Хотя обычно он не воспринимал такие письма как оскорбления, они его даже развлекали, на этот раз он почувствовал себя глубоко задетым; ревность всегда легко вспыхивала в нем. Он вспомнил о письме, которое послал мне, узнав, каким необычайным успехом я пользовалась при дворе и в салонах, где за мной ухаживали все мужчины. Он запретил мне «кокетничать с царем». А вдруг это правда? Александр мучился: царь был большим ценителем красоты… и мало у кого из женщин хватало мужества сопротивляться ему.
Но из конверта выпал и второй листок: это был ДИПЛОМ! И какой диплом… Александра Пушкина избрали «historiographe de l’ordre des cocus»[99]. Вот его текст:
«Les Grand-Croix, Commandeurs et Chevaliers du Sérénissime Ordre des Cocus réunis en grand Chapitre sous la présidence du vénérable grand-Maître de l’Ordre, S.E D. L. Narychkine, ont nommé à l’unanimité Mr. Alexandre Pouchkine coadjuteur du grand Maître de l’Ordre des Cocus et historiographe de l’Ordre[100]».
У кого хватило дерзости составить такую гнусность? Но самым скандальным было то, что все его самые близкие друзья – госпожа Карамзина, Елизавета Хитрово, Долли де Фикельмон, граф Соллогуб, князь Петр Вяземский – тоже получили подобные конверты! Представьте себе сцену: в один и тот же день, практически в один и тот же час почтовые служащие являются в каждый дом и, словно в балете, одновременно вручают пресловутые послания его друзьям. Он провел собственное расследование подобно шпионам генерала Бенкендорфа, которые за ним следили!
Александр кинулся к своему другу Михаилу Лукьяновичу Яковлеву, директору царской типографии. Тот исследовал бумагу. Учитывая ее качество и текстуру, был вынесен вердикт: документ имел иностранное происхождение и наверняка исходил из какого-то посольства. Александр немедленно сделал вывод, что виновником был барон, посланник Нидерландов.
Представлялось вполне вероятным, что дьявольская чета Геккернов и была виновниками этой рассылки, но они представлялись не единственными… Намного позже истина раскрылась благодаря графологическому анализу. Но Александр, уверенный в вине ван Геккернов, не откладывая в долгий ящик, сразу перешел к решительным действиям.
5 ноября 1836 года
Александр немедленно посылает картель Дантесу; барон ван Геккерн получает его; он впадает в ужас, бегает по всему Петербургу, стучится во все двери, взывая о помощи и поддержке. Он умоляет Жуковского, а также устремляется к моей тетушке! Он мечется, как мышь в лабиринте. Бледный до синевы барон является и к Александру; он просит, чтобы тот подождал двадцать четыре часа, прежде чем принять окончательное решение. Александр неумолим, дуэль состоится… Барон рискует потерять своего дорогого сына!
6 ноября 1836 года
Барон снова приходит к Александру, уже вместе с Жуковским, пытаясь как-то повлиять на поэта. Ван Геккерн, рыдая, просит об отсрочке еще на неделю. Александр, как истинный вельможа, дарует ему две. Следует жестокий спор с Жуковским.
7 ноября 1836 года
Как в бурлескной комедии Мольера, где развязка наступает в последней сцене… хитрый барон кидается к Жуковскому, чтобы сообщить тому, что произошла ошибка в обозначении персоны, являющейся избранницей сердца его приемного сына; это не я, а… Екатерина, моя сестра!
9 ноября 1836 года
По возвращении с военных маневров Дантеса ждут две немаловажные новости: он узнает из уст барона, что за время своего отсутствия получил картель от Александра; затем барон сообщает ему (а Жорж и не подозревал…), что за то же время он внезапно влюбился в Екатерину и должен на ней жениться! Жорж Дантес отказывается от этого позорного компромисса; он не трус. Но барон, чередуя дипломатию и властность, умудряется придать весомость своим аргументам; одержимый нашими отношениями, Жорж упрямится, не желая понимать всю опасность ситуации.
16 ноября 1836 года
Обе наши пары были приглашены к Фикельмонам. На выходе с приема между Александром и Жоржем Дантесом возникает серьезная стычка. Дело едва не доходит до драки.
Александр предвидит дуэль, на которой он сойдется с Дантесом, и заранее ею наслаждается. Он заявляет: «Чем кровавее, тем лучше».
17 ноября 1836 года
Несколько дней спустя – сенсационное событие! Жорж Дантес, дабы избежать скандала и боясь столкновения с Александром, доводит до общего сведения, что собирается свататься… к Екатерине! Комический эффект обеспечен…
Александр ужинал, когда явился его друг граф Владимир Александрович Соллогуб с известием об этой поразительной помолвке. Но нашего поэта не проведешь. Что за странное и неожиданное сватовство? Каковы истинные мотивы Дантеса, спрашивает себя он. Екатерина небогата и не отличается особой привлекательностью. Александр отказывается от дуэли. Дантес со своей стороны распускает хвост: «Ступайте к Пушкину и поблагодарите его, что он согласен кончить нашу ссору. Я надеюсь, что мы будем видаться как братья.» Александр отвечает: «…Никогда между домом Пушкина и домом Дантеса ничего общего быть не может». Потом, немного придя в себя и желая сохранить беспристрастность, добавляет: «Впрочем, я признал и готов признать, что господин Дантес действовал как честный человек». Дуэль отменяется!
Что касается меня, я ошеломлена, но в то же время испытываю облегчение, потому что решение Дантеса вроде бы раз и навсегда развеяло подозрения Александра.
31 декабря 1836 года
В канун Нового года мы получили приглашение от князя Вяземского. Хотя он и сделал предложение Екатерине, Жорж со своими вызывающими замашками усаживается рядом со мной и принимается оказывать всяческие знаки внимания прямо под носом у Александра. Он даже позволяет себе весьма двусмысленные намеки. Александр сдерживает ярость.
10 января 1837 года
Свадьба Жоржа и Екатерины; я отправляюсь на нее одна, Александр отказывается меня сопровождать.
21 января 1837 года
Женившись на Екатерине, Дантес вовсю использует свое новое положение – моего зятя… он преследует меня и удваивает ухаживания. Он даже не пытается больше их скрывать; его поведение становится все более оскорбительным и дерзким; он сознательно насмехается над Александром у всех на глазах и множит словесные нападки.
23 января 1837 года
Бал у Воронцовых: Жорж Дантес продолжает свои ухаживания; Александр взбешен. Ланской осмеливается открыть мне свои чувства! Покидая бал, Дантес проходит мимо Александра; обращаясь к Катерине, он иронично краем глаза поглядывает на Александра и восклицает: «Alors, vous venez ma légitime?[101]» Разъяренный Александр едва сдерживается. Он готов кинуться на Дантеса, я с силой наступаю ему на ногу, он понимает и берет себя в руки.
24 января 1837 года, утро
Я пользуюсь тем, что Александр ушел на концерт, и принимаю приглашение Идалии прийти к ней домой.
24 января 1837 года, вечер
Каменный театр, большой вечер балета; хитроумный барон ван Геккерн уверен, что встретит меня вместе с супругом. В антракте, как обычно, Александра окружает толпа поклонниц и поклонников, оттесняя меня и уводя его в уголок зала. Оставшись одна, я смотрю в окно на оживленную улицу, как вдруг барон ван Геккерн, воспользовавшись отдалением Александра, подходит ко мне совсем близко и тихо говорит на ухо:
– Добрый вечер, Наталья, прошу меня простить, но мне необходимо срочно с вами переговорить.
Я очень удивлена.
– Добрый вечер, господин барон, на какую тему?
– Наталья, не буду скрывать, я крайне обеспокоен состоянием здоровья моего сына.
– Слушаю вас.
– Как вы, конечно, знаете, впервые я встретил Жоржа на постоялом дворе, где он тяжело заболел. Его легкие очень чувствительны, он тогда едва не умер от пневмонии.
– Я этого не знала, – отвечаю я. – У него случился рецидив?
– Нет, нет, но меня беспокоят не его легкие, а сердце.
– У него также проблемы с сердцем? Был приступ? Вы меня тревожите, господин барон.
– В действительности все дело в сердце, но не совсем в сердце!
Барон, казалось, разыгрывает сцену из Мольера, когда Арган, мнимый больной, ведет диалог со служанкой Туанеттой: «Легкие, легкие, говорят вам!»
– Господин барон, вы говорите загадками, я ничего не поняла из того, что вы сказали: это сердце, но не совсем сердце! Объяснитесь же, это серьезно?
– Вот что я хотел сказать, Наталья: его сердце разрывается из-за вас!
– Господин барон, ваша шутка неуместна!
– Наталья, Жорж ни в коей мере не скрывал от меня своей страстной к вам любви. Целыми днями он говорит и думает о вас. Он мыслит свою жизнь только рядом с вами, вы идеальная женщина, женщина его мечты.
– Господин барон, вы заставляете меня краснеть, и я очень смущена, слушая эти комплименты.
– У вас жестокий ум, Наталья, вы единственное счастье его существования.
– Но, господин барон, вы забываете, что я замужем за Александром Пушкиным, или же делаете вид, что не обращаете внимания на данное обстоятельство? И разве Жорж отныне не принадлежит моей сестре Екатерине?
– Увы, Наталья, я слишком хорошо это знаю; не хочу выступать подстрекателем, но совершенно ясно, что вы не любите своего мужа.
– Господин барон, я запрещаю вам вести подобные речи. Полагаю, с вашей стороны крайняя дерзость и бесцеремонность затеять со мной этот разговор. Если бы Александр вас услышал, вы были бы убиты на дуэли!
– Не гневайтесь, не гневайтесь, Наталья: благоволите простить мне горячность моих высказываний, но когда встречаешь вас в салонах или на балах, становится ясно, что присутствие рядом супруга не слишком вас радует. Уж больно явно вы скучаете и страдаете. Кстати, он редко бывает с вами предупредителен, видно, как он порхает туда-сюда, а чаще грустно, вяло и обреченно сидит в углу, ожидая окончания бала. Это же очевидно, и все это замечают. Ваши глаза оживляются, вас охватывает радость, луч солнца освещает ваше лицо, только когда Жорж приглашает вас на танец и когда вы пускаетесь с ним вместе в безумные мазурки; разве я не прав?