Поэтому он лишь подробно объяснил мастеру их план, рассказал, во сколько начнется полет Захаревича и куда возвращаться после того, как в городе произойдет серия взрывов. После инструктажа они распрощались: Шубин, отяжелевший от большого груза из зарядов, пошел в указанном направлении; Говорун же повел грузовик обратно в сторону окраины.
Глава 9
Пройдя мимо черных силуэтов по чавкающим грязью лужам, Шубин оказался у темной дороги. Здесь не светили фонари, не было слышно шагов немецких патрульных. Хотя даже через такое расстояние в тишине спящего города было понятно, что за территорией кинотеатра есть люди. Грохотали подметки сапог, раздавались короткие окрики на немецком языке; там на городской площади десятки караульных присматривали за безопасностью Маевска.
Глеб решил было немного подождать, чтобы убедиться — дозорные не обходят по кругу ограду кинотеатра, но горизонт на глазах начал светлеть, переходя из темно-синего цвета в серый, а значит, времени осторожничать у него не оставалось. Ночь скоро закончится, и вокруг будут военные — офицеры, рядовые, которые сразу обратят внимание на его окровавленную форму и груз, от которого топорщится мундир.
Поэтому Шубин досчитал до десяти, бросился со всех ног через дорогу, хотя бежать ему было тяжело из-за десятков килограммов взрывчатки, что оттягивала руки и давила на тело. Он ударил в самый большой камень ногой, тот и правда, как обещал Говорун, вылетел из щели и шлепнулся по ту сторону ограды. Разведчик просунул в отверстие ящик, а следом нырнул сам. Камень снова сунул в паз, и на темной дороге не осталось и следа от пребывания разведчика. На территории бывшего кинотеатра Шубин сразу нашел самый темный угол и затаился в нем. Хотя тело его замерло без единого движения, глаза и уши оставались начеку, исследуя обстановку. Внутри по линии ограды росли тополя, которые создавали вокруг себя спасительный полумрак; все фонари, что раньше освещали танцплощадку рядом со зданием, теперь были повалены или надломлены, как спички. После попадания авиаснаряда от любимого кинотеатра жителей города остались лишь руины — остатки стен вытянулись в форме квадрата, все в кучах мусора, обломках кирпичей, остатках обгоревших кресел.
Шубин ловко срезал ножом взрывчатку с себя, уложил ее аккуратно у ствола дерева, а сверху накрыл доской для маскировки. Пора обследовать территорию и найти вход в секретный бункер. У него осталось буквально полчаса до рассвета, когда город наполнится шумом и суетой. Он почти ощупью двинулся вдоль стен, с каждым кругом сужая обход. Отодвигал в сторону камни, мусор, обломки, но ничего похожего на дверь не нашел. В отчаянье Шубин принялся осматривать стены кинотеатра, но они были разрушены почти до основания, в них не было ни одной двери или прохода куда-либо.
Солнце первыми лучами раскрасило небо в розовый цвет, Глеб отошел от здания подальше и обвел его глазами — да где же вход, думай, соображай, его надо найти! Вдруг за спиной раздался удивленный вскрик, Шубин мгновенно повернулся: за его спиной застыл один из охранников, который, по всей видимости, забрел в развалины, чтобы справить нужду. Руки у него до сих пор лежали на полуспущенных штанах, а лицо вытянулось от неожиданной встречи.
— Простите, господин офицер, я не думал, я только… — залепетал парень и тут же вдруг замолчал, с ужасом уставившись на кровавое пятно во всю грудь, которое выглядывало из-под распахнутой шинели разведчика. Его глаза и рот раскрылись в немом ужасе, свободная рука поднялась и принялась торопливо чертить в воздухе крестное знамение.
Шубин действовал мгновенно — опасного свидетеля надо было убрать сейчас же, пока он не поднял крик. Перепуганный охранник принял его за привидение погибшего офицера и впал на несколько секунд в ступор, чем разведчик и воспользовался. Глеб сделал два шага по направлению к фашисту, стянул с себя кожаный ремень и накинул тому на шею. Руки с силой натянули концы в разные стороны, отчего глаза у солдата полезли из орбит, лицо налилось багровой краснотой. Он забился в агонии, тяжело повис всем телом на затянутом в тугой узел ремне. Руки у Шубина дрожали, прямо перед глазами корчился в предсмертных муках враг, но он словно окаменел, не ослаблял ни на секунду свою хватку, пока безжизненное тело не рухнуло на кучу кирпичных обломков. Разведчик с облегчением выдохнул — получилось! У него получилось без единого звука избавиться от случайного свидетеля. Пришлось действовать мгновенно, без ножа, чтобы не оставить подозрительные кровавые следы прямо на входе к руинам кинотеатра. Теперь надо как можно быстрее избавиться от тела, командир ночного наряда вот-вот отправится на поиски пропавшего рядового. Глеб едва успел оттащить тело подальше от входа и завалить досками, сверху водрузив парочку остовов от кресел, как раздались шаги и недовольный крик:
— Эй, Вебер, чертов недоумок, где ты?
Разведчик распластался за кучей, которая стала надгробием для немецкого охранника, вжался в крошево из стекла и кирпичей, хотя понимал: если патруль решит обойти территорию разрушенного кинотеатра, то ему конец. Фашисты найдут и странного офицера в окровавленной форме, и кучу тротила с ящиком. С такими уликами не поможет маскировка, чужая форма не сработает, он окажется в лапах Беккера, займет место Захаревича в подвале для пыток.
Но дежурный офицер лишь брезгливо потянул носом:
— Идиоты, вы что, таскаетесь сюда отлить? Здесь ужасная вонь, просто невыносимая. Чертов нужник!
За его спиной неуверенно топталась пара автоматчиков:
— Герр офицер, что вы, нет, мы сюда не ходим. Это Вебер, этот недоумок, он начал проситься в туалет. Сказал, что не дотерпит до казармы, и убежал с площади в эту сторону.
Их командир раздраженно рявкнул:
— Из-за вас, идиотов, мы опоздаем на пересменку. Все сухо, его здесь нет. И не смейте сюда таскаться, это личный приказ генерала Фертиха. Территория кинотеатра закрыта для прохода, а тем более для ваших грязных дел. Поймает хоть одного ‒ и всех отправят на фронт, прямо на передовую, под пули русских. Хватит бегать за этим недоноском Вебером, за свои выходки он отправится на гауптвахту сегодня же, как только явится в казарму! — Он развернулся, а следом затопали рядовые. — Уверен, этот придурок решил дезертировать. Сбежал в деревню под бок к какой-нибудь русской тетке.
С недовольным ворчанием, в окружении свиты офицер вернулся на площадь, Шубин не торопился подниматься из своего укрытия. Он вжимался в землю, сердце так и заходилось от волнения. Разведчик постарался восстановить сбитое дыхание, он только что был на волосок от гибели и мог погубить всю операцию. И дальше так рисковать нельзя, что, если сюда регулярно забегают патрульные или случайные прохожие? Ему ведь надо успеть заложить шашки, вернее, для начала найти, куда их закладывать. Территория слишком большая и раскладывать на ней все снаряды нет смысла, ударная волна будет слабой и лишь разрушит остатки стен.
Глеб наконец поднялся и принялся стаскивать обломки кресел, чтобы соорудить себе укрытие. Если здесь появится кто-то из военных, случайно или намеренно, он сможет затаиться за стеной из обугленных сидений.
Когда работа была закончена, разведчик снова принялся исследовать квадрат, что остался от здания: обошел его по периметру, пытаясь понять, где что раньше располагалось внутри кинотеатра. Вот обломки досок, куски ткани — часть сгоревшей сцены и экрана, дальше идут ряды искореженных мест для зрителей, а потом должна быть будка киномеханика. И как рассказывал Говорун, именно в ней должна быть дверь в подвал. Шубин принялся за дело — расчистил пятачок кинобудки от крупных камней, сдвинул в сторону оплавленный кусок металла — кинопроектор, но все равно ничего не обнаружил.
Рассвет уже начал переходить в пасмурное утро, а он все никак не мог разгадать секрет бункера. Разведчик осмотрел площадку — может быть, начать очищать весь периметр от завалов и мусора? Но это займет весь день, да и очень рискованно. Любой, кто сюда заглянет, удивится тому, что пятачок очищен от мусора. Тем более это вдвойне рискованно, если генерал Фертих даже издал приказ, запретив всем заходить за ограду.
Шубин разрешил себе короткий перерыв, чтобы голова, гудящая от усталости и бессонной ночи, нашла верное решение. Он прислонился к каменной ограде, прикрыл глаза. Ряды из сидений скрывали разведчика от центрального прохода, поэтому можно было просто вслушиваться в звуки снаружи, чтобы следить за обстановкой. Маевск уже был наполнен шумом своей привычной жизни, которая началась после оккупации его немецкими захватчиками: чеканили шаг солдатские сапоги; звучала немецкая речь; громыхали тяжелые грузовики; жители города, которые остались на захваченной врагом территории, даже не пытались показаться в центральной части города, чтобы не нарваться на гнев фашистов.
Вдруг среди этого шума Шубин различил знакомый звук — стук изящных каблучков Мари, а вместе с ними тяжело дубасили мостовую сапоги военных. Шаги были все ближе, голоса звенели на высоких нотах. В проеме показалась грузная фигура генерала, а рядом вышагивал костлявый и высокий военный, его рука тащила за собой поникшую женщину — Мари. Она не сопротивлялась, покорно шла за своими мучителями, не издавала ни звука, только кудри ее, обычно аккуратно уложенные, теперь трепались небрежными прядями по плечам.
«Беккер, это Беккер, — догадался Шубин. — Глава городского гестапо. Он давно подозревал Мари в шпионаже и, кажется, взялся теперь за дело основательно».
Но Беккер, казалось, не замечал, что в кулаке у него зажата хрупкая женская ладонь. Он пинком сдвинул крайний ряд кресел в сторону и резко приказал:
— Открывайте!
Генерал Фертих затоптался на месте:
— Что вы себе позволяете, я пожалуюсь на вас в штаб. Я комендант этого города, я командир дивизии!
Щелкнул курок пистолета, дуло смотрело прямо в грудь генерала. Бледный и худой, будто оживший скелет, гестаповец зарычал прямо в лицо Фертиху:
— Ты — чертова свинья, которая отожралась в этом городе на взятках. Открывай, я хочу проверить, где секретные документы. Это приказал сам Гимлер! Он поручил мне лично, тупой ты жирдяй! Открывай, или я доложу в главный штаб обо всем: о твоих взятках, о твоей любовнице, которая шляется по городу и передает русским информацию о наших передвижениях.