Последовавший за ним отчет 2017 года выявил, что почти половина всех изученных консультаций прокуратуры, предшествовавших предъявлению обвинений, не соответствовали в полной мере существующим стандартам, так что предварительное ознакомление с делом после предъявления обвинений играет жизненно важную роль. Вместе с тем приблизительно каждое шестое дело представлялось на рассмотрение магистратским судом – то есть подозреваемых приводили в суд и вменяли им совершение уголовного преступления – без предварительного его изучения юристом прокуратуры с целью принятия решения о целесообразности предъявления обвинений. В случае если в промежуток между предъявлением обвинений и первыми слушаниями юрист прокуратуры все-таки успевал ознакомиться с делом, в 39,4 % случаев выполненная им работа не соответствовала предъявляемым стандартам (10).
Другими словами, если вас обвинят в каком-то преступлении, то с вероятностью приблизительно 50 % прокуратура не подготовится должным образом к первым слушаниям, тем самым задав тон для дальнейшего развития событий.
На протяжении долгих лет на многие дела, рассматриваемые в Королевском суде, не назначался служащий прокуратуры. С внедрением в 2016 году электронной системы с целью вывести все дела Королевской прокуратуры в онлайн-режим в рамках запоздалой реформы по повышению эффективности, продвигаемой сэром Брайаном Левесоном, было также введено обязательство назначать на каждое дело конкретных служащих и адвокатов прокуратуры. В большинстве случаев оно соблюдается, хотя органы контроля действий прокуратуры и отмечают, что «имеются ограниченные доказательства того, кому именно принадлежат имеющиеся документы» (11). До 2016 года – когда дело Роба Маккалока выпало на мою долю – редко, когда ответственными назначали конкретных людей, за исключением особо серьезных случаев. Таким образом, в деле Маккалока не был назначен ответственный служащий прокуратуры.
Скажу пару слов о том, как готовятся к суду дела. Традиционно все касающиеся дела бумаги складываются стопкой и перевязываются лентой (розового цвета – для защиты и белого – для обвинения), после чего предоставляются барристерам солиситорами, которые их инструктируют, – в данном случае это был юрист прокуратуры. В стопке должны содержаться все документы, необходимые барристеру для проведения консультаций по делу и подготовке к суду. С 2016 года мы получаем все документы по электронной почте, и в делах, рассматриваемых Королевским судом присяжных, документы загружаются в специальную электронную систему.
Если вас обвинят в каком-то преступлении, то с вероятностью в 50 % прокуратура не подготовится к первым слушаниям.
Документы, предоставляемые адвокату обвинения, должны включать в себя, в самую первую очередь, доказательства – все показания свидетелей и вещественные доказательства, на основании которых строится обвинение, в том числе, к примеру, фотографии, записи камер видеонаблюдения, медицинские записи, протоколы допроса подозреваемого, расшифровки звонков и банковские выписки. Кроме того, должно присутствовать обвинительное заключение – официальный документ Королевского суда, в котором перечисляются все предъявляемые подсудимому обвинения. Также должны быть приложены все предоставляемые полицией документы, в том числе краткое описание инкриминируемых преступлений, решение о предъявлении обвинений, рекомендации юриста прокуратуры по поводу предъявления обвинений и самого дела, а также любая относящаяся к делу корреспонденция. Дело должно быть пересмотрено повторно после слушаний в магистратском суде, и к материалам дела должно быть приложено заключение адвоката прокуратуры. Кроме того, должен быть составлен список неиспользованных материалов – документ, перечисляющий все материалы, собранные в ходе расследования дела, не послужившие в качестве доказательств обвинения. Этот список должен быть изучен «юристом по разглашению» прокуратуры на предмет материалов, способных помочь защите или подорвать аргументацию обвинения. В случае их обнаружения сторона защиты по закону имеет право ими воспользоваться. Наконец – что, как вам может показаться, весьма немаловажно – эти документы должны включать указания юриста прокуратуры, объясняющие суть дела, перечисляющие возникшие вопросы, в которых нужно разобраться, непредставленные доказательства, ходатайства, которые, по его мнению, может понадобиться сделать в суде, а также любые неочевидные трудности по делу – например, о пропаже свидетеля – и любые вопросы, по которым может понадобиться консультация барристера.
Я не могу с уверенностью утверждать, почему к предоставленным мне документам не были приложены какие-либо указания по делу Роба Маккалока, но если бы меня попросили, то я бы осмелился предположить, что по той же самой причине, почему решения о предъявлении обвинений не пересматриваются; почему доказательства почти по каждому делу предоставляются с опозданием; почему полиция с прокуратурой полностью выполняют свои установленные законом обязательства по разглашению информации лишь менее чем в 25 % всех дел (в результате чего материалы, теоретически способные оправдать обвиняемого, не предоставляются стороне защиты) (12); почему регулярно не выполняются распоряжения суда; а также почему дело Роба Маккалока приняло в итоге такой оборот. По той простой причине, что за последние восемь лет Королевская уголовная прокуратура лишилась почти трети своих сотрудников (13). Добрая четверть прокуроров – многие из которых были пожилыми и опытными – были уволены по соглашению сторон, что им самим стоило, по имеющимся данным, более пятидесяти миллионов фунтов (14), и все ради того, чтобы выполнить наложенное в 2009–2010 годах обязательство сократить расходы на 27 % (15). Причем эта организация и до 2010 года была весьма далека от того, чтобы работать как часы. Она не была и расплывшимся государственным органом, с которого министерство финансов могло бы легко и безболезненно срезать куски лишнего жира. Королевский комитет по уголовному правосудию заметил:
– Нам было сказано… что из-за финансовых ограничений полиция порой принимает решение не отправлять собранные на месте преступления образцы на лабораторный анализ… Также поступают жалобы на качество работы Королевской уголовной прокуратуры. Никто не спорит, что с момента своего основания прокуратуре крайне не хватало ресурсов, и даже сейчас отдельным прокурорам порой требуется брать на себя такое количество дел, что тщательно подготовить каждое из них оказывается попросту невозможно (16).
И это было в 1993 году.
Итак, Роб Маккалок. Изначально, столкнувшись с отсутствием контактной информации и каких-либо указаний по делу, а также зная по своему личному печальному опыту, что попытка отыскать что-то в прокуратуре может обернуться бесконечными хождениями по кругу, пока я наконец не сдамся, я встал перед выбором. Либо лениво попросить наших клерков позвонить в прокуратуру, чтобы найти кого-то готового взять на себя дело и поговорить со мной, либо позвонить служащему прокуратуры, чей прямой номер был записан у меня в телефоне как раз на такие экстренные случаи. Человеку, который не имел никакого отношения к делу, однако непременно выделил бы время, чтобы покопаться и найти для меня вразумительные ответы. Так что я позвонил Меган. Она занималась подготовкой дел в прокуратуре вот уже пятнадцать лет. И конечно, была перегружена работой, однако этого никто не ценил и уж точно не платил ей должные деньги за те важные функции, которые она качественно выполняла. На протяжении ряда лет нам довелось совместно работать над многими делами, и какими бы тесными ни были оковы прокуратуры, в которых ей требовалось выполнять все более обременительные и недооцененные поручения, она всегда сохраняла рвение к работе, добрый нрав и профессионализм. И Меган далеко не единственная. Таков парадокс Королевской уголовной прокуратуры, и именно по этой причине, несмотря на все мое негодование, я еще горячо верю, что не все потеряно.
Конечно, можно карикатурно представить Королевскую уголовную прокуратуру как наглядное олицетворение принципа Питера в действии (17). В подчинении вышестоящего руководства работает очень и очень много чудесных и трудолюбивых мужчин и женщин. Юристы, занимающиеся подготовкой дел, служащие и администраторы, которым не все равно. Которые осознают всю конституционную важность работы прокуратуры, стремятся изменить мир к лучшему и отчаялись блуждать по порочному кругу сокращений бюджета и неэффективной работы, превращающих их профессиональную деятельность в жестокую пародию на «День сурка», только наоборот – они в роли Неда Райерсона (одноклассника главного героя ), а государство в роли персонажа Билла Мюррея изо дня в день лупит их по их тупому радостному лицу.
Почему доказательства почти по каждому делу предоставляются с опозданием? Почему регулярно не выполняются распоряжения суда?
Я работаю бок о бок с этими людьми каждый день. Со служащими прокуратуры, которые, наперекор неработающим информационным системам, буквально должны находиться одновременно в четырех залах суда – в каждом из которых им назначено по несколько дел и обозначена добрая дюжина проблем, – доблестно внимая голосам четырех судий и гоготанью барристеров обвинения, требующих ответов на вопросы, которым следовало быть им заранее представленными, чего, однако, не произошло по вине их коллеги, заваленного не меньшим количеством работы. Эти отважные служащие на моих глазах срывались на слезы прямо в зале суда из-за своего неблагодарного сизифова труда. Я ходил по кабинетам прокуратуры на встречи с местными юристами и вдыхал всеобъемлющие, стенающие каторжные страдания, громоздящиеся на рабочих столах талантливых профессионалов, которым на каждое законченное дело сваливают на плечи два новых. На моих глазах уходили одни из лучших, заполучив свой счастливый билет на другую государственную должность, где был хоть какой-то шанс справляться со своей работой без нервов, связанных с попыткой воплощения несбыточной мечты слаженной работы государственной прокуратуры с бюджетом, который меньше расходов на предоставление бесплатного кабельного телевидения пенсионерам (18). Доводилось мне видеть и таких, кому уже попросту стало все равно. Если хорошо выполнять работу попросту невозможно, то зачем вообще пытаться?