– Ma femme Catherine a le même pédicure que sa sœur Natalia; il m’a confié que le COR de Natalia était beaucoup plus beau que celui de ma femme![85]
Крайне довольный собой, он расхохотался, барон последовал его примеру. Я почувствовала, что Александр сейчас вскочит. Положила свою ладонь на его руку, стараясь удержать, и сказала на ухо:
– Саша, прошу вас, сохраняйте спокойствие. Вы же видите, вас стараются раздразнить, будьте умнее.
Александр взял себя в руки, притворившись, что ничего не слышит. Я была чудовищно смущена. Жоржу захотелось поумничать, но он попал в собственную ловушку, упомянув мою сестру. Он желал показать всем присутствующим, что все еще свободен вести себя, как раньше; но было слишком поздно, он, конечно же, корил себя, но старался играть в моих глазах прежнюю роль покорителя сердец.
Сейчас, по прошествии долгого времени, вспоминая эту сцену и видя Жоржа, сидящего между Екатериной и бароном ван Геккерном, я задаюсь вопросом, а КТО в действительности НА КОМ женился? Барон прилип к Жоржу, как рыба-лоцман к китовой акуле. Мне стало его почти жалко; Жорж был как пьяный корабль, захваченный бурей. И теперь обезумевшая стрелка компаса не знала, куда его направить – к барону или ко мне! У Жоржа не было ни единой объективной причины враждовать с Александром, если не считать, что я была его женой!
Появилась Идалия Полетика под руку с элегантным кавалергардом Петром Ланским; я сочла своим долгом пригласить их за наш стол.
Бал начался, очень скоро атмосфера стала удушающей; угадывалось нарастающее напряжение. Казалось, в любой момент какая-нибудь оплошность, двусмысленное слово, неуместное замечание могут послужить искрой, воспламеняющей фитиль. Император завел первый вальс с императрицей; Жорж пригласил Екатерину; Александр, обычно ненавидевший балы, против всех ожиданий встал и подал мне руку. В танце я следила за маневрами Жоржа; он нарочно начал опасно приближаться к нашей паре; я взяла на себя роль ведущей и увлекла Александра в другой конец огромного зала; конфликта удалось избежать. Мы вернулись за стол; теперь у Александра было пресловутое лицо «тигровой кошки»; в голове он уже наверняка готовился к схватке. Идалия и Петр нежно беседовали тихими голосами, как два старых друга; время от времени Идалия бросала на Александра влюбленные взгляды.
– Надо же, – сказала я себе, – и эта попала в «список МЕФИСТО»!
С другого конца стола до меня долетали обрывки их разговора. Расслышав имя Жоржа, я навострила уши:
– Ты по-прежнему его любишь? – спросил Ланской у Идалии.
– Конечно, я от него без ума, но он пленен Натальей!
– Хочешь заполучить его обратно? – сухо поинтересовался он.
– Разумеется, а почему ты спрашиваешь?
– Потому что мы с тобой преследуем одну и ту же цель: ты любишь Жоржа и хочешь его вернуть, а я… – сказал Ланской.
Я не разобрала конец фразы.
– Главное, чтобы… – ответила Идалия.
– Ты никогда еще не выражалась с такой силой.
Дальнейшее было неразличимо, музыка постоянно перекрывала их голоса.
Ланской весьма красноречиво на меня поглядывал. Он сгорал от желания вальсировать со мной, но его смущал сидящий рядом тигр. Однако он наконец решился, подошел и отдал поклон. Он был на седьмом небе. Простое счастье вдыхать запах моих французских духов, касаться той, кого он считал недоступной, наполняло его радостью. Танцуя, он пытался нашептывать мне банальные любезности; его тело тяжелело с каждым движением, он больше не попадал в ритм, я походила на ускользающую змею-искусительницу. Я забавлялась тем, что изображала на лице загадочную улыбку Джоконды: пристально смотрела на него, погрузившись в глубины дум… Он долго вглядывался в меня, так долго, что, встревожившись, я спросила:
– Вам нехорошо?
– Нет-нет, – пролепетал Петр Ланской, – все прекрасно!
– Вы меня успокоили, – проговорила я, посылая ему самую пленительную из своих улыбок.
И тогда Петр Ланской, не выдержав, бросился в омут:
– Наталья Николаевна, не соблаговолили ли бы вы…
Слова застряли у него в горле, он почувствовал, что смешон; он покраснел, чуть не споткнулся, снова сбился с ритма вальса, постарался собраться и в конце концов сказал:
– Наталья Николаевна, вы воплощенная мечта всех мужчин на этом балу; на вас едва осмеливаются смотреть из страха, что вы исчезнете! Вы вечный мираж.
– То, что вы сейчас сказали, действительно прекрасно, – ответила я. – В моей жизни я получила множество комплиментов, но ваш особенно выделяется поэтичностью и оригинальностью… Неужели я вызываю подобное чувство? – отозвалась я, вглядываясь в его лицо. – Очевидно, причина в том, что, несмотря на обманчивую видимость, я еще не нашла ту материальность, которая привяжет меня к настоящему мужчине. Однако, – засмеялась я, – ежели я предмет ваших снов, прошу, господин Петр Ланской, продолжайте грезить!
– Увы, Наталья Николаевна, я реалист и не смешиваю мечту с волшебной сказкой.
Это неожиданно тонкое замечание меня приятно удивило.
Таков оказался один из редких случаев, когда нам представилась возможность поговорить тет-а-тет. Он проводил меня к столу. Я уловила всплеск ревности в глазах Идалии. Мало кто из мужчин мог устоять перед ней. В свое время она была безумно влюблена в Александра, делала ему авансы и недвусмысленно выказывала свои намерения; получив от нее желаемое, он бесцеремонно отправил ее в отставку. Она была невероятно унижена и нашла утешение в объятьях Жоржа. Страстная и взрывная, она стремилась утолить свою жажду мести. Побывав некоторое время очередным ее любовником, Ланской был прекрасно осведомлен и о весьма примитивной психологии красавицы Идалии, и о ее злопамятной враждебности к Александру. Когда представится случай, он воспользуется и ее наивностью, и ее доверчивостью.
Оставаясь в тени, человек, до этого никак себя не проявлявший, но обладавший незаурядным умом, проанализировал ситуацию и все понял. Он отследил реакции главных действующих лиц, оценил их сильные и слабые стороны; как шахматист, он предвидел ходы каждого участника. Говорят, любовь сводит с ума или придает гениальности… в данном случае так и было. Этот очень красивый мужчина, по меньше мере такой же привлекательный в своем представительном кавалергардском мундире, как Жорж Дантес, его друг и наперсник звался… Петр Ланской; они служили в одном полку и жили в одной казарме.
Только после смерти Александра я с огромным изумлением узнала, как Петр Ланской с помощью Идалии замыслил этот дерзкий план по возвращению ей Дантеса. Собственнический и воинственный характер Александра поспособствовал успеху их стратегии. Идалия была прекрасно осведомлена об анонимных, крайне оскорбительных письмах, которые получил Александр одновременно со всеми своими друзьями, в том числе и о пресловутом «Дипломе Рогоносца».
Я узнала даже, что именно он, телохранитель, стоял на страже у квартиры Идалии, оберегая ее от нежелательных визитов во время моего бурного объяснения с Жоржем! Он ловко выбрал жилище Идалии в квартире при казарме. Я никогда с ним это не обсуждала, поскольку он послужил моим интересам…
На самом деле вся их троица – Идалия, Жорж и Ланской – по различным причинам желала исчезновения Александра. В этой расиновской трагедии наша ситуация до странности напоминала ту, которая описана в «Андромахе»: Орест любит Гермиону, которая его не любит, Гермиона любит Пирра, который ее не любит, Пирр любит Андромаху, которая его не любит: она верна памяти своего супруга Гектора и тревожится о будущем их сына Астианакса… В нашем же случае Идалия любит Александра, который ее не любит, Александр любит меня, но я его не люблю! Жорж любит меня, но я его больше не люблю!
Я смотрела на свою сестру Екатерину, которую выбрал Жорж… Может, с досады? Он решил преподать мне урок; Жорж утверждал, что спасал таким образом мою честь, помогая избежать скандала и уж точно семейной трагедии. Сегодня я думаю, что истина куда проще и прозаичней: Жорж боялся столкновения с Александром! Конечно, он был прекрасным стрелком, но репутация Александра была известна всей Москве и всему Санкт-Петербургу. Жорж мог остановить свой выбор на женщине намного красивее и умнее Екатерины; не имея ни гроша за душой, она отнюдь не была завидной партией. Этот брачный союз должен был привести в отчаянье его отца, барона ван Геккерна, но тот сам его замыслил.
Екатерина тоже поддалась чарам Александра, который без обиняков отверг все ее авансы… Этот грубый отказ глубоко задел ее, тем более что Александр забывал пуговицы от своих панталон в кровати нашей сестры Александры, которую тоже покорил.
Поруганная Екатерина затаила мстительное чувство. И тут представился слишком соблазнительный случай: она похитила у меня моего воздыхателя! Вечная компаньонка не только увела у хозяйки возлюбленного, но еще и сделала из него своего мужа! Ее непобедимый чемпион поднимет перчатку, брошенную Пушкиным. Чего она ждала от этой необычной схватки? Она еще не знала, что ей предстоит прожить жизнь с тем, кто станет убийцей ее зятя.
От Екатерины не веяло счастьем новобрачной. Это было очевидно… ее улыбка отражала скорее удовлетворение полученным реваншем.
Смиренная и печальная Екатерина так желала Жоржа, «что ж, она его заполучила», – иронично говорил Александр. Когда наши взгляды встретились, она теснее прижалась к Жоржу и одарила меня торжествующей улыбкой. Она уже позабыла наш последний разговор перед ее бракосочетанием:
– Подумай хорошенько, Екатерина, ты совершаешь самую большую ошибку в жизни.
– Ты так говоришь из ревности; ты хотела бы сохранить Александра для будней и Жоржа для праздников!
– Нет, ты ошибаешься, Екатерина, я только хочу помочь тебе избежать того промаха, который пришелся на мою долю; я слишком поздно поняла, что Жорж – всего лишь тщеславный фат, хвастун, который кичится своими победами, он пыжится, и только!
– Ты же это несерьезно, Наталья! Не так давно Жорж, по твоим же словам, открывал перед тобой новый мир; ты говорила, что он галантен и любезен, что ему интересно тебя слушать, короче, он был мужчиной твоей жизни; а сегодня ты очерняешь то, что вчера еще превозносила до небес!