл.
Фортуна подмигивала ему одним глазом — решайся!
Громко рассмеявшись, Полещук взял стакан виски, за секунду до этого услужливо наполненный консулом, и не спеша выпил. С трудом удерживая свое тело в вертикальном положении, обратился к доктору, который по-прежнему не сводил с него глаз:
— Не будете ли так любезны, господин Голь… Голь… господин доктор, одолжить мне тысячу долларов… Вы же видели — сегодня мой день, я выигрываю!
— Мне бесконечно жаль, господин атташе, но я проиграл все…
Вслед за этим консул, не пересчитывая, небрежно подвинул Полещуку несколько купюр.
— Прошу вас, господин атташе! Здесь ровно тысяча. Возьмете карту?
— Почему бы и нет! — рассмеялся Полещук.
— Сколько ставите, господин атташе?
— Все!
Разведчик взял карту, Фогель со своей преувеличенной медлительностью — тоже.
Семерка. Нет, он не собирается прикупать. Впрочем, консул, даже не спросив его, открыл свою. Восьмерка. Проклятье!
Фогель подвинул разведчику стопку банкнот:
— Здесь две тысячи… Прошу вас, господин атташе, возьмите.
«В благородство играешь, сука, ну-ну… Сейчас посмотрим, чья возьмет!» — подумал Полещук и тут же объявил:
— Две тысячи, господин консул!
— Две тысячи?
— Конечно, господин консул.
Полещук ничего не прикупил, у него была семерка. А консул вынужден был прикупить.
На этот раз немец изменил своей привычке — поспешил. И было из-за чего! К своей двойке он прикупил семерку пик. Итак, у него ровно девять очков. Впрочем, достаточно было и восьми, чтобы две тысячи вернулись к нему.
После этого их обладателем сразу же стал разведчик. Потом он выиграл еще. Сколько у него? Три или четыре тысячи?
Не стоит считать — это приносит несчастье!
И так как Полещук уже не знал, сколько он, собственно, должен, он снова поставил две тысячи.
Пришла четверка пик. Мало! К ней надо прикупить. Получил шестерку пик. Перебор на одно очко. Проклятье! Открыли карты. Оказалось, что консул преспокойненько выжидал, имея на руках всего лишь тройку. Сволочь! Уж не шулерничает ли этот старый змей, консул?!
Две тысячи еще несколько раз пересекли стол, как вдруг за окном пробили часы на королевском дворце.
— Последний раз! — вскричал Полещук и придвинул ворох купюр к центру стола.
— Сколько?
— Все!
Восьмерка — до выигрыша рукой подать! Но почему молчит консул, не отрывая взгляда от своей карты?!
Наконец Фогель с непроницаемым лицом, ставшим бледнее обычного, показал присутствующим — нет, не русскому атташе, с которым вел дуэль уже более часа, а остальным игрокам, затаившимся, как мыши перед рассветом, — свою карту. Девятка…
— Итак, господин атташе, уговор дороже денег… Сейчас две минуты второго, а мне вы должны… — консул выдержал секундную паузу, рассматривая разбросанные по столу купюры. — Мне вы должны шесть тысяч… Долларов! Полагаю, мы можем обойтись без расписки?
— Конечно, — вскричал Каменский, — мы все здесь свидетели!
Усадив едва державшегося на ногах Полещука на заднее сиденье такси и авансом расплатившись с водителем, консул и доктор вернулись к ломберному столу.
Гржинек сладко похрапывал, забравшись с ногами в глубокое кресло.
Каменский, упершись подбородком в сложенные на столе руки, не сводил остекленевшего взгляда с разбросанных по столу банкнот. Он устало повернул голову в сторону вошедших. Но вдруг оживился, вскочил на ноги и ринулся навстречу Фогелю.
— Господин консул, я требую объяснений! Зачем вы раскрутили русского на такую огромную сумму?! Вы ж: е таким образом подписали всем нам приговор!
Фогель, даже не удостоив скандалиста взгляда, обеими руками сгреб деньги в кучу и стал сосредоточенно сортировать банкноты согласно их номиналу.
— Нет-нет, господин консул, я никогда не думал…
— Наконец-то вы признались, пан Каменский, что «никогда не думали»! — торжествующе воскликнул консул. — Я давно подозревал вас в бездумном отношении ко всему, что находится за пределами ваших операций с янтарем, но воспитание не позволяло мне сделать вам замечание… Слава богу, теперь вы сами признались в отсутствии мыслительных способностей! Да знаете ли вы, что благодаря вашим потугам за карточным столом я едва не стал банкротом?!