– Должна вам признаться государь: я испортила свою жизнь, я ее упустила. Мне столько обещали до женитьбы: слова оказались пустыми!
Поведение царя по отношению ко мне в корне изменилось: он утешал меня, отныне он желал защищать, помогать, решать мои проблемы. В нем проснулась душа спасителя; он хотел стать моим щитом; он был Роландом в Ронсевальском ущелье, с Дюрандалем под рукой[83]!
– Наталья, если у вас возникнут малейшие затруднения, малейшие неурядицы, немедленно сообщите мне.
– Благодарю, Ваше Величество, обязательно.
– Ваш супруг не держит вас в заточении? – с улыбкой спросил царь.
– Физически нет, а морально да. В начале нашей совместной жизни я думала, что это нормальное положение замужней женщины. Теперь же это стало невыносимым, Александр множит измены, он пренебрегает мною, он пьет и проигрывает наши сбережения на пару с одним из своих закадычных друзей Павлом Нащокиным. Как жаль, что в нашей стране развод почти невозможен; я знаю, что единственным поводом, признаваемым церковными властями, может быть адюльтер, но в России мужчина всегда прав, – смиренно выговорила я.
– Любую проблему можно решить, – сказал царь.
– Если вы можете мне помочь, государь, я буду вечно вам признательна.
Царь задумчиво ответил:
– Я вас понимаю.
Я решила не торопить события; главное, никогда нельзя давать мужчине понять, что ты готова уступить, даже если этот мужчина император. Я старалась выглядеть как героиня трагедии: благородная, удрученная, молча и величественно несущая бремя несчастья своего прискорбного замужества; я с достоинством сдерживала слезы. Я льстила царю, несравненному сопернику Александра.
– Ах, государь, если бы мне посчастливилось встретить такого исключительного человека, как Ваше Величество, я жила бы как в раю!
Император отвел взгляд. С загадочной улыбкой он ответил:
– Наталья, неисповедимы пути Господни.
Весь двор и императрица в особенности не оставили без внимания тот постоянный интерес, который питал ко мне император. Мне хватило мудрости сблизиться с государыней.
Да и сам царь предложил:
– Идите поприветствуйте царицу, Наталья, она вас очень любит.
Император предложил мне руку и подвел к императрице.
– Здравствуйте, Наталья, я всегда с восхищением смотрю, как вы танцуете.
– Я глубоко вам благодарна, Ваше Величество, – сказала я, приседая в самом церемонном реверансе, какой только можно вообразить.
Императрица когда-то мечтала стать балериной; танцы были ее слабостью; тут она бывала неутомима. Я знала, что она очень рано начала брать уроки хореографии; ее учителя распознали в ней безусловный талант. Но как дочери короля и будущей супруге монарха, ни о каком профессиональном будущем ей нечего было и думать! Другим ее увлечением была живопись, и по счастливому стечению обстоятельств я была неплохой рисовальщицей, а гармоничный подбор красок составлял мое любимое времяпрепровождение; благодаря этому общему интересу мы с императрицей все больше сближались. Женщины любят изливать душу, когда чувствуют себя в безопасности; они любят раскрывать сердце, рассказывать о случавшихся в их жизни сожалениях и утратах, короче, давать себе волю. Выбирая в наперсницы императрицу, я знала, что и она в свой черед поделится со мной своими секретами, это станет ее уязвимым местом. Жизнь научила меня, что сначала нужно самой открыться, чтобы завоевать доверие другого. Все, в чем она укоряла императора, указывало мне на слабости мужчины, которого я хотела покорить. Я упоминала о многочисленных изменах Александра; со своей стороны императрица рассказывала о различных провинностях императора, особенно когда он наносил визиты танцовщицам Большого театра. Его страсть к хореографическому искусству была всем известна.
Реалистичный взгляд царицы доказал мне, что она отнюдь не была наивной.
– Я не слепа, Наталья, и меня не так легко обмануть. Я в курсе всех проказ и того гурманства в отношении дам, которые позволяет себе император, – с улыбкой сказала она. – Однако позвольте предостеречь вас: я уже вышла из возраста ревности, вернее, я больше не ревную. Жизнь с императором продубила мне кожу! Вы очаровательны, восхитительны, но опасная игра может безвозвратно погубить вас в глазах двора; когда репутация упархивает, поймать ее за хвост невозможно, – пошутила она. – Приглядитесь ко двору и к балам, вы увидите, что распутство и погоня за плотскими удовольствиями у большинства мужчин, как и жеманство вкупе с дамскими уловками у женщин – вот что главным образом определяет и их поведение, и темы бесед.
Обольщать и покорять – вот средоточие всех хлопот в наше время. Понаблюдайте на любом балу за нарядами придворных дам. Я поражаюсь: на каждый раут они выбирают туалет еще более роскошный, чем на предыдущий. Не будем даже говорить о драгоценностях! Я понимаю, почему время от времени до меня доходят известия о том, что князь такой-то или граф такой-то разорились! Но это даже хорошо, – засмеялась она, – это развивает высокое ювелирное искусство в России и продвигает наших будущих творцов! Не только Бьенэ, Одио и Оливье Гоб де Жер, знаменитые французские ювелиры, достойны оттенять красоту русских красавиц!
Что до мужчин, будьте осторожны, охота – их любимое занятие, они готовы обещать вам законный брак, все свое состояние и благородный титул. Не доверяйте их слащавым любовным речам, – продолжила императрица, послав мне заговорщицкую улыбку, – они лгут как дышат.
– Ваше Величество, я, конечно же, заметила попытки императора покорить меня, но должна вас успокоить, речь идет лишь о простом флирте.
– Мужчины, Наталья, чем нежнее воркуют, тем больше лгут! Чем больше плачут, тем менее искренни! – насмешливо отозвалась императрица.
– Это не грозит никакими последствиями, Ваше Величество; заверяю вас, что вполне осознаю: любая возможная слабость не только превратится в скандал, но еще и погубит репутацию Александра.
Императрица вполне успокоилась; она полагалась на мою безусловную честность и была уверена в моей преданности.
Эта двойная игра с двумя монархами была слишком завлекательной; я могла гордиться тем, что покорила императора и стала наперсницей императрицы; я начала чувствовать себя важной персоной. Как мне представлялось, советники в «секретных комитетах»[84] должны, без сомнения, испытывать то же легкое опьянение властью и легкое покалывание в сердце, когда они разрабатывали и выстраивали свои политические планы.
– Я счастлива и спокойна, – сказала императрица. – Не то чтобы я опасалась энной любовницы, но мне было бы очень печально лишиться зарождающейся дружбы. Я не хочу вмешиваться в вашу личную жизнь, но должна заметить, что вы поддерживаете весьма очевидные нежные отношения с мсье Жоржем Дантесом де Геккерном. Если вашей целью было вызвать ревность вашего супруга Александра Пушкина, то вы вполне преуспели. Если же целью было вызвать зависть нескольких одиноких или получивших отставку графинь, вы опять-таки попали в точку. Однако остерегайтесь выглядеть символом кокетства, это было бы губительно для супруги знаменитого Пушкина… Повторяю, Наталья, я никоим образом не желаю влиять на ваши предпочтения, но даже при всем желании трудно поставить на одну доску человека, совершившего революцию в русской литературе и поэзии, и комедийного денди, чьи очевидные достоинства сводятся к ловкости лодыжек и искусству целовать дамам ручки на французский манер!
На этот раз императрица выразилась безжалостно.
Я стыдливо опустила глаза, храня молчание; никто, даже император, не осмелился бы ничего противопоставить столь едкой и убийственной картине. Я прекрасно поняла, что она хотела сказать, но в самые несчастливые моменты моей жизни я имела склонность отождествлять себя с героиней какой-нибудь трагедии; в данном случае ни одна подходящая не пришла мне в голову; советы императрицы не помешали мне продолжить воплощать стратегию, которую я для себя наметила. Ничего нового об играх и ловушках двора царица мне не сказала. Вместе с тем мне пришлось пренебречь услышанным, и я продолжила поддерживать, а то и разжигать огонь, пылавший в царе.
Император все сильнее влюблялся в меня; на очередном балу мое присутствие его очаровывало, хотя он старался всячески это скрывать; он исхитрялся множить предлоги, чтобы встретиться со мной. На каждом приеме он укорял меня в том, что не может видеть меня так часто, как ему бы хотелось:
– Наталья Николаевна, почему вы так редко показываетесь? Наверняка супруг держит вас пленницей!
– Нет, Ваше Величество, но он стесняется и чувствует себя неловко в новом мундире.
– Как? – удивился царь. – Не понимаю, я же присвоил ему чин камер-юнкера: проблема решена.
– Мы вам за это бесконечно признательны; я нижайше прошу простить меня, Ваше Величество, но разве чин камер-юнкера не дается только совсем молодым людям? Его мундир немного смешон. Он не решается его надевать.
– Наталья Николаевна, вы бы определились, чего именно желаете, – сказал царь немного устало.
– Нет-нет, Ваше Величество, все замечательно, и наша благодарность не имеет границ, а я особенно тронута всеми знаками внимания, которые вы мне оказываете, – сказала я, глядя царю в глаза…
Мое послание было вполне недвусмысленным!
29. Последний бал
В субботу 23 января 1837 года мы были приглашены на бал к графу и графине Воронцовым. Событие обещало стать памятным, потому что на нем присутствовали император Николай I и императрица Александра Федоровна. Как обычно, Александр брюзжал, недовольный тем, что вынужден меня сопровождать. Весь вечер он пристально наблюдал за моим поведением и за поведением Жоржа.
Император пригласил меня на танец, потом, согласно традиции, проводил на место. Когда я уселась обратно за наш столик, Александр вгляделся в мое лицо.
Жорж громко разговаривал; он смотрел на меня и явно подмигивал. Мне стало неловко; я опустила глаза и сделала вид, что не обращаю на него внимания; исполненный самоуверенности, он повел себя вызывающе, заявив во весь голос, так что Александр не упустил ни единого слова: