Несколькими годами раньше царь приметил это чудесное создание, был очарован и поклялся себе покорить ее; она отдалась царю; недолгое время они предавались великой идиллии.
В голове княгини созрела безумная мысль: единственным, кто мог одновременно и понять ее, и защитить, был сам царь! Учитывая их давнюю связь, это представлялось единственным спасительным выходом, ведущим из мучительной ловушки. Она испросила аудиенции у императора и во всем ему призналась. Царь отнесся к ней с большим вниманием, успокоил и оценил и ее мужество, и ее любовь к отчизне.
Тонкий стратег, он посоветовал ей повлиять на князя Палавандишвили и уговорить его порвать с заговорщиками – тогда жизнь его будет спасена. Сначала князь отказался. Елена сумела быть убедительной, он задумался. Беззаветно влюбленный, он прислушался к ней, отказался от участия в заговоре и рассказал ей обо всех деталях замышляемого восстания; Елена поспешила все открыть царю. Тот приказал арестовать сто пятьдесят соучастников, десять человек были приговорены к смерти, но позже казнь заменили ссылкой. Царь, без сомнения, вспомнил о катастрофическом впечатлении, которое произвело на российское общество повешение декабристов.
Что до возлюбленного Елены, князя, он закончил жизнь в деревне в районе Печоры, где стал лесником – должность, вызывающая зависть и весьма прибыльная; он был уважаем, любим и даже обожаем народом, который дал ему прозвище Князь ПЕЧОРСКИЙ.
Генерал Бенкендорф продолжил свою исповедь: он рассказал мне, что 26 января около шести вечера пригласил адмирала Нессельроде на чай. Едва тот прибыл, все присутствующие кинулись его встречать. Адмирал не был удивлен, увидев собравшихся вместе барона ван Геккерна, министра народного просвещения Уварова, внезапно ставшего знаменитостью благодаря придуманному им новому диктаторскому лозунгу России: «Православие, Самодержавие, Народность».
Казалось, ситуация вышла у Бенкендорфа из-под контроля. Адмирал, как старший по званию, привыкший находить выход из сложных положений, успокоил его:
– Не тревожьтесь вы так, Бенкендорф, я возьму дело в свои руки, – сказал адмирал.
– Что вы собираетесь предпринять? – спросил генерал Бенкендорф.
– Возвращайтесь к своим занятиям и ни о чем не думайте, – сухо обронил адмирал.
Все разговоры крутились вокруг одной темы: дуэли, на которой Александр должен сразиться с Дантесом.
– Я в некоторой растерянности, поскольку обычно его величество соглашается с моими предложениями, – не без рисовки заявил генерал Бенкендорф.
– А что сказал император? – спросил барон.
– Он желает помешать дуэли, иначе он вступит в противоречие с собственным указом, запрещающим дуэли во всей империи.
– Досадно, ведь был один шанс из двух, что мы избавимся от поэта! – усмехнулся министр Уваров.
– Нет, не один, а все шансы, потому что Дантес – первоклассный стрелок, – возразил Бенкендорф.
– Пушкин заслуживает смерти, это пакостник, оскорбивший меня в своем памфлете, который он пустил гулять по Москве и Петербургу; там говорится о моей якобы продажности, – добавил Уваров.
И действительно, ходили упорные слухи, что министр Уваров присвоил дрова из огромных лесов, принадлежащих государству, и перепродал их, отправив деньги себе в карман. Он проникся к Александру смертельной ненавистью: в своем памфлете под названием «На выздоровление Лукулла» Пушкин прямо намекает на это должностное злоупотребление, а памфлет читали обе столицы.
– Это стыд и позор, он просто негодяй; мне он прислал письмо настолько оскорбительное, что я не решусь повторить и десятую его часть, – вспылил барон.
– Я знаю, где будет проходить дуэль, – продолжил Бенкендорф. – Пушкин хотел это скрыть, но мой друг виконт д’Аршиак, секундант Дантеса, мне все сообщил. Император стремится избежать скандала, потому что речь идет о двух весьма известных лицах: он желает тайно послать группу жандармов, чтобы те остановили участников прямо на месте встречи еще до начала дуэли.
– Весьма прискорбно! – заметил барон.
Генерал Бенкендорф обратился к своим гостям:
– Друзья мои, я пренебрег своими обязанности, забыв представить вам мою очаровательную падчерицу, княгиню Белосельскую-Белозерскую.
Гости изумленно переглянулись; даже адмирал Нессельроде, который на протяжении многих лет бывал в доме у генерала, был поражен. Он и не подозревал об этой родственной связи. Граф Александр фон Бенкендорф всю жизнь скрывал тайное обстоятельство: двух дочерей от первого брака его супруги. Восхищаясь исключительным характером Елены, он однако и представить не мог, каким окажется темперамент его падчерицы, этой «пожирательницы мужчин». В 1812 году произошло два знаменательных события: отход французской армии и кончина некоего подполковника Павла Гавриловича Бибикова, геройски погибшего в войне с Наполеоном. Его вдова Елизавета Андреевна Бибикова поспешила перебраться к своей тетушке, и та утешила ее, представив племяннице будущего графа Бенкендорфа…
Забавная подробность: этот волокита пообещал законный брак знаменитой актрисе мадмуазель Жорж, у которой в коллекции имелось два императора: Наполеон и Александр Первый, не говоря о Бернадоте, будущем короле Швеции. Вследствие своей женитьбы граф Бенкендорф унаследовал двоих дочерей своей супруги. Одной из них суждено было войти в историю.
Для начала из чисто материального интереса она выходит замуж за князя Эспера Белосельского-Белозерского и с легким сердцем постоянно обманывает мужа. Затем, после его смерти в 1846 году, она пойдет под венец с не менее известным князем Василием Кочубеем, который скончается в 1850-м…
Таким образом, она вышла замуж за двух князей и обоих похоронила! И одним из ее охотничьих трофеев был мой Жорж Дантес!
Эта ненасытная княгиня, нимфоманка и лакомка, позволила себе прямо в день свадьбы ее сводной сестры Марии переспать с ее мужем, и это при том, что она жила тогда с неким Сутцо!
Ее сложная натура красавицы, авантюристки и шпионки неизбежно вызывала у меня сравнение с МИЛЕДИ, героиней Александра Дюма в «Трех мушкетерах».
– Я не знаю, как быть, я не могу возражать и не подчиниться приказам царя, – нервно заговорил Бенкендорф.
Камердинер немедленно провел адмирала в кабинет царя; тот пребывал в нетерпении.
– Ну, Нессельроде, какие новости?
– Великолепные, государь!
– Слушаю вас.
– Представьте себе, государь, мы собрались у генерала Бенкендорфа, который пригласил нас на чай. Я познакомился с ослепительной княгиней Еленой Павловной…
Император слушал очень внимательно…
– Неважно, – бросил император, – продолжайте! Я прервал вас.
– Так вот, государь, во время нашей беседы мы, разумеется, заговорили и о дуэли. От княгини Елены Павловны ничего скрывать не пришлось, поскольку она падчерица генерала. Она действительно очень красивая женщина, – настойчиво повторил Нессельроде. – Она невероятно обаятельна, кстати, ее отчим жалуется, что за нею увиваются все мужчины.
Неожиданно очень смутившись, царь с трудом скрывал охватившую его неловкость. «Неужели что-то стало известно?» – спросил себя он, но постарался внутренне успокоиться: ведь он тогда проявлял крайнюю осмотрительность. Кто мог бы заподозрить, что существует какая-то связь между царем и княгиней? «Это был бы верх всему!» – подумал царь, поглаживая усы.
Нессельроде перешел на конфиденциальный тон и сказал царю:
– У меня есть план, государь.
Царь с облегчением отнесся к смене темы разговора.
– Ваше величество, существует один выход из положения, который, если мне будет позволено так выразиться, обеспечит вам роль спасителя Пушкина и тем не менее послужит нашим интересам.
– Возможно ли такое, – спросил пораженный царь, – ведь вы мне предлагаете истинную квадратуру круга!
– В сущности это довольно просто, – продолжил адмирал, уже готовый изложить свою военную хитрость. – Но, государь, я бы предпочел, чтобы вы ничего не знали. Доверьтесь мне полностью, ваше величество. Главным будет получить результат; невозможно представить себе, чтобы царь всея Руси был хоть в какой-то мере замешан в политическом преступлении.
– Ладно, ладно, – сказал царь, – вы мой друг, Нессельроде, даю вам карт-бланш.
– Не беспокойтесь, государь, генерал Бенкендорф, как и капитан Ворошилов, наш подручный, исполнят ваши приказы и будут действовать во благо империи, как говорится.
– Вы становитесь все более эзотеричным, – сказал император, чьей слабостью было заучивание редких слов, с тем чтобы потом постараться вставить их в подходящий момент.
– Государь, я вызвал Бенкендорфа и капитана Ворошилова; мы вручим последнему запечатанный конверт с письмом, в котором вы уточняете время и место дуэли, а также отдаете императорский приказ вмешаться и остановить противников.
Император согласно кивнул.
– Вы также ему скажете, что, едва ознакомившись с вашим посланием, он должен будет немедленно сжечь конверт и его содержимое. Таким образом не останется ни единого следа, – с улыбкой добавил адмирал.
– Браво, Нессельроде, я тоже ничего не понимаю в вашем плане, но слепо следую за вами.
– К вашим услугам, государь, для меня всегда честь и долг служить вам, – ответил хитрый Нессельроде.
Парочка влюбленных, целующихся недалеко от императорского дворца, могла бы удивиться, увидев в столь поздний час, что во всем огромном дворце освещено единственное окно… Эта парочка была бы удивлена еще больше, узнав, что царь в обстановке полной секретности принимал здесь своего друга Нессельроде, министра иностранных дел, генерала Бенкендорфа, шефа жандармов, и жандармского капитана, некоего Ворошилова. Император собственноручно открыл дверь приемной и позвал Бенкендорфа. Разговор был коротким и продлился всего семь минут.
Император сел за свой письменный стол, написал несколько строк на белом листке бумаги и вложил его в конверт.
– Возьмите, Нессельроде, – сказал он, протягивая конверт адмиралу, – ступайте в соседний кабинет секретаря. Там на столе найдете императорскую печать. Заклейте конверт и запечатайте моим оттиском.