– Откуда вы узнали? – спросил Жан-Жак, пристально вглядываясь в лист, испещренный цифрами.
– Это наш с ним старый шифр. Он несложный.
– И что теперь, мадемуазель?
– Я бы хотела снять копию.
– Копию? – тут капитан «Хризантемы» задумался, но появление еще пяти золотых монет заставило моряка отбросить всякие сомнения в добрых намерениях его обворожительной и щедрой гостьи. Влюбленная женщина способна на все, капитан знал это по собственному опыту. Он даже выдал ей чистый лист бумаги и карандаш, а затем наблюдал, как быстро она переносит ряды цифр в свои записи.
Глава шестаяПадающие звезды
Необычно тихо было саду той августовской ночью.
Листья абрикосовых и персиковых деревьев, облитые лунным светом, висели на ветвях совершенно неподвижно и напоминали узорчатые серебряные пластины. Чистое от облаков высокое небо сияло яркими звездами, как волшебная чаша, опрокинутая над всем Божьим миром. Иссиня-черное и словно бы бархатное, оно дарило ощущение бесконечного покоя. Лишь изредка вспыхивали на нем и, оставляя прерывистый жемчужный след, летели вниз и исчезали в космическом пространстве осенние звезды.
Согласно древней примете, надо было загадать желание, пока звезда не погаснет. Князь и княгиня Мещерские сидели в плетеных креслах под большим деревом инжира и сквозь его разлапистые листья следили за падающими звездами. Но желания их уже исполнились. Уезжая из Крыма, самодержица всероссийская дала им краткую аудиенцию. Так князь Мещерский из статской службы коллежского советника был пожалован полковником обратно в военную службу и занял высокую должность в штабе Черноморского флота. Флора получила четыре тысячи рублей на строение дома в Севастополе и царское обещание взять ее дочь княжну Александру Мещерскую в Смольный институт благородных девиц, а ее сына князя Владимира Мещерского – в Сухопутный шляхетский корпус по достижении ими восьмилетнего возраста.
В Севастополе на улице Екатерининской Мещерские начали возводить собственный двухэтажный особняк. Но пока у них был готов лишь фундамент с подвалом, а для стен не хватало камня-известняка, который добывали в каменоломнях в Инкермане и привозили крайне нерегулярно, балок и досок из хорошо просушенного дерева, извести, глины, дранки, черепицы и других материалов, необходимых для строительства.
Севастополь рос стремительно.
Визит императрицы только подстегнул этот процесс, но очереди, например, за камнем нисколько не убавил. Потому Анастасия, глядя на небо и следя за падением новой звезды, загадала, чтоб триста штук камней, заказанных ею на прошлой неделе, привезли бы на стройку завтра, а Михаил – чтобы окна и двери для особняка заготовили бы к следующему четвергу.
Могла ли небесная канцелярия исполнять столь нехитрые, приземленные желания, они не знали и шутили, что это – лишь эксперимент. Просто им не хотелось уходить из сада. Крымские ночи в конце августа, когда нестерпимая жара идет на спад, хороши, свежи, благоуханны. Тем более если море – рядом. Они уже переехали из пыльного Симферополя в свое поместье на Черной речке, в долине, прилегающей к заливу и протянувшейся на несколько километров на восток, к Балаклаве. Сады и виноградники покрывали здесь ровное пространство, защищенное от безжалостного морского ветра горами, на которых произрастал лес.
Правда, обычный сельский дом был маловат для их семьи. Особенно не тратясь, Мещерские сделали к нему пристройку в местном стиле – из так называемого «самана»: стены, сплетенные из орешника и густо промазанные глиной, перемешанной с мелко нарубленной соломой. Все деньги у них уходили на двухэтажный особняк в Севастополе, и, сами не зная почему, они очень торопились и хотели подвести его под крышу уже к декабрю.
Как всегда, утром Михаил завтракал один и затем уезжал на службу. Однако ординарец нарушил его покой. Он привез пакет из штаба. Князь Мещерский, досадуя на излишнее рвение к службе здешних мелких чиновников, неторопливо вскрыл пакет между двумя глотками кофе.
«Ваше высокоблагородие! Настоящим имею честь сообщить, что 21-го дня августа 1787 года турецкие военные корабли в превосходящем числе внезапно напали на нашу эскадру, крейсирующую возле крепости Кинбурн. Произошел бой, в коем…»
Дальше полковник быстро пробежал глазами всю записку, затем, забыв про кофе, встал из-за стола и пошел в спальню, расположенную как раз в саманной пристройке, и окликнул Анастасию, которая крепко спала. Неохотно она оторвала голову от подушки. Михаил положил донесение рядом с ней на постель.
– Это – война, моя ненаглядная, – сказал он.
– Какая война? – сонно переспросила курская дворянка.
– С турками.
– А где они?
– Возможно, скоро будут в Крыму.
– О чем это ты говоришь?!
– Ну, если не в Крыму, то уж в Северном Причерноморье – точно. Я поехал в штаб на срочное совещание. Подумай, что нам делать дальше. Строить или не строить…
До сих пор существует множество суждений о том, почему Османская империя вновь напала на Россию.
Говорят, султана Абдул-Гамида I глубоко оскорбила поездка нашей государыни в Крым. Как смела женщина – существо низшего порядка, по восточной иерархии нечто среднее между верховой лошадью и верблюдом – вторгнуться и триумфально завершить свой вояж по владениям, триста лет назад завоеванным турками и ныне отторгнутым у них лишь временно? Да к тому же мусульмане, живущие там, духовные подданные султана, раболепно припадали к ее стопам и преданно охраняли в путешествии по полуденному краю.
Но буйные речи фанатиков в мечетях о «джихаде», о поголовном истреблении всех неверных ради торжества идей ислама и установления всемирного джамаата, то есть сообщества истинно верующих в деяния пророка Мухаммада, ничего не стоят, пока в казне государства нет денег, в казармах – солдат, в крепостях – пушек, на море – кораблей. Деньгами турецкого владыку снабдили европейские банкиры. Инструкторы из Франции помогли туркам сформировать и обучить двухсоттысячную сухопутную армию, пополнить флот линейными кораблями и фрегатами, модернизировать и заново оснастить крупные османские крепости Очаков, Измаил и Бендеры.
Однако бросились мусульмане почему-то не в Крым, хотя в ультиматуме, предъявленном послу России в Стамбуле Булгакову, требовали в первую очередь возвратить им именно этот полуостров. Двадцать два корабля пошли к Кинбурнской песчаной косе, расположенной между Днепровско-Бугским и Ягорлыкским лиманами на Черном море. Там они высадили пятитысячный десант. Противостояла им небольшая русская крепость Кинбурн, вооруженная 37 орудиями. Потом к ней подошли подкрепления, и пушек стало больше.
Руководил сражением Суворов. Бой 1 октября 1787 года продолжался целый день, до темноты. Весь вражеский десант наши войска загнали в море, на отмели, и расстреляли залпами картечи. В плен сдались только 700 янычар, остальные погибли. Кроме того, меткими выстрелами из крепостных орудий русские потопили два турецких фрегата. Уцелевшие корабли поспешно ушли в открытое море.
«Ключ от Крыма» – так турки пышно именовали Кинбурн – остался в руках у русских. Неудачное начало войны не предвещало мусульманам ничего хорошего, и они на некоторое время притихли. Анастасия поняла это сразу, изучая донесения своих конфидентов и встречаясь с ними то в Гезлеве-Евпатории, то в Бахчи-сарае, то в Карасу-базаре. В сентябре же наглость здешних имамов и мулл доходила до того, что в пятничной молитве – «хутбе» – они провозглашали здравие и долгие лета султану Абдул-Гамиду I как повелителю возрожденного и отделившегося от России Крымского ханства.
Наиболее оголтелых проповедников этой бредовой идеи Флора быстро выслала из Тавриды в Турцию. На самом деле ей хотелось отправить их гораздо дальше – в Сибирь. Но тогда требовался бы судебный процесс, особое решение царицы. Высылка татар в Турцию являлась делом более простым: «для воссоединения семей». Она подбирала два-три, пусть анонимных сообщения о речах смутьянов от прихожан мусульманского храма (а таковые осведомители находились, ибо русская разведка по-прежнему платила хорошо) и давала собственное заключение для таврического губернатора с указанием места жительства подозреваемого, его имени и родовой принадлежности, потому что фамилий у татар до сих пор не имелось. Губернаторская канцелярия ставила на гербовую бумагу печать, и русские солдаты помогали правоверному и его семье довезти вещи до купеческого судна в ближайшем порту…
Тем временем великолепная крымская осень с солнечными, но не жаркими днями и звездными ночами продолжалась. Возвращаясь из своих командировок, Анастасия находила отдых в саду под инжирным деревом. Падающие звезды исполнили ее желание. Триста штук крупноформатных камней из Инкермана недавно стали стенами их особняка на Екатерининской улице, окна и двери заняли в нем свои места, и только балки, составлявшие остов двускатной крыши еще не накрыла красно-коричневая черепица.
Да, они продолжали строить дом и вечерами в саду много говорили о строительстве. Цены заметно выросли не только на продукты, но и на все работы: штукатурные, малярные, кровельные. Это было влияние войны, всегда связанной с инфляцией. Однако ничего иного они пока не наблюдали. Словно бы война, затеянная турками, вдруг замедлила свой ход. Получив решительный отпор на Кинбурнской косе, мусульмане более серьезно занялись подготовкой к боевым действиям.
Анастасия и Михаил гадали, где они теперь развернутся.
Арена для столкновений русских и турок оставалась прежней: бескрайние степные пространства, прилегающие к северным берегам Черного моря. Османы хотели вернуть их себе. Но дряхлеющему царству бывших кочевников уже не удержать в своей власти таких огромных территорий…
Найдет ли секретная канцелярия Ее Величества применение способностям Флоры в этой грандиозной схватке двух миров, двух цивилизаций? Или в удел Анастасии Аржановой достанется лишь ловля исламских провокаторов и террористов в Таврической губернии?