Внезапно Андреа почувствовала, что с нее довольно.
— В мусорной корзине, — буркнула она.
— Отлично. Нагнись и достань его левой рукой. И без фокусов, или я отрежу тебе соски и заставлю их съесть.
Андреа подчинилась указаниям. Данте заглянул в коробку. На вид диск не отличался от того, который получили в Vigilanza.
— Великолепно. А остальные девять?
Журналистка с трудом проглотила комок, застрявший в горле.
— Я их выбросила.
— А вот этого не хочешь?
Андреа поняла, что взмывает в воздух и летит обратно в комнату. Данте швырнул ее с такой силой, что она пролетела метра полтора и приземлилась плашмя, лицом вниз.
— У меня их нет, черт подери! Нету! Ищи в вонючих урнах на пьяцца Навона, придурок!
Суперинтендант приблизился к ней с улыбкой. Она продолжала лежать на полу, часто и неровно дыша.
— Ты в самом деле не сечешь фишку, потаскушка? Тебе надо было всего лишь отдать мне гребаные диски, отделалась бы одним синяком и полетела бы спокойно домой. Но нет, ты задумала перехитрить сына синьоры Данте, а это невозможно. А теперь разговор у нас пойдет серьезный. Ты упустила шанс выбраться из переделки живой.
Данте встал над ней, расставив ноги, вынул пистолет и прицелился ей в голову. Андреа, обмирая от страха, повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Мерзавец был способен на все.
— Ты не выстрелишь. Наделаешь слишком много шума, — снова заявила она — гораздо менее уверенно, чем раньше.
— А знаешь что, шлюшка? Ты опять права.
И суперинтендант, вытащив из кармана глушитель, принялся навинчивать его на ствол пистолета. Андреа вновь оказалась под угрозой смерти, на сей раз бесшумной.
— Брось оружие, Фабио.
Данте резко обернулся. На его лице нарисовалось изумление. В дверях номера стояли Диканти и Фаулер. Инспектор держала пистолет, а Фаулер — электронный ключ, с помощью которого они и вошли. Жетон Диканти и пасторский воротничок Фаулера сыграли решающую роль в критический момент, когда им понадобился этот ключ. Они задержались, поскольку сначала отправились проверять первую фамилию из четырех, добытых у Альберта. Они составили список, ориентируясь на возраст, и начали с самой молодой из испанских журналисток. Та оказалась ассистентом телевизионной группы и обладательницей каштановых волос, как им сообщила словоохотливая дежурная в ее гостинице. Не менее словоохотливой была и служащая отеля, где поселилась Андреа.
Данте тупо уставился на пистолет Диканти; он стоял, развернувшись к ним корпусом, продолжая, однако, целиться в распростертую на полу журналистку.
— Да ладно, ispettora, вы этого не сделаете.
— Вы напали на гражданку страны Европейского Союза на итальянской территории, Данте. Я служу закону. Вы не смеете мне указывать, что я должна или не должна делать. Бросьте оружие, или мне придется выстрелить.
— Диканти, вы не понимаете. Эта женщина совершила преступление. Она украла конфиденциальную информацию, принадлежащую Ватикану. Она не настроена прислушаться к разумным доводам и может все испортить. Ничего личного.
— Я уже слышала от вас эту фразу. И обратила внимание, что вы персонально беретесь уладить множество проблем, в которых, как вы выражаетесь, «ничего личного».
Данте разозлился, но предпочел сменить тактику:
— Хорошо. Позвольте мне забрать ее в Ватикан, чтобы выяснить, куда она дела украденные конверты. Я головой отвечаю за ее безопасность.
У Андреа оборвалось сердце, когда она услышала последние слова. Она ни минуты не хотела оставаться наедине с этим ублюдком. Очень медленно она начала перемещать ноги, стараясь развернуть свое тело в нужное положение.
— Нет, — отрезала Паола.
В голосе суперинтенданта зазвучал металл; он сказал, обращаясь к Фаулеру:
— Энтони, ты этого не допустишь. Мы не можем позволить вытащить всю грязь на свет Божий. Во имя креста и меча.
Священник посмотрел на него очень серьезно:
— Я больше не почитаю эти символы. И тем более если ими пользуются для того, чтобы пролить невинную кровь.
— Но девица вовсе не невинна. Она украла конверты!
Данте не успел договорить: Андреа сумела занять искомую позицию. Она дождалась удобного момента и выбросила ногу вверх — била она не со всей силы (и вовсе не от недостатка желания), а отдавая предпочтение меткости. Она целилась в пах негодяю и не промахнулась.
Одновременно случилось три вещи.
Данте выронил диск, который до сих пор сжимал в одной руке, и схватился за низ живота, а другой взвел курок и пытался нажать на спуск. Суперинтендант открывал рот, словно форель, вытащенная из воды, задыхаясь от боли.
Диканти в три прыжка преодолела расстояние, отделявшее ее от Данте, и бросилась на него.
Фаулер отреагировал на полсекунды позже Диканти — то ли с возрастом рефлексы притупились, то ли он оценивал ситуацию — и ринулся к пистолету, который, несмотря на пинок в самое уязвимое место стрелка, по-прежнему был направлен на Андреа. Фаулер схватил правую руку Данте почти в тот самый момент, когда Диканти врезалась плечом ему в грудь. Выстрел ушел в потолок.
Все трое рухнули на пол, образовав кучу-малу, а сверху на них дождем посыпалась штукатурка. Фаулер, не выпуская запястья суперинтенданта, большими пальцами надавил на точку в том месте, где рука соединяется с кистью. Данте выпустил пистолет, но исхитрился нанести коленом удар в челюсть Диканти. Паола откатилась в сторону, потеряв сознание.
Фаулер и Данте поднялись. Фаулер одной рукой придерживал пистолет за ствол, а второй нажал на рычажок, выщелкивая обойму, которая с громким стуком упала на пол. Затем он вытряхнул патрон из патронника. Еще два быстрых движения — и боек ударника лежал у него на ладони. Священник зашвырнул его в противоположный конец комнаты и кинул пистолет к ногам Данте.
— Он теперь не много стоит.
Данте улыбнулся, втянув голову в плечи.
— Ты тем более не много стоишь, старик.
— А ты проверь.
Суперинтендант кинулся на священника. Фаулер увернулся и ответил встречным ударом, который чуть-чуть не достиг цели — подбородка Данте, а пришелся агенту в плечо. Данте сделал обманное движение слева, Фаулер уклонился в сторону и получил удар в корпус, по ребрам. Он упал, стиснув зубы от боли, не в состоянии вздохнуть.
— Заплесневел, дед.
Данте подобрал с полу пистолет и магазин. У него не было времени искать боек и ставить его на место, но бросить оружие он не мог. В спешке у суперинтенданта вылетело из головы, что у Диканти тоже имеется пистолет, которым он мог бы воспользоваться. В тот момент, когда Паола скатилась на пол, лишившись чувств, табельное оружие очень удачно очутилось под нею, придавленное ее телом.
Суперинтендант посмотрел по сторонам, заглянул в ванную комнату и в шкаф. Андреа Отеро исчезла, и диск, оброненный в пылу сражения, тоже. Заметив каплю крови на оконном стекле, он поспешил выглянуть на улицу. На миг он почти уверовал, что журналистка наделена даром ходить по воздуху, как Христос по воде. Или, скорее, карабкаться по отвесным стенам, как кошка.
Спустя мгновение Данте сообразил, что окна номера, где разворачивалось действие, выходят прямо на черепичную крышу соседнего здания, перекрывавшую изумительно красивый внутренний дворик церкви Санта-Мария делла Паче, спроектированный Браманте. Андреа понятия не имела, кто построил оригинальный клуатр, как и о том, что именно Браманте по иронии судьбы выпала честь стать первым главным архитектором собора Святого Петра в Ватикане. Она ползла на четвереньках по черепичной крыше нарядного терракотового цвета, сверкавшей в лучах утреннего солнца. Стараясь не привлекать лишнего внимания со стороны ранних туристов, заходивших во дворик церкви, Андреа упорно стремилась к противоположному концу крыши, где открытое окно сулило ей спасение. И проделала уже полпути. Галерея клуатра была двухъярусной, и крыша, вознесенная на девятиметровую высоту, опасно наклонялась над вымощенным камнем двориком.
Превозмогая боль в паху, Данте выбрался в окно и пустился в погоню за журналисткой. Андреа обернулась через плечо как раз в тот момент, когда его ноги коснулись черепичной крыши. Она заспешила, но была остановлена окриком:
— Не двигаться!
Андреа повернула голову. Данте держал ее на прицеле: о том, что пистолет выведен из строя, она не знала. Андреа поверить не могла, что этот тип настолько не в себе, чтобы застрелить ее средь бела дня при свидетелях. Туристы их уже приметили и с восторгом наблюдали за происходившим у них над головами. Постепенно аудитория разрасталась. Жаль, что Диканти лежала без сознания на полу в гостиничном номере. Она упустила редкую возможность своими глазами увидеть живой пример описанного во всех учебниках явления, известного в судебной психиатрии как bystander effect[82]. Согласно этой теории, неоднократно подтверждавшейся на практике, чем большее количество зрителей наблюдают, как некто попал в критическое положение, тем меньше вероятность, что кто-то из прохожих поможет жертве. Причем останавливаются поглазеть в основном праздные зеваки. Они тычут пальцами, дергают соседа за рукав, призывая смотреть внимательнее, но ничего не предпринимают.
Не обращая внимания на собравшуюся внизу аудиторию, Данте, пригнувшись, подкрадывался к журналистке. Приблизившись, он с удовлетворением отметил, что один диск женщина держала в руке. Должно быть, она сказала правду: у нее хватило глупости выбросить остальные конверты. Но тем большее значение приобретает теперь этот последний.
— Отдай диск, и я уйду. Клянусь. Я не желаю тебе зла, — солгал Данте.
Андреа помертвела от страха, но она могла похвастаться смелостью и присутствием духа, которым мог бы позавидовать даже сержант Легиона[83].
— Как бы не так! Убирайся прочь, или я его выкину.
Данте замер на полдороге. Андреа вытянула руку, слегка изогнув запястье. Легкое движение — и диск полетит, как фризби. Может, он разобьется, ударившись о землю. А может, его подхватит легкий утренний бриз, и он спланирует в толпу, где его подхватит случайный зевака, который испарится задолго до того, как Данте успеет спуститься во дворик церкви. И тогда все пропало.