— Не трогайте, ему уже не помочь! В укрытие без шума!
Перепуганные парнишки кинулись на его голос, бледные лица были вытянуты, а в глазах стояли слезы. Глеб положил руку на плечо Сидора:
— Ваш командир погиб как герой. Немцы напали неожиданно, патрульный отряд прочесывал лес. Сергей остановил их, не дал обнаружить тайник.
Илья дрожащими губами доложил:
— Товарищ капитан, мы все сделали, как вы приказали. Шашки заложены, осталось только присоединить взрыватель к цепи.
— Вы молодцы. — Глеб видел, как тяжело парням собраться. Хоть и партизанили они не первый год, навидались всякого, только им требовалось время, чтобы прийти в себя после смерти товарища. Но вместе с тем разведчик понимал, что им надо действовать дальше. — Сейчас полчаса отдыха. Потом снимаем с фашистов форму, переодеваемся. Надо доставить в город часть шашек. Действовать будем ночью. Так же по железной дороге вместе с составом доберемся до госпиталя, заложим заряды. Останемся там на день, а ночью каждый на своей позиции произведет взрыв, как и планировали. Сидор отвечает за железную дорогу, Илья — подрыв госпиталя, у меня объект в центре города. Капитан Захаревич организует ложный авиаудар. Выполняем приказ.
Они неохотно принялись за еду, которую незадолго до нападения немецкого отряда приготовила Катерина. Ели медленно, не чувствуя вкуса мяса из консервов, кусков хлеба, заботливо замотанного девушкой в листья лопуха. От тяжести на сердце не чувствовались ни голод, ни усталость. Капитан Шубин все делал механически, выполняя свой собственный приказ.
Когда консервные банки опустели, разведчики принялись за маскировку: несколько трупов немецких солдат раздели до белья, а сами тела оттащили к болоту. Зеленая жижа мгновенно поглотила их. Глеб с отвращением надел на себя офицерскую форму, к спине прилип пропитанный кровью мундир. Опять ему приходится надевать чужую шкуру, притворяться и лгать, но тут же Шубин вспомнил о погибших Катерине и Сергее и о данном им обещании — освободить Маевск от фашистов. Выпрямил спину, накинул немецкую шинель и приказал остальным:
— Илья и Сидор, я в карауле. Отбой перед ночной вылазкой, надо набраться сил. — Он повернулся к летчику: — Товарищ Захаревич, ждем до темноты и выдвигаемся. Вы к самолету, вам тяжело ходить, из города не успеете до него добраться. Поэтому придется нам справляться самим. Вы после заката двигаетесь в квадрат, где спрятан самолет, готовите там зажигательные снаряды. А завтра вечером, после заката, в двадцать три часа, совершаете вылет с инсценировкой бомбардировки города.
— Есть.
Захаревич после еды едва держался на ногах. Его измученный организм требовал отдыха. Прямо на голой земле, закутавшись в немецкие шинели, партизаны и летчик мгновенно уснули коротким тревожным сном. Лежали с автоматами в руках, шевелились при каждом звуке, то и дело открывали сонные глаза. А Шубин остался следить за обстановкой, он не мог даже подумать об отдыхе, внутри все клокотало и обжигало от ненависти к фашистам, к войне, к Гитлеру. Он так и просидел несколько часов у дерева, откуда было видно заваленное мертвецами крошечное пространство смертельной стычки. Разведчик не сводил глаз с Сергея и Катерины, вел с ними безмолвный разговор, обещая снова и снова: «Мы сделаем все, чтобы победить. Я обещаю, обещаю, что немцы в Маевске будут уничтожены. Мы отомстим за вас».
Его вернул в настоящий мир встрепанный Илья, он выбрался из ложбинки:
— Товарищ Шубин. Может, вам тоже отдохнуть? Закат будет через два часа двадцать минут. Я разбужу вас и пока покараулю. Не переживайте, я слышу все звуки на многие километры вокруг. Тем более скоро небо затянет облаками, станет пасмурно.
Командир вдруг будто ожил, с удивлением взглянул на подростка:
— Как ты узнал все это?
Паренек ткнул пальцем в небо:
— Вон там видите кружочек, это первая звезда уже видна. Я занимался в кружке астрономии, умею время, направление определять по звездам. Даже погоду по их яркости. Вот так. — И замолчал, смущенный, что заговорил с настоящим разведчиком о такой детской теме.
Глебу хотелось обнять его, поддержать, перед ним стоял сообразительный и любознательный подросток, которому бы учиться, заниматься наукой, а не сражаться с тысячеголовой фашистской гидрой. Капитан содрогнулся от досады и тоски, что не может избавить парнишку от тяжелого задания — проведения опасной диверсии прямо во вражеском гнезде. Он чувствовал себя бессильным, опустошенным после страшной смерти части своего отряда. Нужен отдых, тогда начнет работать и голова — понял разведчик. Он поблагодарил Илью:
— Спасибо тебе. Хорошо, я отдохну немного — час. Нам еще надо вытащить из тайника груз и придумать, как доставить его в город. Столько всего надо, а… — Фразу он не закончил, не желая пугать парнишку огромным объемом опасной работы.
Едва он дошел до углубления в земле, где свернулись от холода еще два человека, и лег рядом с ними, как глаза закрылись, и разведчик будто провалился в черную пустоту.
Глава 8
Его вырвал из сна шепот:
— Товарищ Шубин, Глеб, это Юрий Говорун!
Разведчик подскочил на месте, в сумраке белело лицо Ильи.
— Товарищ командир, вот тут пришел. Он говорит, к вам. Я пустил его, он ведь не немец.
Мастер положил широкую ладонь на дуло автомата, направленное ему в бок:
— Поаккуратнее, малец, прибери в сторону. Не ровен час, клинанет, уж я‐то знаю, как оно.
Глеб поднялся — пора начинать операцию. Он успокоил своего караульного:
— Это наш человек, опусти автомат. Все хорошо.
Говорун загудел:
— А я только прослышал, что склады фрицам подпалили, так сразу скумекал — наши в городе. Вы ж обещали, я ждал, каждый день ждал. Грузовик увел с крытым тентом, пока дурачок один ворон ловил. Ну что, где отряд, где ребята?
Шубин с трудом выговорил:
— Вот, Илья и Сидор, нас трое. Вы — четвертый. Капитан Захаревич будет прикрывать нас с воздуха.
Говорун не смог сдержать разочарования, он оглянулся на парнишек. А те притихли, словно испуганные зайцы, сжимая огромные автоматы. Мастер понизил голос:
— Товарищ разведчик, а как же наш план? Ведь вы говорили, будем гнать немцев из города, как же теперь?
Шубин твердо сказал в ответ:
— Будем гнать! Сегодня надо переправить шашки в город. Насыпь заминирована, осталось заложить заряды у госпиталя, на заводе, у кинотеатра!
Говорун почесал в затылке:
— Давайте я назад двину, грузовик отгоню к железке. Там и загрузимся, пока составов нет. Дальше по городу двинем, после пожара тишина, все по своим углам сидят. Умотались тушить.
Он объяснил, где будет ждать у железной дороги, даже в темноте капитан Шубин видел, как удивленно лазутчик посматривает на оскудевший разведотряд. А парнишки от его косых взглядов старались еще пуще: перетаскивали тяжелые ящики, плели волокуши из веток и парашютных строп. Захаревич старательно им помогал, но после многочасовых пыток тело летчика все еще плохо его слушалось. Ноги и руки начинали дрожать, промахиваться после нескольких уверенных движений. Он неловко перехватывал ручки ящиков, а они предательски выскальзывали, слишком тяжелые для изуродованных многочасовыми пытками пальцев.
Прихрамывающая фигура Говоруна исчезла в сгущающихся сумерках. Парни и летчик уже установили сверху последние ящики.
— У нас все готово. Трогаемся?
Командир отряда кивнул, худенькие плечи натянули лямки. Процессия, нагруженная ящиками, тронулась по лесу. Опять веревки резали плечи и ладони, вжимаясь до крови в кожу. Мокрые от усердия люди тащили свой груз через бурелом, сплошные заросли, по густо растущему лесу. Небольшой отрезок пути занял больше двух часов, к концу этой дороги они были вымотаны. Захаревич опустился на землю:
— Немного, мне надо немного отдохнуть, простите. Я…
Капитан Шубин видел сам — его скромный отряд вымотан еще до начала операции, только обвинить в этом некого, разве что самого себя. Не предусмотрел, не рассчитал, действовал неправильно, а теперь люди расплачиваются за его ошибки своими жизнями. Но деваться некуда, он не может повернуть назад.
Шубин присел рядом с летчиком:
— Дальше мы дотащим сами. Берегите силы, вам предстоит пройти через лес почти десять километров.
Тот, хоть и сидел совсем без сил, качнул дуло автомата в руках:
— Не бойтесь, товарищ командир. Не струшу. — Захаревич протянул руку Глебу: — Товарищ Шубин, маршрут я выучил, оружие есть. Я дойду, обещаю вам — дойду. Ровно через сутки в это же время я подниму самолет в воздух и сброшу в центр города фальшивые бомбы. — Мужчина ткнул пальцем себе за пазуху, где комком лежали штаны, снятые с убитых немцев.
Летчику было тяжело говорить, но глаза смотрели ясно и взгляд был такой твердый, наполненный решимостью, что Шубин поверил в его слова — дойдет, взлетит и выполнит приказ. Командир отряда поднялся, снова надел лямку и скомандовал:
— Вперед, тащим.
Их троица с шумом двинулась дальше между деревьев в сторону железнодорожной насыпи. Капитан Захаревич разрешил себе еще несколько секунд отдыха, а потом тоже встал и пошел по маршруту, который проложил в своей голове за сегодняшний день.
Люди, волокущие ящики, хромающая фигура советского летчика исчезли за деревьями. Ветви за ними сомкнулись, затихли шум и голоса, и ночной лес снова уснул, будто и не было здесь совсем недавно группы советских разведчиков.
Когда они наконец оказались у железнодорожной насыпи, Говорун уже с нетерпением высматривал разведчиков из окна кабины. Он первым кинулся им навстречу и без лишних слов начал грузить ящики в кузов, закрытый брезентовым тентом. Его мощные руки обращались с зарядами, будто они были легкими коробочками. За четверть часа они перегрузили с волокуш всю амуницию. Мокрые от усилий мальчишки вскарабкались в кузов, следом — Шубин. Внутри почти ничего не было видно, только из щели между кусками ткани лунный свет проникал внутрь, он выхватывал то тонкое лицо Сидора, то узкие плечи Ильи, когда грузовик подпрыгивал на ухабах. Разведчику было тоскливо, досада и разочарование переполняли его. Потерял часть отряда, из-за своей гордости и упрямства тащит этих мальчишек прямо в пасть к смерти. Они сидят, такие маленькие в этой огромной, не по размеру форме с чужого плеча, нахохлились, как птицы в непогоду. Измученные тяжкой ношей, жутким будущим, и, кажется, не выдержат, не смогут выполнить боевой приказ.