– Какая приятная неожиданность, вас ищут повсюду, мсье то ли Жорж, то ли Дантес, то ли Геккерн, то ли из Нидерландов, то ли из Франции, то ли еще откуда, но главным образом из Увертливых Ловкачей! Вот он, наш красавчик Ипполит, каким его создало воображение Расина: «Он горд, прекрасен, смел… как юный бог!.. Как ты!» Кто бы мог позабыть, как, получив мой вызов на дуэль, он побежал искать убежища среди платьев и юбок моей свояченицы Екатерины?
– Мсье Пушкин, вы не только грубиян, но и невежа!
Жорж неожиданно сменил тактику и, желая привлечь на свою сторону насмешников, продекламировал:
– Pouchkine, vous n’êtes que fanfaronnade,
Je m’attends bien à votre dérobade,
Cher Pouchkine, surveillez mon estocade,
Non, Catherine n’est pas une tocade[91].
Как он и предвидел, окружающие разразились смехом!
– Нижайше прошу меня извинить за столь вероломное соперничество.
Оставив без всякого внимания иронию Жоржа, Александр захотел показать, что его ничуть не задели смехотворные вирши рифмача, которые так порадовали публику и произнес в ответ:
– Après avoir fait la cour éperdue
A Natalia, ma très chère élue,
Il tombe, le lendemain, amoureux de sa sœur.
Pour le roi du baisemain, quelle ardeur!
Pourtant on n’est pas au printemps.
Bravo Monsieur de Georges, de Heeckeren, etc.!
Ecrivez donc à présent des vaudevilles!
Vous êtes déjà un auteur scatophile![92]
– По крайней мере такой же, как вы, раз уж вам потребовалось десять лет, чтобы разродиться своим «Евгением Онегиным»! Видите, у меня еще есть время.
– Ваш внезапный интерес к Екатерине меня глубоко потряс. Вы трусишка, я так и знал; вы думали убить двух зайцев, женившись на моей свояченице, в надежде, что я откажусь от защиты своей чести, вы решили, что всех одурачили! А параллельно, если можно так выразиться, вы привели в отчаянье вашего дорогого барона, вашего псевдоотца; вам мало быть гермафродитом, вы достаточно жестоки, чтобы, осмелюсь сказать, наставлять рога вашему покровителю!
– На что вы намекаете?
– Я ни на что не намекаю. Я всего лишь невинный наблюдатель.
Снова раздались смешки, но теперь их объектом стал Жорж.
– В сущности, почему вы бежите от свидания со смертью? – спросил Александр. – Если я правильно понимаю, бегство – фамильное занятие вашей семьи.
– Как это? – возмущенно вскричал Жорж.
– Ведь ваш отец был одним из заговорщиков, готовивших бегство Людовика Шестнадцатого и Марии-Антуанетты, прежде чем их задержали в Варенне?
– Это верно, но мой отец не имеет ничего общего с этим делом.
– О нет, нет, напротив, – сурово возразил Александр. – Вам бы следовало создать семейное предприятие и назвать его «Все виды бегства к вашим услугам»! Что ж, задам единственный вопрос: как вы пишете ТРУСОСТЬ по-французски?
– Мсье Пушкин, ваши жалкие нападки настолько примитивны, что я не опущусь до ответа.
– Вы странный кавалергард, мсье то ли Жорж, то ли Дантес и так далее, постоянно увиливаете, уходя от сражения. Какое разочарование, я представлял вас Родриго, а вижу перед собой лишь Матамора!
– А я наивно полагал, что из уст поэта текут только пленительные речи, но, увы, вы изрекаете лишь оскорбления.
– Мсье Дантес, на протяжении недель и месяцев я выносил ваши намеки, терпел ваше нахальство, мирился с вашими непристойными или пошлыми замечаниями в адрес моей супруги. Будучи дипломатичным мужем и стремясь избежать скандала, я не вмешивался; я полагал, что речь шла лишь о преходящем помешательстве незрелого прыщавого подростка, но оказалось, что все куда серьезнее… речь шла о молодом человеке, неспособном найти женщину, согласную его выносить, а потому охотящемуся на замужних дам.
– К счастью, еще не перевелись галантные мужчины вроде меня, способные отдать должное вашей супруге, – иронично ответил Жорж, – вы же ее совершенно забросили; посмотрите, как она томится на балах, это же только слепому не видно. Вместо того, чтобы впадать в болезненную ревность, вы должны были бы поблагодарить меня за то, что я ее развлекаю! Кстати, вас редко можно увидеть на бальных вечерах, вы постоянно их избегаете; но это неважно, вы блещете своим отсутствием. Зато когда вы двигаетесь – какая непринужденность, легкость, наверняка вы немало времени провели в зоопарке, наблюдая за тамошними прелестными стопоходящими, вроде медведей. Вы изумительно им подражаете, какой дар миметизма!
– Завидую молодым дамам на балах, к их услугам таланты записного салонного танцора, чьи мыслительные способности сосредоточены в икрах. Наталья сама передала мне великолепную остроту императрицы: «Шутки Дантеса способны рассмешить только кучеров и конюхов в конюшнях!» Проворные ноги, пустая голова, лихо закрученные усы – триумф при дворе вам обеспечен.
– На самом деле, мсье Пушкин, я совершенно позабыл поздравить вас с выбором придворного костюма; столь юношеские расцветки изумительно вам идут[93]. Наверняка это новый наряд царского шута.
– Помолчите, мсье Дантес, и послушайте меня. Вы всего лишь фат, переодевшийся в кавалергарда. Не говоря ни слова по-русски и отказавшись учить наш язык, вы неким чудесным образом умудрились вступить в этот прославленный полк. Вы просто кудесник, мсье то ли Жорж, то ли Дантес, то ли просто проходимец! Мы все наивно полагали, что в это элитное подразделение принимают исключительно людей мужественных и бесстрашных, прошедших через вражеский огонь в многочисленных битвах, вы же прошли лишь по паркету бальных залов! Что до битв, вы участвовали в них исключительно заочно, вдохновляясь батальными полотнами Зауервейда или Ладюрнера.
Напомню еще раз: вы сбежали из своей страны; честь родины вы сменяли на страх и трусость. Мундир кавалергарда вам не подходит, он вам слишком велик. Единственная победа, которой вы вправе кичиться, – это умелое и обильное использование пудры, а не пороха… в том числе, как у нас говорится, для того, чтобы «запудрить мозги»! Покинув родное гнездо, чтобы сбежать от законов своей страны, бедный птенчик, благодаря заступничеству своего настоящего отца перед прусским королем, вы сначала укрылись в Пруссии, затем, благодаря своему второму «папе», барону ван Геккерну, нашли приют в России, под крылом императора.
Напряжение между двумя мужчинами все нарастало.
– На вашем месте, мсье Пушкин, я бы вел себя скромнее и незаметнее; что до милостей императора, то вам грех жаловаться: он вас ими осыпал, стоит вам попросить, и вы немедленно получаете денежное вспомоществование. Разве вам не выдали милостыню в размере двадцати тысяч рублей на издание вашей «Истории Пугачевского бунта»?
Жорж не дал Александру времени ответить и продолжил:
– Вы полагаете, что он был бы так же щедр и благорасположен, если бы ваша супруга не была столь красива и желанна?
Жорж был уверен, что попал в уязвимое место. Александр не ответил на намек. В долю секунды в его памяти всплыло содержание анонимного послания, содержащего именно этот намек на его позор. Казалось, его сомнения подтвердились. Значит, все письма исходили от Геккернов? Жорж между тем продолжал:
– Разве не ходят негласные разговоры, что вы ренегат? Выступая много лет как певец свободы, вы теперь превратились в раболепного и покорного придворного; мятежник в юности, смирившийся с годами! Вы восторгались свободой для греков, а сегодня желаете раздавить Литву, задушить независимость Польши и даже заявляете, что их следует «уничтожить»! Либерал в уже взрослом возрасте, вы защищали крепостных; сегодня вы больший приверженец царизма, чем сам царь! Прекрасное перерождение, безупречный проделанный путь, мсье Пушкин!
Avec vos grands airs de poète libérateur,
Vous n’êtes qu’un imposteur![94]
Жорж был бледен как простыня. В бешеной ярости он пытался совладать с собой, но не осмеливался вызвать настоящий скандал, опасаясь, как бы ситуация, до сих пор для ему благоприятствовавшая, не обернулась против него. Он подошел ближе к Александру и намеренно заговорил вполголоса, чтобы слышать его могли только те, кто стоял совсем рядом. Он еще не закончил свою доверительную речь, как Александр резко отпрыгнул назад, беря разбег, чтобы броситься на Жоржа; к счастью, друзья схватили его и удержали. Что же такого тихо проговорил ему Жорж, заставив потерять самообладание?
– Злые языки намекают, что вас особенно привлекают юные, едва расцветшие девочки! Разве Наталье не было всего шестнадцать, когда вы впервые стали за ней ухаживать? Хоть вы и женаты на самой красивой женщине России, поговаривают, что вы постоянно подобны оленю во время гона! Вам бы следовало обратиться к вашему доброму доктору Владимиру Далю! Дорогие родители, берегите своих девственниц! Волк в овчарне!
Резкость его слов привлекла особое внимание любопытствующих, столпившихся вокруг двух главных действующих лиц. Издалека вся сцена походила на собрание слушателей вокруг рассказчика, повествующего захватывающую историю. Жоржу показалось, что он окончательно сразил Александра своими унизительными откровениями, покончив с ним и не позволив тому оставить за собой последнее слово, но он недооценил сангвинический характер поэта, его пресловутую необузданную африканскую энергию.
Напряжение достигло предела. Атмосфера сгустилась так, что стало трудно дышать.
– Я продолжу вашу несравненную биографию: ранее я сказал, что вы необразованный фат, украшающий собой бальные залы; можно полюбоваться тем, как вы вьетесь вокруг моей супруги, подобно дрессированной собаке, красуясь и распуская хвост, словно павлин!
– Говорят, – парировал Жорж, – но это, разумеется, лишь злые сплетни, что в отношениях с супругой вы проявляете слишком много ума, но слишком мало сердца.