"Бургерброй" на выступление фюрера. День основания партии. Фюрер ушёл, а я отправился в "Регину". Оказался там в бомбоубежище, холодном и сыром, со многими генералами, доктором Геббельсом и т.д.
Британские ВВС отправили бомбардировщики, чтобы сорвать выступление Гитлера перед ветеранами партии. После этого тот поехал в Берхтесгаден, где пробыл до середины июля 1944 года. Из соображений безопасности Бергхоф замаскировали сеткой, а его огромные окна закрыли. В Большой зал проникал только тусклый полумрак. Работа шла внутри при электрическом освещении.
Ева Браун была потрясена переменой, произошедшей с Гитлером в таких условиях. Он стал стар и мрачен, вечно сутулился, как будто пригибался под низким сводом.
– Как поживает фюрер? – обратилась она к одной из секретарш, фрау Юнге.
– Не хочу спрашивать Морелля, я ему не доверяю, я его ненавижу.
Венгрия
Морелль тоже страдал от тяжёлых условий в Бергхофе. В дневниковых записях за конец февраля 1944 года зафиксированы случаи ангины и повышения температуры, по мере того как множились проблемы со здоровьем Гитлера.
С середины февраля 1944 года Гитлер жаловался на усиливающееся помутнение в правом глазу. Позже он сказал доктору Эрвину Гизингу, что испытывал это в течение примерно 8 лет и что это неизлечимо. Морелль вызвал специалиста из Берлина.
3 марта 1944 года
Еду на Зальцбургский вокзал встречать профессора Лелейна, офтальмолога Берлинского университета, прибывшего из Гиссена.
Профессор Лелейн осмотрел Гитлера и сообщил: “При более подробном опросе он упомянул, что недавно испытал лёгкую колющую боль временного характера в правом глазу. Он, конечно, много читает, особенно перед сном, и очков для дальнозоркости, предписанных в 1935 году, сейчас едва ли достаточно для этой цели”. Глаза Гитлера не проявляли сильной защитной реакции на закапывание капель или тонометрию.
Офтальмоскопия, проведённая Лелейном, показала, что преломляющая среда левого глаза Гитлера была чистой, но задний план правого глаза действительно скрыт тонкой пеленой. Лелейн объяснил это “незначительными кровоизлияниями в стекловидное тело. Эти кровоизлияния, по-видимому, происходят не из кровеносных сосудов сетчатки”.
Он рекомендовал местные прогревания – возможно, два раза в день с электрической грелкой или ИК-лампой. “Беседа с проф. Мореллем проходили в присутствии фюрера, во время к обсуждались средства предотвращения повторения подобных кровотечений. Было рекомендовано всё, что способствует предотвращению ненужного волнения, особенно в период непосредственно перед ночным сном, например, лёгкое чтение”.
Записи в дневнике Морелля показывают лишь ограниченное применение рекомендаций Лелейна.
8 марта 1944 года
Бергхоф. В полдень доложил фюреру о [кинорежиссере] Лени Рифеншталь, Дуче и [немецком враче Муссолини] Захарии.
Вечером фюрер вызвал меня из-за сильного метеоризма (последние два дня у него было много беспокойства). Спастический запор. Ввели внутривенно юкодал и эупаверин и дали две каломели. Вечером прикладывали согревающее. Фюрер звонил Еве [Браун].
9 марта 1944 года
Бергхоф. Большая ссора между Риббентропом и военными из-за бастующих итальянцев.
Вчера осмотрел Риббентропа. В полдень, как всегда, сделал фюреру уколы. Вечером у него снова были сильные боли и отсутствие стула! В полночь дал ему 5 таблеток боксбергера и 2 столовые ложки рыбьего жира.
14 марта 1944 года
Бергхоф. Пациенту А впервые сделал укол витамультина-форте. Перед уколом он был очень вялым и уставшим, провел бессонную ночь. После укола сразу ожил, провёл 2-часовую беседу с министром иностранных дел, за обедом был заметно свежее, чем в полдень, поддерживал очень оживлённую беседу. Сегодня ночью я долго не спал.
После этого он хорошо спал без снотворных таблеток, так что это был очень освежающий сон. Фюрер очень доволен!
С 15 по 18 марта Морелль регулярно лечил Гитлера, готовя его к визиту представителей венгерских властей 15 марта, болгар в два следующих дня и венгерского регента Миклоша Хорти 18 марта. Гитлер выдвинул Хорти грубый ультиматум, и на следующее утро немецкие войска вошли в Венгрию.
Гитлеру требовались все силы, пока он готовил своих генералов к грядущему англо-американскому вторжению в Северо-Западную Европу. Стенограф конференции Тет писал в стенографическом дневнике 20 марта: “В 14:30 отъехали от главной лестницы всего на четырёх автомобилях: фюрер в первом автомобиле, группа безопасности во втором, личный врач профессор Морелль в третьем и доктор фон Хассельбах, лейтенант [кинооператор Вальтер] Френтц, [стенографист Людвиг] Кригер и я в четвёртом. Поехали в замок Клессхайм в метель. Вскоре после 15:00 там состоялась речь фюрера перед генералами и комендантами крепостей на Западе... фельдмаршалами фон Рундштедтом и Роммелем и другими командующими”. Гитлер сказал им, что ожидает высадки союзников в Бретани или Нормандии – их продвижение в район Кале было ложным маневром. Очевидно, он по-прежнему находился в здравом уме.
21 марта 1944 года
Пациент А жалуется по телефону на глаза.
23 марта 1944 года
Сделал укол Пациенту А, как обычно. Самочувствие хорошее, хорошо выспался. Головная боль, слабый ветер. Антонеску (румын) в гостях в замке Клессхайм. Говорил с профессором Лелейном, он требует, чтобы фюрер полностью отдохнул в течение 2 месяцев – это невозможно.
24 марта 1944 года
Поездка в замок Клессхайм на второй день визита Антонеску; там с Захарией и фон Киллингером[16]. Антонеску тоже хочет витамультин!
Видел фон Риббентропа.
26 марта 1944 года
Бергхоф. Осмотрел Пациента А, внутримышечный укол витамультина-форте. Затем фон Риббентроп.
В течение первых нескольких дней апреля Морелль, по-видимому, ухаживал за Риббентропом, фрау Эмми Геринг и даже Генрихом Гиммлером интенсивнее, чем за Гитлером.
6 апреля 1944 года
Бергхоф. Пришлось навестить фрау Геринг в 01:30 ночи и, как обычно, сделать Пациенту А уколы. Обратил внимание фюрера на тот факт, что из-за однообразного питание Цабеля его желудок отвыкнет от более тяжёлой пищи.
7 апреля 1944 года
Посетил фрау Геринг. Посетил рейхсминистра иностранных дел Риббентропа в Фушле, ввёл глюкозу внутримышечно. Гиммлер, как обычно.
9 апреля 1944 года
Бергхоф. Лечил Пациента А, как всегда.
10 апреля 1944 года
Бергхоф. Ввёл Пациенту А витамультин-форте.
20 апреля 1944 года
Прошлой ночью спал очень плохо, всего 2 часа, вколол [себе] камфару.
21 апреля 1944 года
Я принял 20 капель эсдесана, позже ещё 11 капель. Прошлой ночью я проспал с 01:00 до 06:00 утра.
Беспокойство из-за вторжения
К весне 1944 года заболел уже сам Морелль. Его ассистент в Берлине доктор Рихард Вебер позже напишет, что “милый старый доктор” нашёл убежище в своей болезни.
– Во всяком случае, – настаивал Вебер, – он был не так болен, как утверждал. Сказавшись больным, он послал за мной, чтобы я присмотрел за ним, но как только я оказался там, он воспользовался возможностью "повысить курс моих акций", как сказали бы сейчас. Однажды меня представили штабу Гитлера и самому Гитлеру. Таким образом, моё имя стало знакомым. Я думаю, идея Морелля состояла в том, чтобы продвинуть меня, чтобы, когда придёт время, он мог свободно выскользнуть из окружения Гитлера. Тогда я бы занял его место.
Морелль делал всё, чтобы казаться больным. 12 мая 1944 года он написал министру экономики Вальтеру Функу наглядный, полный жалости к себе отчёт о своей болезни: “После воспаления лёгких несколько месяцев назад, – сетовал он, – мне пришлось сразу вернуться к работе, а проблемы с сердцем, вызванные постоянным проживанием в бункерах и казармах, усугубились из-за многочисленных государственных визитов, которые мне приходилось посещать, половину времени находясь на ногах. Ещё одним неблагоприятным фактором является высота Оберзальцберга с его бесконечными снегопадами и дождями и постоянными ветрами фён.
“Я также обнаружил, – объяснял Морелл, – что химические пары, выделяемые генераторами дымовой завесы, оказывают очень неприятное воздействие на дыхательные пути и, вдобавок, вредны для сердца.
“Неделями подряд этот горный склон был задымлён, часто по нескольку раз в день, и, конечно, больше всего – Бергхоф. В результате у меня усилилась одышка. Поднимаясь по лестнице, я вынужден останавливаться через каждые несколько ступенек, и, наконец, из-за стенокардии ночью мне приходится проводить больше времени вне постели, чем в ней. Я сделал электрокардиограмму и получил очень неутешительный результат. Мне действительно приходилось опасаться худшего.
“Только ради фюрера я воздержался от лечения, но даже это оказалось иллюзией, поскольку дюжина врачей, которых я вызвал за последние 6 месяцев, половина из которых профессора, вообще не смогли попасть в мои вены или смогли, но не с первой попытки.
“Поскольку инъекции строфантина – это единственные уколы, которые могут помочь мне в таком запущенном состоянии, и их можно делать только внутривенно, мне пришлось вызвать доктора Вебера, который лучше всех управляется с иглой и единственный способен попасть в мои вены. Я также получил разрешение фюрера немедленно перебраться в Берхтесгаденер-Хоф, поскольку мне намного легче жить на 460 м ниже”.
Это был первый раз, когда Вебер заменил Морелла. Вебер рассказывал в 1967 году:
– Когда я увидел Гитлера в мае 1944 года, он показался мне свежим и здоровым. Я не заметил ни одного из симптомов, о которых мы так много слышим сегодня. Выражение его лица не было ни похожим на маску, ни неподвижным, цвет лица не был неестественным, руки не дрожали, и он не волочил ногу”.