– Как вы догадались? – спросила она.
– Это было довольно просто, – ответила я, – мне даже не пришлось прикладывать особых усилий, чтобы отследить неверность Александра по черновикам любовных писем, которые он раскидывает повсюду, достаточно было прочесть несколько строк из его поэмы «Евгений Онегин»:
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет.
Это же настоящее признание в любви, дерзкое и бесстыдное заявление перед лицом всего мира! Нужно быть слепым или обескураживающе наивным, чтобы не понять, что избранницей сердца Александра была Авдотья Истомина. Кто мог бы бороться со звездой, с кумиром публики?
– Вы мне льстите, – сказала Истомина, – несмотря на оды, мишуру, неистовые долгие овации публики по вечерам, моя жизнь не была усыпана розами, можете мне поверить. Исполнив роли знаменитых героинь, я сохранила главным образом ощущение, что я Мальчик с Пальчик, описанный Шарлем Перро, с той разницей, что он усеивал свою дорогу камушками, а я – разочарованием и невзгодами…
– Не понимаю.
– Позже я объясню вам.
Я почувствовала и недоумение, и неловкость.
– У меня была беспокойная, бурная жизнь, случались в ней и трагедии, – сказала Истомина. – Пусть я ежевечерне царила на сцене императорского театра, пусть купалась в лучах славы, случившаяся драма разбила это короткое счастье.
Я чувствовала, что Истомина не разыгрывала роль в заключительной сцене: она жила с молодым и очень красивым актером Василием Годуновым. Позже она вышла замуж за другого актера, Павла Экунина.
– Авдотья, вы дразнили судьбу с самого первого вашего любовного романа; говорят, вы разбиваете сердца как истинная куртизанка! Все прощают вам вашу беззаботность, вашу юношескую беспечность, за исключением одного раза, связанного с вашим официальным любовником, графом Василием Шереметевым, принадлежащим к одной из пяти самых богатых и знаменитых семей России.
Истомина постаралась ответить делано шутливым тоном:
– К несчастью, ему пришла в голову дурная мысль затеять расследование и выяснить, что его дорогая Истомина провела вечер с одним из его приятелей, графом Василием Завадовским; не успел никто и глазом моргнуть – дуэль на рассвете, граф Шереметев погибает. Мне тогда было всего восемнадцать лет; история продолжилась весьма оригинальным образом: секунданты бретёров, будущий декабрист Якубович у Шереметева и поэт-музыкант Грибоедов у Завадовского, тоже в свою очередь сошлись на дуэли, чтобы защитить мою честь! Якубович отстрелил мизинец Грибоедову; отныне тому пришлось играть девятью пальцами! Через некоторое время они помирились, вместе напились и расцеловались. Так заканчиваются многие ссоры, это традиция, в этом вся Россия!
Увы, жизнь впоследствии доказала мне обратное.
Александр в дальнейшем написал подряд несколько поэм: «Руслан и Людмила» в 1820 году, потом «Кавказский пленник» в 1821; гениальный хореограф Дидло вдохновился ими и создал один за другим два одноименных балета, в которых неизменно блистала Истомина.
– Авдотья, я не ревную к вашей былой связи с Александром, вернее, больше не ревную, ведь если бы я продолжала это делать, – добавила я, расхохотавшись, – у меня бы вся желчь разлилась!
– Вы настоящий философ, исполненный мудрости.
– Наверняка я на верном пути; полагаю, я поняла, как зародилась ваша идиллия: вначале взаимное восхищение, потом – любовная страсть, и наконец, неодолимое очарование; это была ослепительная встреча двух исключительных людей: гения и звезды балета; вы были созданы, чтобы творить вместе и любить друг друга.
– Вы совершенно правы, к тому же, когда к нам присоединился мсье Дидло, вся пресса и публика назвали нас «Волшебное трио русской хореографии»!
– Если бы я писала роман, – прервала ее я, – я бы начала его так: «Александр придумывал, Шарль Луи воплощал, Авдотья танцевала»!
– Забавно! – сказала она, – вы почти угадали, Наталья, но искра проскочила и между Александром и Шарлем Луи. Когда я встретилась с Александром, вся моя жизнь перевернулась; это не было плотским увлечением, или в малой степени, – сочла она должным уточнить. – У меня было столько любовников, что это являлось далеко не главным! Зато это стало настоящим единением в искусстве, очистительным слиянием двух душ; когда я рассказала Александру о своей жизни, о чередовании ослепительных взлетов и жестокостей судьбы, у него появилась мысль написать роман, где отразились бы все эти перипетии; мало кто был в курсе его замысла; роман должен был называться «Два танцовщика»; он описывал бы мои любовные истории и дуэль, погубившую моего возлюбленного. Александр всегда был влюблен в меня, но неверен и ревнив.
– О, тут я его прекрасно узнаю… верен своей ревности!
Истомина от души рассмеялась.
– Моя мать часто бывала на ваших представлениях; билеты достать было почти невозможно: шайка прекрасно организованных мошенников устремлялась к кассам в момент их открытия, чтобы скупить максимальное количество мест и перепродать их потом за баснословные деньги, чуть ли не в четыре раза дороже! Билеты предлагались у входа в театр, и там шли настоящие петушиные бои. В двадцать третьем году, на мое одиннадцатилетие, мать повела меня посмотреть, как вы танцуете. В тот вечер давали «Кавказского пленника», вас вызывали пятнадцать раз, публика была вне себя.
– Да, это был один из великих моментов в моей карьере; я очень гордилась.
– Авдотья, вы буквально порхали; мне казалось, что вы взлетаете над сценой, словно зависая в воздухе, это было нечто феноменальное. Вы будто не чувствовали силы тяжести. Гибкость вашего тела и плавность движений придавали вам сверхъестественную грациозность.
– Должна поделиться с вами маленьким секретом: это ощущение создавалось исключительно благодаря технике вставания на пуанты, которую ввела в обиход знаменитая итальянская балерина Мария Тальони. Она моя великая соперница и с триумфом гастролирует по всей Европе.
– Я уверена, что в тот вечер тоже в вас влюбилась!
– У нас бы получилась фантастическая жизнь втроем или вчетвером! – прыснула Истомина. – Знаете, Наталья, наша повседневность вовсе не так идиллична, как многие думают; жизнь за кулисами совсем иная; наша карьера очень эфемерна, а конкуренция жестока. В нашей труппе любимицей мсье Дидло является некая Екатерина Телешова. Она тщеславна и на пять лет младше меня; именно благодаря этой технике пуантов она стала виртуозом и собирается отодвинуть меня в тень. Видите, Наталья мир хореографии – это маленькие джунгли: здесь подстерегают малейшую слабость другой, чтобы ее сожрать! Судьба Телешовой необычайна: она вышла замуж за генерала, который в России полубог! Но полагаю, я вам наскучила, Наталья, со своими рассказами… Я напоминаю старого солдата, повествующего о своих воинских доблестях.
– Вовсе нет, – пылко возразила я, – это так увлекательно. К тому же вы чудесная рассказчица. Я и представить себе не могла, что наша встреча станет такой интересной; вы раскрываете передо мной неизвестный фантастический мир.
– Тогда позвольте мне вкратце описать жизнь Телешовой, поскольку, заверяю вас, что подобную историю вполне мог бы изложить Вальтер Скотт в своих романах. Екатерина великолепна и получила звание придворной танцовщицы. Знаменитый генерал Михаил Милорадович, губернатор Санкт-Петербурга, влюбился в нее без памяти. Это стало настоящим событием: простая балерина, пусть и очень талантливая, жила с одним из героев России, прославившимся в войне с Наполеоном; он был увенчан славой и наградами; необычайный человек. Он пытался образумить декабристов; вел с ними переговоры в ту знаменательную дату, четырнадцатого февраля двадцать пятого года, день, когда они потребовали конституции для императорской России… Увы, случилось, что сначала этот безумец Петр Каховский выстрелил ему в спину, а затем князь Евгений Оболенский предательски пронзил его саблей. Горячий патриот, Милорадович оставался неколебимо верен императору, за которого отдал жизнь. Царь написал своему брату: «Всю мою жизнь я буду оплакивать смерть Михаила Милорадовича, – и добавил: Я сохранил пулю, которая его убила». Храбрый, мужественный, неустрашимый – его уважали все, даже его великий враг, князь Иоахим Мюрат, маршал Империи и зять Наполеона. Кстати, как братья по оружию, они обменялись шинелями! Видите, Наталья, мы живем в опасные времена; для нас – Екатерины, вас, меня – не существует счастья в любви!
– Но скажите, Авдотья, пока длился ваш роман, как вам удавалось сочетать свою работу и любовное приключение? – спросила я с любопытством, но и с долей лукавства.
– Наталья, если это может вас утешить, я была прекрасно осведомлена, что все то время Александр с легкостью мне изменял. Со своей стороны я платила ему тем же! Моя жизнь всегда была непростой: драматические моменты сменялись всплесками славы. Как я вам уже говорила, мой любовник Василий Шереметев погиб на дуэли; позже в огромном Каменном театре[37], который насчитывает не меньше трех тысяч мест, я была удостоена звания примы-балерины, или «danseuse-étoile»[38], как сказали бы французские балетмейстеры. Публика неистовствовала, устраивая овации всем троим. Александр, мсье Дидло и я, мы выходили из театра через потайную дверь, чтобы нас не захлестнула и не задушила толпа. Мне повезло, что правда, то правда, – заключила Истомина. – В девятнадцать лет благодаря спектаклю «Зефир и Флора», в котором я дебютировала еще ребенком, ко мне пришла слава; можно пересчитать по пальцам одной руки тех, кто в таком возрасте познал подобный успех, но закулисная жизнь обычных танцовщиц совсем иная.