. Если у обвинения недостаточно доказательств либо же если, несмотря на многочисленные предоставленные возможности, прокуратура так и не смогла залатать дыры в своей доказательной базе, то подсудимый совершенно очевидно должен иметь право воспользоваться несостоятельностью государства. Когда же любитель всегда выходить победителем устраивает засаду, чтобы исподтишка подловить защиту на какой-то формальности, то я никак не могу признать, что это неотъемлемая составляющая состязательного процесса. Мне кажется, что прежний подход к правосудию был слишком зациклен на том, чтобы не допустить осуждения невиновного. Поэтому я должен заметить, пускай и под страдальческие стенания пуристов, что, пускай данный принцип и является самым важным, он не единственный. В соответствии с уголовно-процессуальным кодексом, а также фундаментальными принципами, осуждение виновного, очевидно, является вторым по значимости пунктом. И хотя я никогда не буду приверженцем системы, ставящей этот принцип выше необходимости оправдания невиновного (а именно с этого и начинается тирания), требовать, чтобы «игра» – пускай один из участников и вступает в нее не по собственной воле – проводилась по единым для всех правилам, кажется мне более чем справедливым. Правила, которые позволяют суду и состязающимся сторонам разбираться с реальными проблемами, а также гарантируют честную игру обеих сторон, кажутся мне вполне оправданным средством для достижения этой цели. А раз, как это утверждает кодекс поведения адвокатов, моя обязанность состоит в том, чтобы помогать суду в осуществлении правосудия, то выявление проблем, связанных с делом, не кажется мне чем-то из ряда вон выходящим. Загвоздка в том, во что данный принцип превратился в зале суда. Потому что на практике от защиты требуют гораздо больше, чем просто обозначить спорные вопросы. Многие солиситоры скажут, что от них ждут, чтобы те выполняли работу прокуратуры. «Содействие суду в выполнении основополагающих целей и правил» подразумевает, что когда суд постановит прокуратуре предоставить ключевые доказательства или подать ходатайство (скажем, ходатайство принять во внимание предыдущие судимости обвиняемого) к какой-то конкретной дате, а прокуратура этого не сделает, то защита обязана всячески напоминать прокуратуре предъявить инкриминирующие доказательства против своего подзащитного. Получается, что неповоротливость прокуратуры перестает быть исключительно ее виной, и солиситор защиты, в соответствии с правилами, должен упорно досаждать обвинению, своевременно сообщая суду о том, что она не справилась со своей задачей. Необходимость постоянно доставать прокуратуру извечно была самой неблагодарной частью работы солиситора защиты. Как мы уже с вами видели, с разглашением находящихся в ведении прокуратуры материалов, которые могут значительно помочь защите или и вовсе подорвать аргументацию обвинения и которые суд по закону обязан предоставить защите, постоянно возникают какие-то проблемы как в магистратском суде, так и в Королевском суде присяжных. А распространенной практикой являются десятки отправленных по факсу запросов, электронных писем и оставленных на голосовой почте прокуратуры сообщений, на которые никто так и не удосуживается ответить. Но все эти действия, каким бы неприемлемым ни было подобное отношение со стороны прокуратуры, хотя бы можно назвать предсказуемой работой, входящей в компетенцию представителей защиты. Когда те же самые усилия нужно прилагать, чтобы заполучить материалы, не просто не способные помочь вашему подзащитному, а еще подкрепляющие предъявляемые обвинения, то у подобной обязанности, возложенной на плечи солиситоров, помимо ее явного противоречия интересам защиты, довольно далеко идущие последствия. Проще говоря, чем больше времени фирма тратит на то, чтобы вытрясти из прокуратуры нужные бумажки, тем меньше у нее остается времени на подготовку защиты своего клиента. А с уменьшением бюджета прокуратуры и, как следствие, увеличением ее неэффективности количество дополнительного неоплачиваемого времени, которое защита вынуждена тратить на напоминания прокуратуре, неумолимо растет.
Чем больше времени фирма тратит на то, чтобы вытрясти из прокуратуры нужные бумажки, тем меньше у нее остается времени на подготовку защиты своего клиента.
Я не просто так употребил слово «неоплачиваемого». Потому что в этом-то вся соль. Работа в полицейских участках, магистратских судах, а также по основному объему дел Королевского суда (за исключением только самых серьезных или важных), составляющая основу обязанностей солиситора – а также связанная с наибольшей неразберихой со стороны прокуратуры, – оплачивается по фиксированной ставке за каждое дело. Данная система была утверждена в магистратских судах еще в 1993 году, а после последней волны «реформ по повышению эффективности» 2016 года были введены дополнительные ограничения, и теперь солиситоры получают весьма скромную фиксированную ставку за свою работу в полицейских участках, магистратских судах и по делам Королевского суда, в которых не более пятисот страниц доказательств (т. е. по большинству дел Королевского суда). Введение фиксированной ставки было призвано снизить расходы на субсидируемую государством юридическую помощь, однако эти ставки зачастую никак не соотносятся с фактически проделанной работой. Если из-за наличия каких-то специфических особенностей – социальной незащищенности подсудимого или объема запутанных доказательств – на дело требуется выделить дополнительное время, то большая часть работы солиситора остается неоплаченной. Либо же, если хотите, она оплачивается вся, только по совершенно нежизнеспособной с экономической точки зрения ставке. Возможно, это вас удивит. Согласно стереотипу, адвокаты – крайне состоятельные люди. Вполне возможно, что вы знаете адвоката, ну или у вашего друга есть друг адвокат, который баснословно богат. Если это так, то даю вам железную гарантию, что он не адвокат по уголовным делам. Мы еще вернемся к мифам по поводу заработков барристеров, однако достаточно сказать, что солиситоры, оказывающие субсидированную государством правовую помощь (я их периодически называл и буду называть ради краткости государственными адвокатами/солиситорами, хотя это не совсем так: формально эти люди работают не на государство, но берут себе дела с малообеспеченными подзащитными, которым государство оплачивает услуги солиситора/адвоката, про оплату такой субсидируемой государством юридической помощи и идет речь), порой получают за нее на удивление мизерную оплату.
Сколько зарабатывает ваш солиситор?
Давайте рассмотрим конкретный пример, проследив за развитием дела от полицейского участка до суда. Для этих целей я расскажу один любопытный случай из собственной практики. Представим, что ваш брак распался и вы покинули ваш семейный очаг, чтобы жить где-то в другом месте, в то время как едкий судебный процесс по разделу имущества идет полным ходом. Накануне важной командировки вы в панике осознаете, что оставили свой паспорт в ящике кабинета своего бывшего жилища. Ваша супруга сама уехала в отпуск, и запертый на ключ дом пустует. К счастью, вы знаете, что если вставить отвертку в заднюю дверь теплицы, то можно, надавив на пружину, войти внутрь, схватить свой паспорт и скрыться в ночи, не причинив никому никогда вреда или ущерба. К сожалению, сующий всюду свой нос сосед, знающий, что ваша бывшая жена сейчас в Испании, замечает вас, ковыряющегося в задней двери, и вызывает полицию, которая, сверкая сиренами, прибывает несколько мгновений спустя. Когда полиция звонит вашей злопамятной супруге в Малагу, та решает перейти в тактическое наступление и заявляет, будто вы вломились в дом, чтобы завладеть какими-то ценными побрякушками, которые и были предметом спора в бракоразводном процессе. Ваши объяснения полицейским кажутся неубедительными, и вас арестовывают по подозрению в краже со взломом, а вскоре после полуночи доставляют в местный полицейский участок. В этот самый момент солиситор и вступает в дело. Поднятый с кровати, он устремляется через весь город, чтобы прийти к вам на помощь. Он будет консультировать вас во время полицейского допроса, который может продлиться до нескольких часов, в зависимости от тяжести вменяемого преступления и опытности ведущего допрос полицейского. В идеальном мире вашего объяснения было бы достаточно для полиции, чтобы больше не предпринимать каких-либо действий. В полиции, однако, вам не верят, и дело получает ход. Вас выпускают под залог в ожидании следующих допросов, а месяц спустя вам выдвигают обвинения в краже со взломом. Со стороны может показаться, что все довольно просто и однозначно, однако в период времени между арестом и предъявлением обвинений ваш солиситор будет часы, если не дни напролет, вкалывать, пытаясь усмирить прокуратуру. Он будет писать письма в полицию в попытке добиться снятия этого нелепого условия освобождения полицейскими под залог, запрещающего вам видеться с собственными детьми. Он свяжется с вашим солиситором по бракоразводному процессу, чтобы получить все необходимые бумаги, которые могут помочь доказать полиции вашу добросовестность. Если вам придется принять участие в опознании в полицейском участке, он будет рядом, тщательно контролируя процедуру, чтобы она была проведена по закону, а также разберется со всеми бумагами, на что может уйти и целый рабочий день. В случае появления новых доказательств, в свете которых полиция захочет повторно вас опросить, солиситор вновь будет тут как тут. Он прочитает все гневные электронные письма и переписку в социальных сетях с вашей живущей отдельно супругой за два последних года с целью найти хоть что-нибудь, что сможет вам помочь. Он будет вам звонить, писать в полицию и сделает все возможное, чтобы отговорить выдвигать в ваш адрес обвинения. Так вот, за всю эту работу солиситор получит единственную фиксированную ставку «за посещение полицейского участка» в размере около 170 фунтов. Если вам подобная сумма покажется слишком маленькой за добрые двадцать часов усердной работы, то все потому, что это так и есть. Как сказал один мой знакомый солиситор,