Я очень привыкла к Джеймсу, мне хотелось, чтобы наше совместное приятное и мирное пребывание в Виндзоре длилось как можно дольше.
И здесь, в Виндзорском замке, им суждено было встретиться и полюбить друг друга. Я говорю о Джеймсе и Джейн, дочери леди Кларенс.
Помню, мы с Джеймсом стояли у окна в моей комнате и смотрели в сад, когда Джейн появилась на дорожке.
Она подняла голову, увидела меня, Джеймса и поклонилась, слегка улыбнувшись.
— Какая прелестная девушка! — сказал Джеймс, и его горячность немного удивила меня.
— Мне тоже так кажется, — согласилась я.
— Кто она?
— Дочь герцогини Кларенс. Ее отца звали Джон Бофорт, граф Сомерсет.
— А, Бофорт…
— Да. Он первый муж герцогини. Бедная Маргарет потеряла двух мужей!
— Это очень печально, — вежливо согласился Джеймс.
Вскоре подвернулся удобный случай, и я познакомила его с Джейн, которая, судя по всему, совершенно очаровала Джеймса. Не могу сказать того же о Джейн. Впрочем, возможно, ей лучше удавалось скрывать свои чувства. Однако постепенно я стала замечать, что и она не на шутку увлечена молодым мужчиной. Они не сводили глаз друг с друга, не замечая никого вокруг.
Я поделилась своими наблюдениями с матерью Джейн.
— Мне кажется, — сказала я, — Джеймс влюбился в вашу дочь. И, если не ошибаюсь, чувства его не безответны.
— Хотела бы надеяться, что это не так, — услыхала я в ответ.
— Но почему, Маргарет? Разве Джеймс не достоин счастья? Бедняга! Столько лет в плену.
— Его темница не лишена удобств, — язвительно возразила она.
— Если Джейн выйдет за него замуж, она станет королевой Шотландии.
— Королевой без короны… Владычицей без трона.
— Когда будет заплачен выкуп, Джеймс сможет вернуться к себе на родину.
Маргарет презрительно фыркнула.
— Эти варвары-шотландцы никогда не расстанутся со своими деньгами!
— Джеймс совсем непохож на варвара, — горячо возразила я. — И рано или поздно он будет в Шотландии.
— Зачем? Он ведь стал совсем англичанином.
— Но, Маргарет… Неужели вас не радует любовь двух молодых людей? Неужели вы откажете своей дочери в том, что может составить ее счастье на всю жизнь?
— Не знаю, — сдержанно отвечала она. — Надеюсь, до этого еще дело не дошло…
Но, по моим наблюдениям, молодые люди горячо полюбили друг друга. Настоящую любовь не скроешь. И я искренне радовалась за них и завидовала им. Такого между мной и Генрихом не случилось. Он был добрым, мягким, любящим… Но не таким… О, чего бы я только ни отдала, чтобы быть любимой так, как любил Джеймс!..
Я удостоилась доверия влюбленных: оба заговорили со мной о своих чувствах.
— Мы собираемся пожениться, — твердо сказал Джеймс.
— Желаю вам самого большого счастья в мире! — ответила я.
Джейн порывисто обняла меня.
— Ничто не в силах изменить наше решение! — воскликнула она. — Никакие запреты не остановят нас!
— Желание наше быть вместе мы воплотим в жизнь, чего бы это ни стоило! — поддержал ее слова Джеймс.
— Нисколько не сомневаюсь, — сказала я, — но все же не торопитесь. Лучше, если дождетесь королевского выкупа. Надеюсь, это вскоре произойдет.
— Этого не случилось за все двадцать лет, — с горечью возразил Джеймс. — Думаете, их обрадует, что я полюбил англичанку?
— Но ведь должны они наконец вернуть себе своего короля?
— Как вы все еще наивны, Екатерина, — сказал Джеймс. — На каждого желающего моего возвращения найдется двое противников этого. Такова жизнь.
— И все-таки будем надеяться.
— Что же еще остается?..
Так проходили мои дни в Виндзоре тем летом. Я стала потом называть их золотыми, и с полным к тому основанием: те, что последовали за ними, оказались куда более тревожными и опасными.
А пока что людей, осуществлявших правление страной, по-прежнему беспокоила женитьба Хамфри Глостера на Жаклин Баварской и связанные с этим осложнения. Я же продолжала наслаждаться тем, что мой маленький сын все время со мной; с удовольствием и радостью взирала на трогательную влюбленную пару — Джеймса и Джейн, и так же радостно, как и прежде, мне было видеть во дворце Оуэна Тюдора и слышать его музыкальную речь.
Лето шло к концу. О, как я боялась, что каждый спокойно прожитый день может стать последним! С каким пристальным вниманием наблюдала за сыном! Казалось, он рос и взрослел у меня на глазах. Он уже делал первые неловкие шаги. Мы с Гиймот ставили его на пол, и он совершал сложное путешествие от протянутых заботливых рук одной из нас до других точно таких. Потом мы рукоплескали, восхищаясь его растущим умением ходить, и он повторял наши движения своими крошечными ручонками.
Я уже тогда понимала, что эти божественные моменты буду помнить, пока живу на земле.
Вести о том, что происходит за стенами Виндзора, достигали моих ушей. Я продолжала слышать о том, что конфликт между Хамфри Глостером и Бургундским домом разрастается, что герцог Бедфорд страшно недоволен своим братом. Но какие-либо подробности всех этих раздоров до меня не доходили, да я и не стремилась их узнать. Гораздо больше меня занимало то, что происходило рядом, перед моими глазами… Заботы о ребенке… Игры с ним… Любовные отношения Джеймса и Джейн… Как я завидовала радостному блеску их глаз, безмолвным беседам, которые влюбленные вели между собой взглядами!
Джеймс становился все более нетерпеливым. Он видел лишь одну цель, к которой стремился со всей страстностью, свойственной его натуре. Цель эта — сделать Джейн Бофорт своей супругой. Но кто он сейчас в Англии? Почти никто. Почетный пленник — и только.
Он делился со мной самым сокровенным:
— Мне нужно… необходимо как можно скорее вернуться на родину. У меня должен быть дом, который я предложу моей Джейн.
— Думаю, она согласится стать супругой и простого бедного узника, — ответила я шутливо, но он принял мои слова всерьез.
— Да, это так, — сказал он. — Нисколько не сомневаюсь. Мне тоже ничего не нужно, кроме ее самой.
— Такая любовь редко бывает у королей, — с невольной горечью отметила я.
Он с этим не согласился.
— Что король, что пастух, — сказал он, — оба могут любить беззаветно, всем сердцем.
— Если судить по вас, Джеймс, то действительно так, — признала я, чувствуя, как слезы подступают к горлу. Слезы благородной радостной зависти. — Как бы хотелось помочь вам! — добавила я с искренним чувством.
— У меня есть одна мысль, — сказал он, словно только и ждал моего предложения помощи.
— Откройте же ее.
Вот что он поведал мне:
— Я знаю, поведение многих моих соотечественников не отвечает интересам Англии. Раздражает англичан. Например то, что шотландцы воюют сейчас на земле Франции против английских войск.
— И что же, Джеймс, из этого следует?
— Я подумал, что мог бы пообещать англичанам отозвать своих соплеменников из Франции, если в свою очередь получу заверения, что меня отправят обратно в Шотландию.
— Вы смогли бы такое сделать? — спросила я.
— Я бы честно попытался. И, надеюсь, более удачно, чем в первый раз.
— Ну а сам вопрос о выкупе все же остается?
— Я попросил бы уменьшить сумму. Возможно, мои шотландцы тогда сумели бы заплатить.
— Полагаете, Джеймс, они пожелают увидеть вас на троне? Вы так много лет провели в Англии, что стали англичанином в большей степени, нежели шотландцем.
— Я смогу в одно мгновение вновь превратиться в шотландца! — воскликнул он.
Это меня рассмешило, и мы посмеялись вместе. Потом я спросила вполне серьезно:
— Что же вы намерены предпринять в первую очередь и чем я могла бы вам помочь?
— Прежде всего предложу отозвать всех шотландцев из Франции, — ответил он. — Думаю, им уже надоело воевать на чужой земле… Вы же молитесь за меня, Екатерина, чтобы все окончилось успешно.
— Желаю удачи, Джеймс…
Примерно неделю спустя он сказал мне торжествующе:
— Они отправили в Шотландию Томаса Мертона!
— Вашего духовника?
— Да, это надежный и верный человек.
— Я молилась за вас, Джеймс, и надеюсь, он сумеет договориться о приемлемых условиях вашего освобождения.
— Я просил его сделать все возможное… И кое-что из невозможного… Я обязан вернуться домой, Екатерина, и Джейн должна стать моей королевой! Это сейчас единственная цель моей жизни!
— Я не перестану молить Бога!
— И он ответит на ваши молитвы. Верю в это!
Я сказала задумчиво:
— Порой мне кажется, когда очень желаешь чего-то и веришь в осуществление, то оно так и получается…
Прошло несколько томительных для Джеймса месяцев, прежде чем его посланник Мертон вернулся из Шотландии. Дело сдвинулось. Вернее, почти уже завершилось счастливым исходом.
Джеймс вне себя от счастья ходил взад и вперед по комнате.
— Я верил, что все будет хорошо! — то и дело восклицал он. — Надо верить!
Джейн разделяла его радость, и мы все тоже. Мои придворные дамы, забыв о всяких правилах этикета, целовали влюбленных и друг друга и заливались неприлично громким смехом.
Вскоре Джеймс сообщил нам новые подробности.
— Слушайте все! — возгласил он. — То, что я сейчас скажу, чистая правда… Только что подписано соглашение в Йорке. Между Англией и Шотландией. Англичане предъявили большие требования, но мои дорогие соотечественники согласились на них. Они заплатят за мое освобождение сумму в размере шестидесяти тысяч марок. Однако в рассрочку на шесть лет… Как думаете, стою я таких денег?
Первой на его вопрос ответила Джейн.
— Вы стоите в десять раз больше, Джеймс! — сказала она с сияющей улыбкой.
— Она права, эта прекрасная девушка! — воскликнул Джеймс. — Конечно, — продолжал он, — сумма немалая, но мои сограждане идут на эти условия. Могу ли я понимать это иначе, чем как знак их любви и доверия ко мне? Я же сделаю все, что в моих силах, чтобы убедить шотландских воинов покинуть пределы Франции… А вот и самый главный для меня пункт договора с англичанами: в нем выражается надежда, что я возьму в жены английскую девушку благородного происхождения! Этот пункт я выполню обязательно и как можно быстрее!